Песочные часы

— А из-за чего же ты все же плакала? — он усадил меня к себе на колени. — Из-за праздника?

— Нет, — раз уж обещала быть честной, придется сказать. — Я вспоминала родину.

— Ну да, ты еще совсем ребенок… Со временем пройдет, привыкнешь. Поверь, тебе могло быть намного хуже.

Я знала. Попади я к Шоанезу, не дожила бы до этого лета. А так не хыра, а единственная торха в доме, да и хозяин не зверь, на праздник, вот, отпустил…

— Держи-ка! — не снимая меня с колен, норн извлек из кошелька на поясе несколько серебряных монет и вложил в мою ладонь. — Купи себе что-нибудь, отвлекись. У тебя когда день рождения?

— Осенью, — я крепко сжала монетки, будто боясь, что их отнимут.

— Будешь хорошо себя вести, получишь цейх. А теперь иди, работай.

Виконт мягко подтолкнул меня, я встала, еще раз поклонилась, поблагодарила за доброту и, прихватив узелок с грязным бельем, ушла.

Хозяин уехал, и моя жизнь перестала чем-либо отличаться от жизни служанок. Помню, впервые попав в их среду, я полагала, что меня постараются от них изолировать, всячески подчеркнуть разницу нашего положения, но нет. Так же, как они, по утрам я выслушивала инструкции Сары, получала совместные задания, ела и пила вместе со всеми, вот, даже на праздник пойду.

Праздник начала сбора урожая выпал на субботу. Уже накануне никто из нас толком не работал, так что хырам пришлось взять на себя дополнительные обязанности, чтобы замок сиял чистотой. Экономка смотрела на все спустя рукава, а в пятницу вечером и вовсе, довольная и счастливая, упорхнула на третий этаж, прихватив с собой бутылку вина из хозяйского погреба. Разумеется, в восемь часов утра, когда все мы, наряженные, предвкушающие веселье, собрались на кухне, Сара не появилась. По идее, она должна была спуститься сюда еще полчаса назад, но, видимо, видела сладкие сны в чьей-то уютной компании. Девушки, хихикая, делали ставки, кому же предназначалась бутылка вина, большинство склонялось к тому, что управляющему: маг не стал бы заводить отношения с экономкой. Странно, но никто еще ни разу не подловил ее. Или просто не считал нужным делиться пикантными подробностями в моем присутствии.

Среди прочих девушек я чувствовала себя 'белой вороной': на всех пестрые платья, кокетливые шляпки, а на мне все то же серое платье. Хорошо, хоть отыскала в комоде ленты, вплела в волосы — хотя бы что-то.

С собой взяла холщовую сумку, куда уложила плащ с капюшоном: погода на границе лета и осени нестабильна, с утра светит солнышко, а к вечеру соберется дождь. Кошелек с пятью серебряными монетками — моим скудным капиталом — предусмотрительно не пристегнула к поясу, а повеселила на шею: законом не запрещалось грабить торх.

— Тебе очень идут эти ленты, Иалей, к глазам подходят, — я приветливо улыбнулась Маизе. Маиза была одной из немногих девушек, которые не боялись поддерживать со мной дружеские отношения. Невысокая чуть полноватая блондинка с голубыми глазами. Я бы назвала ее красавицей, если бы не острый птичий нос. Она частенько напрашивалась в пару со мной, помогая и показывая, как и что нужно делать. Наверное, я могла бы назвать ее подругой, если в замке Тиадея у меня вообще были подруги.

А ленты и впрямь были зеленые. Изумрудные. Как-то вечером вернулась в комнату, а они лежали на столе. День у меня тогда выдался ужасный, устала, как собака, а тут кто-то порадовал. Приятно.

Снель демонстративно прошла мимо меня, сделав вид, что не замечает. Потом все-таки не удержалась от ядовитого:

— А хозяин-то разве тебя отпустил?

— Вернется, сама у него спроси.

— Ничего, выйдем за ворота, по браслетику проверим.

Это была еще одна особенность браслета торхи: когда хозяин уезжал и по каким-то причинам не брал ее с собой (я-то радовалась, что смогу несколько деньков пожить без него), он активировал еще одно заклинание, сигнализировавшее приглушенным алым сиянием о нарушении торхой дозволенных ей границ. Все казалось мне слишком сложным: как браслет мог знать, разрешил мне хозяин покидать замок или нет, но потом я поняла, что с заклинание реагировало не на разрешение, а на запрет. Нужно было взять торху за руку, провести по какой-то руне на браслете и произнести специальную формулу границ. Но ничего подобного виконт со мной не делал, даже не попрощался, просто накануне поставил перед фактом и изъявил надежду, что во время его отсутствия я буду вести себя примерно. Естественно, я заверила его, что буду образцовой торхой. Не лгала, так как не планировала ничего такого, что ему бы не понравилось. Ну, разве что поговорить кое с кем. Тиадей хмыкнул и отпустил меня спать. Не знаю, поверил ли он. Теперь полагаю, что поверил. И верит до сих пор: за прошедшие три года заклинание границ не было активировано ни разу.

Мы шумной толпой вышли во двор и, пожелав удачного дня оставшимся мыкаться на постах солдатам, вышли за ворота. Я шла между Маизой и еще одной женщиной, отвечавшей за гардероб хозяина. Маиза что-то весело напевала, взахлеб рассказывала мне о вещах, которые можно купить на деревенской ярмарке, и своем ухажере — приказчике из близлежащего городка. Как я понимаю, эти две служанки должны были стать моим 'конвоем', то есть пристально следить за поведением торхи. А, может, я была слишком подозрительна, ведь отпускали же меня одну за покупками? Да и не станет Маиза шпионить за мной.

Никогда бы не подумала, что прогулка по обычной проселочной дороге может доставить столько удовольствия! Мне казалось, что я свободна, снова та Иалей, которой была в Кеваре, а рядом со мной мои подруги. Позвякивание серебряного браслета на руке вернуло меня к реальности, но натолкнуло на мысль, что я не желаю весь остаток жизни провести вещью. А если так, то у меня есть два пути: либо попытаться привязать к себе хозяина, чтобы перестать быть служанкой и стать любовницей, либо найти способ бежать из Арарга. Располагайся королевство на континенте, все было бы проще, насколько вообще просто это может быть в моей ситуации, но оно раскинулось на островах. Допустим, я найду способ избавиться от браслета или, не снимая, как-то сбежать от погони, но в море меня непременно поймают. Драконы быстры, им ничего не стоит догнать корабль, да и как я попаду на корабль? Никто не согласиться взять на борт беглую торху, меня тут же с радостью за вознаграждение вернут хозяину.

Заметно погрустнев, взглянула на ровные стога сена по обеим сторонам дороги — лучше бы я стала крестьянкой, сельские жители намного счастливее меня. Да, тяжелый труд — но разве в замке у меня частенько не болит спина, разве мне позволяют спать до полудня? Потом вспомнила о хырах, которые встают до рассвета и ложатся позже заката, и укорила себя за жалобы: им намного хуже, чем мне. Беспросветная короткая черная жизнь.

Мы посторонились, попуская повозку. Правивший ею парнишка улыбнулся нам, попытался завязать ненавязчивый разговор, но служанки его проигнорировали.

А вот и деревня. Как же здесь многолюдно и пёстро!

И опять напоминание о рабстве: привязанная к коновязи пара хыров. Сидят на корточках в пыли, уронив голову на руки. Грязные, босые, костлявые. Балахоны в нескольких местах порваны и, судя по всему, не стирались месяцами. Еще один раб стоит у поилки для лошадей и по-собачьи пьет воду. Он практически наг, в одной набедренной повязке. Мускулистое тело покрыто темным загаром и сетью красноватых рубцов — следов побоев. Хыра удерживает прикрепленная к ошейнику короткая цепь и пара веревок на руках. Значит, боятся, что убежит. Особо буйных привязывали за все пять колец: на шее и конечностях. Эти же кольца использовали при исполнении наказаний, например, при распятии на специальном столе на солнцепеке.

Над рабами кружили мухи, садились на потные лица, и хыры то и дело дергались, сгоняя их.

— Бедные, — невольно вырвалось у меня, — они же голодные! Давайте что-нибудь им принесем?

— Иалей, ты чего? — Маиза дернула меня за рукав, заставляя пройти мимо. — Это же хыры.

— И что? Поэтому их не нужно кормить?