Песочные часы

Романовская Ольга

Песочные часы

Любой обманчив звyк

Стpашнее тишина

Когда в самый pазгаp веселья падает из pyк

Бокал вина

гр. Сплин "Романс"

Он сел на кровать и похлопал рукой по простыне.

Я покорно подошла, разделась и легла, как делала много раз до этого.

О чем я думала? О разном, сейчас, к примеру, ни о чем: я очень устала, намаялась с уборкой. В библиотеке столько книг, нужно каждую аккуратно вытрясти, вытереть от пыли, обработать специальным составом, а потом убрать на место.

Хозяин любил меня нежно, мне вообще повезло с ним. У других рабынь были синяки, они с содроганием вспоминали о ночах, больше всего боясь этого времени суток. Вернее, даже не его, а того, что оно несло: боль, унижение, стыд, кровь. Да, бывало, что после развлечений какого-нибудь хозяина в дом вызывали врача.

Мой никогда меня не насиловал, не предавался любви с животной страстью. Он умел чувствовать и, видя, что я совсем не хочу его, мог и вовсе оставить спать в одиночестве.

Не сказала бы, чтобы мне было приятно — все-таки я не любила его, хотя и уважала, и ценила его заботу, — но и противно тоже не было. Вот и сейчас под его руками я расслабилась, позволяя делать все, что он хочет.

Для мужчины, наверное, оскорбление, когда женщина под ним дремлет, но я так устала, да и хозяин сразу воспротивился моим давним попыткам изображать неземное блаженство (я тогда боялась, что если не буду притворяться, он прикажет меня высечь): 'Мне твоя ложь не нужна, мне нужно только твое согласие. Хочу быть уверенным, что ты всегда будешь со мной честна'. И я была, за эти три года я ни разу не солгала ему. Откровенно не солгала, полуправда ведь не ложь?

Да, провинности были, да он меня наказывал, но наказание за ложь в стократ превосходило те, что выпадали на мою долю. Я видела, что стало с одной молоденькой торхой, которая, пытаясь скрыть свою оплошность, запуталась в паутине лжи: мухи покрывали её, иссеченную кручёной, с шипами плетью. Она провисела так до заката, а потом её увезли. Куда, лучше не думать.

Странно, но в этот раз мне даже нравилось. Наверное, спальня пропиталась частичками кристаллов озиза, благотворным образом сказывающимся на мужском и женском влечении. Я осторожно скосила глаза: так и есть, два светящихся кристалла и курительница, источающая едва уловимый терпкий аромат. Настоящий романтический вечер!

Интересно, а другие хозяева так же заботятся о своих торхах?

В том, что озиз предназначался мне, я не сомневалась: хозяину этого не нужно, что он с успехом не раз доказывал. Он не женат, так что тратил весь запас своих сил на меня и любовницу из норнов. Мы с ней такие разные, как ему могут нравиться обе? А я ведь ему нравилась, иначе бы я не испытывала того, что чувствовала сейчас. Он хотел, чтобы мне было хорошо.

Закончив, хозяин не отослал меня, а притянул к себе. Я привычно сжала в комочек, уткнувшись головой ему в бок. Такое случалось не часто, обычно я ночевала у себя, а не в хозяйской спальне, но сейчас была зима, а в моей комнатушке без окон было так холодно… Все-таки повезло мне: засыпать в постели благородного норна, будто равная, ощущая теплую тяжесть его руки. В такие минуты я проникалась к нему особым чувством, на время забывая, кто я и как сюда попала.

Наверное, следует начать по порядку. Меня зовут Иалей, родом я из Кевара — небольшого княжества, зажатого между горами и руслом Старвета. Среди нас много полукровок, потомком смешенных браков с альвами, которые некогда населяли леса по берегам Старвета, а потом неожиданно исчезли. Наш князь тоже из их числа — у него пепельно-русые волосы и пронзительные голубые глаза. Были когда-то, теперь от них не осталось и следа. Во мне от далеких предков только оттенок кожи — молочно-белый и рост выше среднего: альвы ведь были высокими, намного выше наших предков. Теперь мы тоже стали такими, ну, почти такими.

Альвийская кровь, если она когда-то текла в наших жилах, давно затерялась среди крепкой крестьянской и купеческой крови моей семьи. Я знала только об одном, точнее, одной наследнице альвов в нашем роду: мой прадед по отцовской линии каким-то непостижим образом умудрился жениться на представительнице обедневшего дворянского рода и в качестве приданого получил личное дворянство. Правда, альвийской крови в моей прабабке тоже оказалось мало: если у нее еще были светлые соломенные волосы, то ее дети родились уже с темными. Вот и у меня они каштановые, от природы немного вьются. Зато цвет глаз, как у прабабки — зеленые, кошачьи. Отец шутил, что если бы я родилась рыжеволосой, он отдал бы меня в обучение ведьме.

Разумеется, я и помыслить не могла о том, что когда-то стану чьей-то служанкой. Я родилась в преуспевающей семье представителей второго сословия. Мой отец держал несколько лавок в разных городах, торговля у него спорилась, и к своим семнадцати годам я уже стала завидной невестой. Ко мне даже один дворянин сватался, симпатичный такой молодой человек. Может, я бы и согласилась: сердце все равно было свободно…

Жили мы не в столице, а во втором по величине городе княжества. Был собственный дом, даже прислуга: кухарка и приходящая работница. Раз в месяц она устраивала в доме генеральную уборку, вытряхивала ковры, мыла полы, обтирала рамы и светильники.

Как обычно протекали мои дни? Буднично, монотонно.

Первая половина дня посвящена занятиям — я заканчивала второй уровень местной сословной школы, так что, выйди я за того дворянина, лицом в грязь не ударила. Сейчас, оглядываясь в прошлое, прихожу к выводу, что он все-таки меня любил. Семья его не бедствовала, так что в моих деньгах они не нуждались. Я же помню, как впервые посмотрела на меня его мать, отвела сына в сторону и о чем-то долго с ним шепталась. А потом улыбнулась. Не знаю, искренне или нет: дворян с детства учат этикету, а этикет не приветствует проявления истинных чувств.

Комфортно ли мне было бы жить в их доме? Что теперь гадать! Конечно, их образ жизни отличался от нашего — была и серебряная парадная посуда, и огромный стол в столовой. Помню, я всегда так мучилась, стараясь держать спину прямо, боясь расслабиться, откинуться на прямую, как клинок меча, спинку стула, пока, наконец, мой жених (хоть официальной помолвки не было, все к этому шло) не сказал мне как-то, что это вовсе не обязательно.

Он был простым дворянином, безо всякого титула, всего лишь с приставкой ллор перед фамилией. Иахим ллор Касана. А я должна была стать Иалей ллор Касана. Но не стала.

Итак, с утра я в школе, пытаюсь совладать со столбиками цифр, уследить за мыслью господина учителя и не ударить в грязь у доски, перечисляя отличия крапивы двудомной от крапивы жгучей. Считалось, что девушка должна разбираться в травах, поэтому для нас проводила специальные уроки местная ведьма. Она всегда старалась казаться такой важной, суровой, хотя на самом деле была жуткая хохотушка и обожала пить чай с миндальным печеньем в компании учителя математики. Мальчишки шептались, что у них роман.

Училась я средне, особыми знаниями не блистала, хотя и не плелась в конце класса, поэтому искренне радовалась, что положение моего отца не позволяет мне перейти на третий уровень обучения, доступный только детям дворян, чиновников и священнослужителей. Чтобы перейти на него, нужно было сдать экзамены.

Разумеется, благородные ллоры (так, по приставке, у нас именовали дворян) не учились вместе с нами, их вообще очень редко можно было встретить в сословной школе, если и попадал кто, то от безденежья. К их услугам были пансионы, в которых преподавали лучшие учителя княжества. Вносишь залог, подтверждаешь свое происхождение — и твой ребенок зачислен на первый уровень. Если он учится хорошо, в дальнейшем плата не взимается, только при переходе на новый уровень, если нет или нарушает школьные правила, тогда приходится доплачивать.