Часовая башня

Василиса ошарашенно уставилась на отца.

– Но почему?! Как так случилось? Прикажи ей, ты ведь можешь, пусть отдаст немедленно!

Отец возвел глаза к потолку, словно бы сожалея, что ему приходится разговаривать со столь несмышленым ребенком.

– Часовая стрела заснувшей ключницы – наш залог общего мира, Василиса, – терпеливо пояснил он. – Если мы отдадим ее, то феи попытаются отомстить. Начнется война, которая продлится неизвестно сколько времени, а мы так и не приблизимся к разгадке местонахождения Расколотого Замка. И главное! Даже со стрелой Диану Фрезер будет непросто вернуть к жизни. Вот почему из двух зол надо всегда выбирать меньшее.

– Так вот почему феи не приедут на праздник, – угрюмо произнесла Василиса.

– Да… И все-таки нам придется с ними помириться… – Нортон-старший в задумчивости оглянулся на ряд статуй. – Рано или поздно.

– Но как же быть с Дианой? – горько переспросила Василиса. – Пока вы все решаете свои дела, она и дальше… спит.

Некоторое время отец молчал.

– Мы вернем одну фею к жизни, но при этом погибнут тысячи, – наконец произнес он. – Ты согласна пойти на это, Василиса? Как думаешь? Не лучше ли пожертвовать одной жизнью, но не допустить нового побоища… Ты не знаешь, что такое война, поэтому не имеешь права судить тех, кто войну видел и знает.

Василиса понуро молчала. Логика отца казалась железной, и у нее не нашлось, что возразить. Но и сдаваться она не собиралась. Оставалось надеяться, что отец как можно раньше отпустит ее с Лазаревыми к феям, и в Чародоле они узнают о настоящем положении дел… Может, феи уже знают, как спасти Диану. Жалко, что нельзя попросить разрешения у отца сейчас. Лучше не злить его еще больше.

– Я все поняла, – тихо сказала девочка.

Отец удовлетворенно кивнул.

– Ты проведешь в этом зале ровно час. Хорошо подумай о том, почему я привел тебя сюда в наказание… Как только время истечет, перед тобой откроется зеркальный путь прямо в коридор на верхнем этаже, ведущий в башни. О! И еще одно… Не забудь сегодня же забрать очки у Норта, потому что завтра, перед праздником, весь дом будет на ногах.

Напоследок Нортон-старший холодно взглянул на нее и исчез в серебристой дымке перемещения.

После его ухода в зале стало очень тихо – ни единого постороннего звука – абсолютная мертвая тишина. Василиса вдруг осознала, что здесь очень холодно, она обняла себя за плечи да так и двинулась по проходу между статуями.

Какое все-таки жуткое место… Да и мысль, что она сейчас находится где-то глубоко внизу, в подводной части замка, не добавляла ей радости.

Проходя мимо кудрявого мальчишки, Василиса не выдержала и скосила на него взгляд. И тут же вздрогнула. На какое-то мгновение ей почудилось, что он смотрит на нее, такими живыми показались его глаза – внимательные, изучающие, любопытные. Превозмогая свой страх, Василиса осторожно дотронулась до ажурной кромки одного из его крыльев и тут же отдернула руку – камень оказался ледяным.

Неожиданно от статуи отделилась призрачная, голубоватая тень.

От испуга Василиса тоненько пискнула и тут же прикрыла себе рот ладонями.

– Привет, – прозвучал тихий мальчишеский голос. – Меня зовут Шайм.

Вглядевшись, она различила в голубоватом силуэте призрака очертания фигуры того же самого кудрявого мальчика.

– В тебе сейчас много силы, – произнес он. – Я вижу синюю искру в твоем сердце… Смотри, сейчас к тебе слетятся все затерянные во времени, кто есть в этом зале. Нас тут много.

– А кто такие эти затерянные? – с замиранием сердца спросила Василиса и невольно осмотрелась по сторонам. – Они опасны?

Мальчик грустно покачал головой:

– Нет, мы не опасны. Тебе не надо бояться тех, кто навсегда потерял свою судьбу, утратил связь со временем, затерялся в вечности. Ведь что такое вечность? Это всего лишь образ, созданный из времени.

– Значит, ты образ? Не призрак? Или это одно и то же?

На призрачном лице мальчика появилась легкая улыбка.

– Когда-то я был лютом, черным фиром. Мои родители служили Черной Королеве. Можно сказать, что затерянные во времени – это призраки… Если брать это сравнение в общем понимании слова… А можно сказать, что мы духи, утратившие силу… Утратившие способность управлять Временем. А в жизни нашей нет ничего дороже времени, ибо это цена, за которую приобретается вечность. Но, как понимаешь, наша вечность имеет горький вкус.

– Ты говоришь как взрослый, – уважительно произнесла Василиса.

– Меня зачасовали пятьдесят лет назад, – грустно улыбнулся мальчик Шайм. – Я прочитал много книг, изучал высказывания великих людей. Такие, как я, постоянно засиживаются в библиотеках, ведь чтение – это одно из тех немногих удовольствий, что нам осталось. Мы ведь общаемся, разговариваем, делимся мыслями… Я бы сказал, что после зачасования у нас появляется много времени, но это не так.

Между тем их беседой действительно заинтересовались другие затерянные во времени: к статуе мальчика-люта слеталось все больше и больше голубовато-прозрачных теней. Они шептались между собой, указывали на Василису друг другу, а самые смелые подлетали ближе и пробовали потрогать ее волосы, одежду, но у них ничего не получалось: их пальцы проходили насквозь. Василиса абсолютно не чувствовала этих прикосновений, но ей все равно было неприятно. Наблюдая, как кольцо затерянных продолжает сужаться вокруг нее, она совсем разволновалась.

– Скажи, Шайм, – пролепетала она дрожащим голосом, – а нельзя ли спасти такого, как ты, потерянного?

– Затерянного, – строго поправил тот. – Мы не потерялись на улице или в лесу. Эфер Огненного Креста закидывает души людей в безвременье. Навсегда.

– Но можно ли спасти такого человека? – с надеждой спросила Василиса.

– Нельзя спасти полудуха… – вдруг шепнул ей в ухо тихий надтреснутый голос. – Того, в чьих жилах течет духовная кровь.

Она обернулась: голос принадлежал высокому парню с неприятной ухмылкой на призрачном лице.

Василисе опять стало не по себе. И все же она спросила:

– А можно ли спасти от зачасования фею?

– Феи засыпают навечно, – покачал головой тот. – Их души превращаются в алые чаши мертвых цветов…

Услышав это, примолкнувший было Шайм встрепенулся.

– Конечно, затерянного можно спасти! – с жаром начал он. – Если бы в свое время нашелся тот, кто отважился бы полететь за мной на поле старочасов… Разыскать мой цветок и прочертить огненный крест над алым циферблатом! Но увы! Я ждал, ждал… но никто так и не пришел.

Он всхлипнул и надолго замолк.

Василиса с тревогой ждала, когда же он продолжит свою речь. Ее даже перестали волновать бесчисленные прикосновения пальцев затерянных – тени желали убедиться, что у них «живой» гость.

– Я ждал долго, – с горечью продолжил мальчик-лют, – что кто-то придет и приложит мою часовую стрелу к моему сердцу и вернет в него время, вдохнет в него жизнь… Но нет. Мой цветок смерти расцвел, а я навеки превратился в камень… – Он не выдержал и всхлипнул – совершенно по-детски.

У Василисы от жалости и сочувствия комок подступил к горлу.

– Моя подруга фея тоже зачасована, – тихо произнесла девочка. – Но я бы очень хотела спасти ее. Хотя бы попробовать.

Мальчик-лют поднял голову. Шесть крыльев расправились за его спиной, и он легко подлетел к Василисе.

– Тогда не медли, – скороговоркой произнес он. – В один из праздничных дней, когда Время течет по-иному, ты должна полететь на поле старочасов и найти цветок ее смерти. Он будет ярко-красным, без стрелок. Разыскать его тебе поможет часовая стрела заснувшей феи. Прислушайся к стреле, и она выведет тебя прямо к нему.

– А если у меня не будет стрелы? – испугалась Василиса.

– Ничего не получится. Я видел многих живых, блуждающих среди старочасов… Я пристально всматривался в их лица, ведь и сам надеялся на спасение. Но увы, многие из этих смельчаков не снискали успеха: сошли с ума, отчаялись и… навеки затерялись во времени. Присоединились к нам. И на поле старочасов выросли новые цветы. В твоем сердце поселилась необычная искра, – торопливо продолжил он. – Она притягивает к тебе затерянных. Посмотри, сколько их вокруг тебя! Поэтому ты можешь попробовать, да. Просто слушай время… Ну и помни, что надо прочертить стрелой зачасованного огненный крест над алым циферблатом. Ну а после – вывести из поля мертвых цветов ту, что хочешь спасти.