Страница 39 из 53
Ее поводок висел на гвоздике около дверей кладовки. Он сделал шаг в том направлении (перед этим перекинув через голову шнурок, повесив себе на шею фонарик), но Одри стремительно забежала вперед его, словно не собака, а кошка. Если бы не фонарик, он бы об нее точно перецепился и упал. Логичное было бы завершение для такого похабного дня.
- Подожди всего лишь минутку, подожди.
Но она гавкнула на него и пошла на попятную.
- Тише! Одри, тихо!
Вместо того, что бы замолчать, она вновь залаяла, в спящем доме это прозвучало шокирующе звонко. Он даже вздрогнул от удивления. Одри метнулась вперед, ухватила зубами его за штанину и начала идти на попятную по коридору, стараясь потащить его за собой.
Заинтригованный, Расти позволил ей себя вести. Увидев, что он идет, Одри отпустила его брюки и побежала к ступенькам. Преодолела пару ступенек, осмотрелась и гавкнула вновь.
Наверху, в их спальне, включился свет.
- Расти? - голос Лин звучал мрачно.
- Да, это я, - откликнулся он, стараясь говорить как можно тише. - Хотя на самом деле это Одри.
Он двинулся вслед за собакой вверх по ступенькам. Одри не промчала их на одном дыхании, как по обыкновению она это делала, а то и дело останавливалась, оглядываясь на него. Для собаководов мимика их животных всегда была полностью понятной, и сейчас Расти увидел в этом большую тревогу. Одри прижала уши к голове, хвост так и оставался поджатым. С тихого скулежа она перешла на высокий уровень. Вдруг Расти подумал, а не прячется ли где-то в доме вор. Кухонные двери были заперты, Лин по обыкновению всегда замыкала все двери, когда оставалась дома сама с девочками, однако…
Линда вышла на лестничную площадку, подпоясывая белый махровый халат. Увидев ее, Одри вновь гавкнула. Прозвучало это, как «прочь-с-моего-пути».
- А ну-ка перестань, Одри! - прикрикнула женщина, но Одри промчала мимо нее, толкнув ее в ногу так сильно, что Линда даже откинулась на стену.
А собака побежала по коридору в сторону детской спальни, где все еще было тихо.
Линда также добыла из кармана халата фонарик.
- Что это здесь такое творится, ради всего святого…
- Думаю, лучше тебе вернуться в спальню, - ответил ей Расти.
- Черта с два!
Она побежала по коридору, опережая его, тонкий яркий луч прыгал перед ней.
Девочкам было семь и пять годков, они недавно вошли в тот период, который Линда называла «фазой женской секретности». Одри уже встала на задние лапы перед их дверями и начала шкрябать их когтями.
Расти догнал Линду в то мгновение, когда она приоткрывала двери. Линда влетела вглубь, даже не кинув взгляд на кровать Джуди. А их пятилетняя дочка спала.
Не спала Дженнилл. Но и не просыпалась. В то мгновение, как два луча сошлись на ней, Расти все понял, и обругал себя за то, что не осознал раньше того, что происходит - того, что, наверное, длится уже с августа, а может, и с июля. Потому что то, чем удивляла их Одри - тот скулеж, - было хорошо задокументировано. Он просто не замечал правды, хотя она смотрела ему прямо в глаза.
Дженнилл, с раскрытыми глазами, в которых виднелись только белки, не билась в конвульсиях (слава Богу, и за это), но дрожала всем телом. Она скинула с себя одеяло ногами, наверное, в начале приступа, и в двойном свете фонариков он увидел влажное пятно на ее пижамных штанишках. Пальцы у нее шевелились так, словно она разминалась, перед тем как начать играть на рояле.
Одри села возле кровати, восхищено-внимательно смотря на свою маленькую хозяюшку.
- Что это с ней? - вскрикнула Линда.
- На другой кровати зашевелилась Джуди.
- Мамочка? Уже завтрак? Я опоздала на автобус?
- У нее эпилептический припадок, - произнес Расти.
- Так помоги ей! - заплакала Линда. - Сделай что-нибудь! Она умирает?
- Нет, - ответил Расти, и часть его мозга, которая сохранила способность к анализу, подсказала, что это почти наверняка только незначительный эпилептический припадок - как и все, что могли быть у нее раньше, иначе бы они об этом уже знали. Но все воспринимается по-другому, когда такое происходит с твоим родным ребенком.
Джуди села в кровати, раскинув во все стороны свои мягкие игрушки. Глаза у нее были широко раскрыты от испуга, ребенок не очень обрадовался, когда Линда выхватила ее из постели и прижала себе к груди.
- Пусть она перестанет! Сделай что-нибудь, чтобы она перестала, Расти!
Если это незначительный припадок, он прекратится сам собой.
«Прошу Тебя, Господи, пусть он прекратится сам собой», - подумал он.
Он обхватил ладонями мелко дрожащую голову Джен, и попробовал легонько ее поднять и покрутить, чтобы проверить, чисто ли в ее дыхательных путях. Сначала у него это не получилось - мешала чертова поролоновая подушка. Он скинул ее на пол. Та, падая, ударила Одри, но собака, не отводя от ребенка влюбленного взгляда, только вздрогнула.
Теперь у Расти получилось немного отклонить назад дочкину головку и он услышал ее дыхание.
Не учащенное, и не слышно порывистое, как при недостатке кислорода.
- Мамочка, что случилось с Джен-Джен? - спросила Джуди сквозь слезы. - Она сошла с ума? Она заболела?
- Не сошла с ума, только немножечко заболела, - Расти сам удивился, как спокойно он говорит. - Почему бы тебе не попросить маму отнести тебя вниз в нашу…
- Нет! - вскрикнули обе вместе абсолютно гармоничным двуголосьем.
- Хорошо, - согласился он. - Тогда ведите себя тихонько. Не напугайте ее, когда она проснется, потому что ей и так будет страшно.
- Немного страшно, - исправился он. - Одри, наша дорогая девочка. Ты наша очень-очень хорошая девочка.
По обыкновению такие комплименты вызывали у Одри пароксизм радости, но не в эту ночь. Она даже хвостом не вильнула. Вдруг собака выдала короткий рык и легла, опустив морду на лапы. Буквально через несколько секунд, Джен прекратила дрожать и глаза у нее закрылись.
- Черт меня побери, - произнес Расти.
- Что? - переспросила Линда с кровати Джуди, на краешке которой она сидела с меньшенькой на руках. - Что?
- Прошло, - ответил Расти.
Но нет. Не совсем. Дженни вновь раскрыла глаза, и они выглядели нормальными, но никого и ничего не видели.
- Большая Тыква! - вскрикнула Дженнилл. - Это Большая Тыква во всем виновата! Надо остановить Большую Тыкву!
Расти ее легонько встряхнул.
- Дженни, тебе что-то померещилось. Наверное, плохой сон приснился. Но все прошло, и с тобой теперь все обстоит благополучно.
Какое-то мгновение она еще не приходила в сознание, хотя глаза шевелились, и потому он понял, что дочь его видит и слышит.
- Прекрати Хэллоуин, папа! Тебе нужно прекратить Хэллоуин!
- Хорошо, доченька, сейчас же. Хэллоуин отменяется. Полностью.
Она моргнула, подняла руку, чтобы убрать со лба клок промокших потом волос.
- Что? Почему? Я же хотела одеться в костюм принцессы Леи![122] Так все пошло прахом в моей жизни? - заплакала она.
Подошла Линда (следом семенила Джуди, держась за край маминой юбки) и, приговаривая: «Ты обязательно выступишь принцессой Леей, дорогуша, я тебе обещаю», взяла Дженнилл на руки.
Джен смотрела на своих родителей изумленно, подозрительно, как-то перепугано.
- Что вы тут делаете? А она, почему не спит? - показала девочка на Джуди.
- Ты описалась в постели, - радостно сообщила Джуди, а когда Джен поняла, что так оно и есть, зарыдала еще сильнее.
Расти едва удержался, чтобы не дать меньшей хорошенького тумака.
Он всегда считал себя довольно цивилизованным отцом (особенно по сравнению с теми, которые иногда украдкой приводили в больницу своих детей - кого с поломанной рукой, кого с подбитым глазом), но сегодня он себя таким не чувствовал.
- Это не имеет значения, - объявил Расти, крепче обнимая Дженнилл. - Это не твоя вина. Ты немного приболела, но теперь все уже прошло.
- Ее надо везти в больницу? - спросила Линда.
- Только в амбулаторию, и то не сейчас. Завтра утром. Там я подберу для нее необходимое лекарство.