Под куполом

Рози пристроила на стол тарелки и поспешила к Барби. Ей, невысокой дородной женщине, пришлось встать на цыпочки, чтобы его обнять, но она с этим справилась.

- Я так рада тебя видеть! - прошептала она.

Барби тоже ее обнял и поцеловал в темечко.

- Большой Джим и Джуниор не обрадуются, - произнес он. Но ни одного из Ренни, по крайней мере, сейчас, не было здесь; уже за одно это можно быть признательным. Барби осознал, что на какую-то минуту интерес к его особе здешних завсегдатаев перевесил даже естественное любопытство к показу их города на национальном телеканале.

- Большой Джим Ренни может только отлизать у меня! - ответила она. Барби рассмеялся, польщенный такой злостью, и удовлетворенный ее таинственностью - она все сказала шепотом. - А я думала, ты уехал совсем!

- Я едва не выбрался, но слишком поздно отправился в путь.

- А ты видел… это все?

- Да. Расскажу позже.

Он разомкнул объятия, продолжая держать ее на расстоянии вытянутых рук, и подумал: «Вот если бы ты была лет на десять моложе, Рози… или хотя бы на пять…»

- Могу ли я снова получить свой фартук?

Она вытерла себе уголки глаз и кивнула.

- Пожалуйста, надень его. Убери оттуда Энсона, пока он нас всех здесь не потравил.

Барби отдал ей честь, проскользнул по коридорчику к кухне и послал Энсона Вилера за стойку разбираться там с заказами и убираться, пока Рози не позовет его себе на помощь в главный зал. Отступая от плиты, Энсон вздохнул с облегчением. Прежде чем пойти за стойку, он обеими руками пожал Барби правую ладонь.

- Слава Богу, дружище. Я никогда не видел такой горячки, я просто растерялся.

- Не переживай. Мы готовы накормить пять тысяч.

Энсон, отнюдь не пастор, посмотрел на него непонимающе:

- А?

- Не обращай внимания, это я так.

Прозвенел звонок, который висел в уголке кухонного закутка.

- Выполняйте заказ! - позвала Рози.

Раньше, чем прочитать бумажку, Барби схватил жаровню - на гриле творилось бог знает что, как всегда, когда Энсону приходилось заниматься катастрофическим процессом с привлечением огня, который он почему-то называл поварством, - тут же набросил на шею хлястик фартука, завязал его на себе сзади и заглянул в шкафчик возле мойки. Там было полно бейсбольных кепок, которые служили всем обезьянам, которые работали в «Розе-Шиповнике» возле гриля, за шеф-поварские колпаки. Он выбрал кепку с эмблемой «Морских Псов» в честь Поля Джендрона (который теперь находится в объятиях своих самых родных и самых дорогих, как надеялся Барби), задом наперед водрузил его себе на голову и хрустнул пальцами.

И тогда заглянул в первую бумажку и взялся за работу.

2

В четверть десятого, более чем на час позже обычного для субботы время закрытия, Рози выпроводила последних гостей. Барби запер двери и перевернул табличку с ОТКРЫТО на ЗАКРЫТО. Провел взглядом по тем с полдесятка последним клиентам, которые пересекли улицу в направлении городской площади, где уже стояли, разговаривая между собой, человек пятьдесят. Взгляды их были направлены на юг, где над 119-м шоссе завис большой шар мощного света. Не телевизионного света, подумал Барби; это армейские подразделения создают там охранный периметр. А как иначе охранять периметр ночью? Конечно, выставив дежурных и осветив мертвую зону, конечно. Мертвая зона. Ему не нравилось, как звучит этот термин.

При этом Мэйн-стрит выглядела непривычно темной. Электрические огни светились в некоторых домах - там, где работали генераторы, - а также, подпитанные аккумуляторами, светились аварийные огни в универмаге Бэрпи, в «Топливе & Бакалее», в магазине «Новые & Подержанные книги», в «Фуд-Сити» около подножия городского холма и в полудюжине других заведений, но уличные фонари вдоль Мэйн-стрит стояли темными, а в большинстве окон вторых этажей, где располагались жилые помещения, горели свечки.

Рози села к столу посреди зала и зажгла сигарету (непозволительно в общественных помещениях, но Барби никому не скажет). Сняв с головы сеточку, которой держалась ее прическа, она вымученно улыбнулась Барби, который и сам присел напротив нее. Позади их Энсон драил стойку, так же наконец-то распустив свои длинные волосы, спрятанные до этого под кепкой «Рэд Сокс».

- Я думала, что Четвертого июля[70] - это трудная работа, но сегодня было хуже, - произнесла Рози. - Если бы не ты, я бы скукожилась в уголке и скулила: «Где моя мамочка?»

- Там была какая-то блондинка в «Ф-150», - произнес Барби, улыбаясь собственному воспоминанию. - Она чуть ли не согласилась меня подвезти. Если бы так произошло, я, возможно бы, и выбрался. С другой стороны, со мной могло случиться то же самое, что и с Чаком Томпсоном и той женщиной, которая была с ним в самолете.

Имя Томпсона упоминалось в репортаже Си-Эн-Эн; женщина еще оставалась не идентифицированной.

Но Рози ее знала.

- Это Клодетт Сендерс. Я почти уверена, что она. Доди мне вчера говорила, что у ее матери сегодня тренировочный полет.

Между ними на столе стояла тарелка с чипсами. Барби потянулся к тарелке за следующей порцией. И вдруг замер. Ему расхотелось картофеля. Ему больше ничего не хотелось. И красная лужица по краям тарелки теперь больше была похожа на кровь, чем на кетчуп. Так вот почему Доди не пришла.

Рози пожала плечами.

- Возможно. Точно не могу сказать. Я не получала от нее вестей. Да и не ожидала, телефоны же не работают.

Барби решил, что она имеет в виду проводные линии, но даже из кухни он слышал, как люди жаловались на то, как тяжело куда-либо дозвониться по мобильным. Большинство соглашались с мнением, что это из-за того, что ими пользуются все одновременно, таким образом, блокируя частоты. Кое-кто считал, что нашествие телевизионщиков - наверняка, сотни их сейчас шатаются вокруг города, и все вооружены «Нокиями», «Мотороллами», «Ай-Фонами», «Блек-Берри» - создает эту проблему. Барби имел более пессимистичные подозрения: ситуация уже под контролем служб нацбезопасности, и это в то время, когда вся страна параноидально боится террористов. Кому-то еще удавалось иногда куда-то дозвониться, но чем дальше в ночь, тем реже и реже.

- Конечно, - сказала Рози. - Доди могла, как это на нее похоже, просто забить на работу, а вместо этого завеяться в Оберн[71], прогуляться по тамошним магазинам.

- А мистер Сендерс знает, что в том самолете была Клодетт?

- Не могу сказать наверняка, но я бы очень удивилась, если бы он сейчас об этом еще не знал. - И она пропела тихим, но благозвучным голоском: «Это маленький город, сынок, ты должен понять».

Барби вяло улыбнулся и подхватил: «Мы одна команда, и нам в нем жить».

Это была старая песня Джеймса Макмертри, которая прошлым летом непостижимым образом вновь на два месяца стала модной на парочке радиостанций формата кантри & вестерн. Понятно, что ее не крутили на частоте РНГХ; Джеймс Макмертри не принадлежал к тому типу артистов, которых поддерживало «Радио Иисус».

Рози показала на тарелку.

- Ты еще будешь есть?

- Нет. Аппетит пропал.

Барби не испытывал большой любви ни к все время улыбающемуся Энди Сендерсу, ни к дурочке Доди, которая почти наверняка помогала своей подружке Энджи распространять те сплетни, которые и привели его к неприятностям возле «Диппера», но сама мысль о том, что те останки тела (ногу в зеленой брючине он увидел внутренним зрением) принадлежали ее матери… жене первого выборного…

- У меня тоже, - сказала Рози и утопила свою сигарету в кетчупе. Та погасла со звуком пфссс, и какое-то мгновение Барби был уверен, что он вот-вот вырыгает. Отвернув голову, он вперился в витрину, хотя отсюда нельзя было увидеть, что делается на Мэйн-стрит. Отсюда улица выглядела совсем темной.

- Президент выступит в полночь, - объявил со стойки Энсон. Позади его начал протяжно, с натугой стонать посудомойный аппарат. У Барби пронеслась в голове мысль, что старый трудяга «Хобарт»[72], наверное, дорабатывает свою последнюю смену, по крайней мере, на какой-то период времени. Он должен убедить в этом Рози. Она может упираться, но, в конце концов, поймет целесообразность этих шагов. Рози целеустремленная, практичная женщина.