Страница 18 из 35
Он опустил взгляд и посмотрел, как ее пальцы перебирают его, радуясь тому, что другие мужчины ничего не могли видеть из-за стола. Ему самому было любопытно, как долго он сможет продолжать спокойно сидеть с Рейвен на коленях и не обезуметь.
Хаген продолжил в тишине:
— Таким образом, вы видите, у нас имеется, по крайней мере, два сильных аргумента в нашу пользу. Но когда Треверс обнаружит, а это почти наверняка случится, что Джош Лонг тщательно проверяет информацию о прошлом Рейвен, он не почувствует в этом возможный роман. Он почувствует западню.
Джош, которого сильно волновала угрожающая Рейвен опасность, заставил себя сосредоточиться на Хагене. С неохотой он признал:
— И вы не можете отозвать ее. У вас нет времени, чтобы взять другого оперативника, который войдет к нему в доверие, не так ли?
— Так.
Джош беспокойно задвигался, затем замер, когда его тело бурно отреагировало на Рейвен. Он откашлялся и попробовал думать.
— И что тогда? У вас должен быть план.
— Это зависит от вас. — Хаген слабо улыбался. — У меня есть кое-какой план. Я думаю, что он сработает. Не забывайте, я накапливал информацию о Треверсе на протяжении многих лет. Я следил едва ли не за каждым его шагом. Я много раз проникал в его мысли и знаю, как он думает. И я думаю, что мы сможем обставить все дело так, что он обязательно примет ваше внезапное появление в жизни Рейвен довольно естественно, а совсем не как угрозу.
— Хорошо. И каков план?
Глядя на трех сидящих около него мужчин, Хаген пробормотал:
— Чем меньше людей знает об этом…
Зак тихо перебил:
— Мы славимся своей осторожностью.
Джош перевел на Хагена твердый взгляд:
— План.
Хаген мягко улыбнулся ему, очевидно убежденный, что помощники Джоша заслуживали доверия.
— Как вы смотрите на то, чтобы выставить себя на всеобщее посмешище?
— Где бы вы хотели пообедать, моя дорогая?
Войдя в роль Ледяной Девы, Рейвен слегка оперлась на руку Леона Треверса, когда они вышли из лифта.
— Оставляю это на ваше усмотрение. — Как всегда, ее голос звучал прохладно и вежливо, выражение лица было бесстрастно, что красноречивее всех слов говорило об ее актерских способностях, так как на самом деле она была напряженна и обеспокоена. А если что-то пойдет не так, как надо?
И почти сразу же кое-что произошло.
Теодор несся им наперерез через вестибюль как кролик, преследуемый воображаемыми гончими, и взволнованно поприветствовал своего нанимателя и родственника:
— Леон, я не могу найти тот контракт!
Треверс остановился и уставился на мужчину. Его серые глаза были непроницаемы.
— До завтра он нам не потребуется, Теодор, — напомнил ему Леон тихим голосом, который не скрывал его раздражения.
Теодор быстро заморгал:
— Я знаю, но …
— Завтра, Теодор.
Рейвен, всем своим видом изображая безразличие, стояла, уставившись перед собой. Она размышляла, не сказать ли Треверсу о том, что его похожий на кролика родственничек имеет привычку распускать свои липкие руки, но отказалась от этой идеи. Она знала, что от напряжения у нее начинала кружиться голова, и изо всех сил старалась не смотреть на часы.
— Но, Леон … — проблеял Теодор, и был прерван ревом, доносившимся от главного входа здания.
— Треверс!
Теодор вскрикнул от страха и спрятался позади мраморной колонны. Его лицо выражало испуг и потрясение. Но он быстро понял, что им никто не заинтересовался.
Джош Лонг прошел мимо испуганного швейцара и направился к паре, стоящей возле лифта. Он был вне себя от гнева, и глаза его опасно сверкали. Так же нахально мимо швейцара за ним прошли его заметно обеспокоенные помощники, Рафферти и Лукас. Оба, очевидно, стремились предостеречь своего начальника от опрометчивого поступка.
Треверс не двинулся с места, но Рейвен почувствовала, что он весь напрягся, когда Джош приблизился к ним, и не расслабился, даже когда двое мужчин схватили Джоша, остановив его безрассудный порыв. «Это будет выглядеть более впечатляюще, — сказал Хаген, — если сделать так, что они оба будут удерживать Вас. Однако не он, — кивнув головой в сторону Зака, продолжил он. — Это было бы слишком. Он может остановить целую армию».
— Не думаю, что мы с Вами знакомы, — сказал Треверс в светской манере, как будто они столкнулись друг с другом на светском приеме.
— Убери свои руки от нее! — Джош так на него посмотрел, что его взгляд должен был пришпилить Треверса к стене. — Ты, ублюдок! — сказал он хрипло. — Все, чего ты касаешься, превращается в грязь! Но не она! — Он перевел взгляд на Рейвен, и в его грубоватом хриплом голосе появились умоляющие нотки. Это был голос человека, которому никогда в жизни ни о чем не приходилось просить. — Рейвен, не позволяй ему сделать это с тобой. Еще не поздно уйти от него!
Она смотрела на него с нескрываемым изумлением — прекрасный образ женщины, которая соблазняла, но никогда не была сама соблазненной.
— Не будь смешным, Джош, — сказала она мягко.
Джош предпринял попытку освободиться, игнорируя настойчивые увещевания Рафферти и Лукаса.
— Рейвен … — Это был почти стон. — Пожалуйста! Он превратит тебя во что-то уродливое, во что-то мерзкое …
— Я сказала тебе в Нью-Йорке, Джош. — Ее голос все еще звучал тихо. — Я просила тебя не преследовать меня. Я предпочитаю быть самостоятельной женщиной, а не украшением какого-то мужчины.
— Черт возьми, ты знаешь, что я не …, я хочу жениться на тебе!
Ее взгляд сразу же стал холодным и жестким, а голос наполнился презрением:
— Ты хочешь владеть мной так же, как владеешь гостиницами и корпорациями, и этими двумя мужчинами, которые пытаются не дать тебе выставить себя на посмешище!
— Рейвен!
— Уведите его отсюда, — посоветовала она прохладно его помощникам и еще невыразительнее добавила. — И с этого момента попытайтесь держать его подальше от меня.
— Джош, пошли! — Рафферти и Лукас старались изо всех сил перебороть обезумевшего мужчину, и, наконец, сумели подтолкнуть своего друга к двери.
— Рейвен! — последний крик был отчаянным и горестным.
Великолепный спектакль!
Из-за колонны Теодор невыразительно сказал:
— Слава Богу!
Спокойно, как будто ничего не случилось, Леон произнес:
— Завтра, Теодор, — и в сопровождении Рейвен, прошествовал через главный вход к своему лимузину.
Как только они сели в автомобиль и направились к ресторану, он пробормотал:
— Джошуа Лонг. Он, кажется, без ума от вас, моя дорогая. Он знает…?
У Рейвен вырвался низкий смешок, который пристыдил бы вековой лед:
— Вы воображаете, что он свяжется с женщиной, не проверив ее прошлое? Конечно, он знает, чем я… зарабатываю себе на жизнь. Я думаю, что бедняга пришел в ужас от своих желаний. Но он слишком привык все косить под свою гребенку. Пожалуй, он хочет перевоспитать меня. Очевидно, Джошуа Лонг полагает, что вы оказываете на меня плохое влияние. Глупец.
— О! — Из полумрака лимузина раздался несколько сухой ответ Треверса: — Как говорят, скверные женщины сгубили много порядочных мужчин.
Игрок по своей природе, Рейвен рискнула и безразлично парировала:
— Я полагаю, что чаще верно обратное.
— Очень может быть, моя дорогая. — Его голос был так же равнодушен. — Очень может быть. Хотите еще раз побывать в том итальянском ресторанчике, который доставил вам столько удовольствия?
— Гм! — Рафферти ощупал свою онемевшую руку и укоризненно посмотрел на Джоша. — Обязательно было так стараться? Я думаю, что у меня запястье вывихнуто.
Они сидели в затемненном автомобиле около дома Треверса. Все еще взволнованный, чтобы шутить, Джош тем не менее слабо усмехнулся и прикурил сигарету.
— Извините ребята. Я хотел сыграть на все сто.