Дурная слава

Он улыбнулся своему воспоминанию, и в улыбке его не было ничего, кроме нежности.

— Но… — начала было Иден и осеклась, потому что была смущена и не знала, что сказать. — Но ведь он нанес ей такой удар, когда уехал!

— Знаю, — кивнул Расти. — Но знаю также, что, будь Марси жива, она бы его не возненавидела. Она бы очень страдала, но не возненавидела.

— Кажется, вы очень в этом уверены.

— Так и есть. Я знал Марси и знаю Киннкэйда. Вы наговорили ему такого, что с трудом можно переварить. Сейчас в нем взыграла гордость и он держит голову высоко. Но пройдет время, и Киннкэйд все это переварит, и тогда ему придется солоно.

— Я хочу только, чтобы Киннкэйд оставил в покое моего брата. Больше мне ничего от него не надо.

Ей не хотелось, чтобы у его друга создалось неправильное впечатление.

— То, что вы говорите, — Расти уставился куда-то в пространство, — странно слышать, и на ум приходят мысли, которые бывают всегда, когда теряешь кого-то, кто тебе дорог. Все вспоминается — то, о чем ты жалел, то, что от тебя ускользнуло. Всегда припоминаешь что-то, что мог сказать или сделать, чтобы все было по-другому, — размышлял Расти вслух. — Марси всегда было тихой и робкой девочкой. Даже до того, как с ней случилось несчастье, она с трудом заводила друзей. Ну а потом… хромота сделала ее еще более застенчивой с людьми, которых она не очень хорошо знала. Думаю, и Киннкэйд, и я были виноваты в том, что слишком опекали ее.

— Это понятно.

— Когда она встретила вашего брата, она расцвела, как розовый бутон на солнце. Любовь вознесла ее недосягаемо высоко! А утрата любви низвергла слишком низко. Мне следовало бы быть рядом с ней. — Он посмотрел на Иден. Теперь голос его стал напряженным, а в глазах появилась тоска. — Если бы только она позвала меня, я бы тотчас же примчался. Думаю, я больше всего и жалею о том, что она не смогла заставить себя позвонить. Понимаете, она боялась. Она была так уязвлена, так ранена, что боялась довериться кому-нибудь еще. А это самое главное, если вам необходимо чье-то участие. Помните это, мисс Росситер. Марси об этом забыла.

Он опустил голову и тронул поводья своей лошади, заставив ее двинуться с места, и сделал медленный круг, объезжая стадо. Иден глядела ему вслед, и на душе у нее было скверно.

Скот, взбиравшийся вверх по пустынному и бесплодному горному склону, был похож на черную медленно катящуюся волну прилива. Глухой стук копыт иногда перемежался скрежетом копыта о камень. Ночь казалась темной — на небе видна была только четверть лунного диска, а ветер, проносившийся по горному перевалу, как по туннелю, рвался, опережая путников и принося первое дуновение зимы, предупреждавшее о том, что летнему сезону скоро придет конец.

Иден ехала в авангарде. Темная фигура Боба Уотерса, омываемая светом звезд, маячила впереди. Видя его силуэт, четко выделявшийся на фоне неба, усталая Иден несколько приободрилась. Вожаки стада уже добрались почти до самой высокой точки перевала.

Земля становилась ровнее, и скот, оказавшийся поблизости, перешел на рысь, будто почувствовав, что долгое восхождение окончено. Лошадь Иден тоже прибавила шагу. Улыбаясь, Иден снова посмотрела вперед и увидела, как вниз по небу промчалась звезда и, описав огненную дугу, исчезла из виду за линией перевала.

Внезапно Боб Уотерс круто повернул копя и выбросил вверх руку с криком:

— Берегитесь!

Испуганная Иден придержала лошадь. Почти в то же мгновение послышался оглушительный грохот, и одна из боковых стен естественного коридора взорвалась, извергнув черный ливень летящих камней и грязи.

Ее лошадь взвилась на дыбы, испуганная грохотом взрыва. Воздух и земля завибрировали от новых взрывов, и вверх снова взлетели осколки камней и скальной породы. Обезумевшая от страха Иден вцепилась в свою лошадь, прижавшись к ее спине и стараясь сохранить равновесие, в то время как животное снова сделало рывок назад и поднялось на дыбы. Бегущий скот отрезал путь к отступлению. Животные толкали и теснили Иден. Где-то был слышен лай ее собаки.

С другой стороны стада Киннкэйд смотрел на Иден, бледное лицо которой выделялось неясным пятном. Он видел, как лошадь поднялась на дыбы и потом упала. Иден тоже оказалась на земле. Страх сжал его горло и не давал вздохнуть.

Киннкэйд с трудом сдерживал своего мерина, нахлестывая его и стараясь удержаться в Мальстреме, образованном беспорядочным движением испуганного скота. Он напряженно вглядывался в то место, где исчезла Иден.

Какая-то часть его существа надеялась и ждала, что вот-вот она появится снова, вынырнет из обтекающего ее потока и, размахивая своим мексиканским кнутом, будет отстаивать крошечный островок безопасности среди черного моря скота. С каждой секундой страх его возрастал, потому что Иден не появлялась.

В отчаянном стремлении добраться до нее он пробивался сквозь теперь уже редеющие ряды быков, нахлестывая животных, пришпоривая свою лошадь и бранясь. Достигнув середины прохода, он увидел лошадь Иден, но всадницы на ней не было. Он не замечал, что взрывы прекратились и что теперь единственным слышным звуком был громкий и какой-то призрачный стук копыт и шорох трущихся друг о друга шкур. Дальше по склону слышался собачий лай, крики и пронзительный свист всадников, пытающихся повернуть стадо и положить конец этому слепому и бессмысленному бегу.

В поле зрения Киннкэйда появился всадник. Он ехал по высоко расположенной тропинке вдоль извилистой стены перевала. Он заставил свою лошадь нырнуть вниз и спрыгнул с седла до того, как та остановилась. Иден неподвижно лежала на земле, в темноте ее лицо казалось пепельно-серым.

Киннкэйд рванулся из седла и побежал — сердце его колотилось как бешеное.

— Иден!

Прежде чем он опустился на землю рядом с ней, Винс остановил его — во взгляде его пылала ярость.

— Убирайся! Не подходи к ней!

Он приподнял ее с земли, баюкая, как ребенка, в своих объятиях.

— Она… — Киннкэйд не мог выговорить ни слова — он даже и думать не смел об этом.

— Мертва? — бросил Винс ему в лицо. — Нет! — взревел он, но тут же, посмотрев на нее, тихо прошептал: — Нет, она… она только потеряла сознание. Она ударилась головой. Но пульс у нее хороший. — Он поднял голову и снова посмотрел на Киннкэйда. — Но она жива не твоими усилиями.

Киннкэйд стоял рядом, полный желания прикоснуться к ней, обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке.

— Это все произошло из-за тебя, — сказал Винс горько. — Ты убеждал и поддерживал ее, чтобы она решилась на эту авантюру. Если бы тебя здесь не было, я сумел бы ее отговорить. Я мог бы ее защитить. Черт возьми, я всегда знал, что Де Пард не оставит ее в покое. Это его рук дело. — Он кивнул в сторону высшей точки перевала. — Подложил динамит. Вот какой он псих. Как ты думаешь, почему я пытаюсь заставить ее убраться отсюда? Однажды он не удовольствуется запугиванием и перейдет к действиям. Его ненависть дошла до предела.

Подъехал Боб Уотерс. Увидев Иден, он тотчас же спрыгнул с седла.

— Что там с боссом?

— Она придет в себя. — Винс поднял ее на руки и встал. — Мне надо отвезти сестру к врачу. Найдите мою лошадь.

— Разреши мне, — начал было Киннкэйд и сделал шаг к нему.

— Нет, — огрызнулся Винс, отстраняя его снова. — Мне никто не нужен. Ты останешься со скотом, и, если вам удастся, доставите его на скотопригонный пункт.

Киннкэйд смотрел ему вслед и видел, как он удаляется, держа на руках Иден.

— Пошли, — обратился к нему Боб Уотерс. Он положил ему руку на плечо и тотчас же убрал ее. — Нам надо повернуть скот в нужном направлении.

Глава 24

Иден лежала в одном из отделений «скорой помощи».

Киннкэйд чувствовал неловкость, напряжение и старался настроиться на посещение должным образом. Он толкнул дверь и вошел в палату, за ним на шаг позади следовал Расти.

Полная румяная сестра за конторкой подняла глаза, когда он вошел.

— Чем могу служить? — тепло, но все же с сознанием своего официального положения, тоном, совершенно не соответствовавшим ее облику всеобщей матери и покровительницы, спросила она вошедших.