Дурная слава

— Должно быть, вы толкуете о жеребце Рода Бучера — Безумце Луи. Он появился на свет в результате скрещивания с бельгийской лошадью.

— Так вы знаете этого коня? — Она с удивлением смотрела на него.

— Почти каждый ковбой и скотовод знает Бучера и его жеребца. Откровенно говоря, я не знаю, кто из них более безумен — Бучер или его лошадка. Этот жеребец — зловредная тварь, чистый убийца; другого такого я не видывал в жизни. Однажды я приехал к Бучеру поглядеть на его лошадь. Потребовалось участие четверых конюхов в течение двадцати минут только для того, чтобы поставить этого жеребца в стальной станок, и лишь тогда можно было на него толком взглянуть. Бучер построил станок именно для этой цели. Еще час ушел на то, чтобы оседлать его. Безумца можно было объезжать только в специально сконструированном для него наморднике, а иначе он норовил повернуть голову назад и укусить наездника. Это животное слишком опасно. Ни один скотовод не захочет, чтобы такой жеребец был производителем его табуна. Родео — это соревновательный вид спорта. Никогда и никто не считал, что участие в родео должно стать борьбой не на жизнь, а на смерть. А этот жеребец как раз и пытался превратить в такую борьбу простые соревнования.

— Винс никогда ничего мне об этом не рассказывал, — пробормотала Иден.

— Возможно, мысли его были заняты чем-то другим.

Иден смотрела на расстилавшуюся перед ними поросшую травой долину. Родео прочно сидело в Киннкэйде, стало частью его, как эта земля стала ее плотью и кровью. Вот только сможет ли она быть оторванной от всего этого, как Киннкэйд от своего родео? Но даже мысли об этом пугали ее.

Киннкэйд выпрямился в седле.

— Что это за озеро?

Она посмотрела, куда он указывал, и улыбнулась, увидев едва приметное мерцание воды на севере.

— Это мираж. То, что вы видите, — на самом деле южная оконечность Блэк-Рок-Дезерт, а если точнее, то «плейа» — дно высохшего озера, бывшего когда-то частью доисторического озера Лахонтан, покрывавшего большую часть Грейт-Бэснн пятьдесят тысяч лет назад. Это огромное пустынное пространство, но в нем есть своеобразная красота и очарование.

— Блэк-Рок-Дезерт, — повторил Киннкэйд. — Это не то место, где недавно был поставлен рекорд скорости во время скачек по ровной местности?

Иден кивнула:

— Да, несколько лет назад скаковые лошади из Англии установили его.

— Помню, я что-то читал об этом.

— Когда вы находитесь в центре этой части страны, она кажется ужасной. Ничего ни в одном направлении на многие мили, кроме жесткой белой почвы, и почти никакой растительности. Фремонт боялся пересекать эту пустыню во время своей экспедиции, а тысячи эмигрантов, устремившихся на запад, это сделали.

— И большая это территория?

— Да, примерно семьдесят миль в длину и миль двадцать в ширину. А всего около миллиона акров.

— А что там, за ней, на другой стороне? — с любопытством спросил Киннкэйд.

— Следующая горная гряда, а еще дальше равнины западного Орегона. Можете себе представить, что значило пересечь эти пространства в фургоне, запряженном быками, а потом оказаться перед горной грядой, миновать ее и добраться до равнин Орегона. Проехать сегодня этот путь на машине можно часа за два. А на быках это, возможно… — Внезапно она замолчала, пораженная мелькнувшей догадкой… Граница с Орегоном лежала за этими горами!

— В чем дело? Что случилось?

Прошло не меньше минуты, прежде чем до нее дошел смысл вопроса.

— Нет, — ответила она. — Все в порядке. Лучше отправляйтесь и проверьте водоем на Ред-Бютт. А мне тоже надо кое-что проверить.

И она поехала обратно, на ранчо.

Глава 14

Солнце уже спустилось за горизонт. Сумерки вот-вот должны были превратиться в ночь. Иден включила передние фары своего грузовика, освещая ухабистую, неровную дорогу к дому.

Машину сильно трясло, и Иден приходилось крепко держаться за руль. Она страдала от жары и усталости после долгой поездки через пустыню, но была в приподнятом настроении.

Огни на ранчо уютно светились во мраке ночи. Иден направила машину прямо к дому и со вздохом облегчения вышла из грузовика. Открыв входную дверь, она уловила запах жареного лука и почувствовала, что ужасно голодна. Только сейчас она вспомнила, что с завтрака ничего не ела.

Восхитительный аромат привел ее на кухню. Там на плите шипели жарящиеся на сковороде лук и картофель. А Винс, стоя возле стола, выкладывал лопаткой на тарелку бифштекс с соусом.

— Я прощу тебе все, если ты скажешь мне, что тут хватит еды на двоих. — Иден залихватски сорвала шляпу и встряхнула волосами, свободно упавшими на плечи и спину.

Но Винс вовсе не разделял ее настроения.

— Ты хоть понимаешь, который час? Где тебя черти носили?

Иден очень хотелось рассказать ему все, посвятить его в свой план. Но она решила не рисковать — ведь он мог что-нибудь сболтнуть, как это уже случалось.

— Твои слова означают, что ты не приготовил еды на мою долю?

— Я уже отложил твою порцию. Раздраженный, Винс поднял крышку сковородки, показывая ей, что еды предостаточно.

— Значит, мне следовало бы почаще являться так поздно.

Она подошла к мойке умыться.

— Ты могла бы хоть оставить записку, чтобы я знал, куда ты отправилась. Было бы по крайней мере известно, откуда начинать поиски, если бы с тобой что-то случилось.

Винс поставил на стол две полные тарелки.

— Ты прав. Я поступила дурно. — И Идем, толком не вытерев руки после мытья, скользнула за стол. — А теперь, может быть, отложим твои братские наставления до тех пор, пока не поужинаем? Я просто умираю с голоду. — И она буквально набросилась на еду.

Покончив с ужином, Иден с чувством произнесла:

— Это было прекрасно.

— Ты так и не сказала, где была, — хмуро напомнил Винс.

— Ты лучше спроси, где я не была. И если ты знаешь, где бы мы могли нанять еще пару работников, не скрывай от меня.

— Ну, кого-нибудь поискать можно…

— Но учти, у меня нет времени долго ждать, я решила начать свертывать работы к осени.

Она собрала грязные тарелки и серебряные приборы стопкой и понесла их к мойке.

— Еще рано.

— Но с таким количеством людей нам потребуется вдвое больше времени.

А Иден хотела произвести эти работы как можно скорее, собрать все, что только возможно, и закончить дела в две недели. Де Пард будет считать, что теперь она связана по рукам и ногам еще с месяц или больше. Тем лучше — в ее интересах, чтобы он так думал.

— И что ты собираешься делать со скотом, когда все работы будут закончены? Ты ведь не сможешь его никуда отправить. Де Пард отрезал тебе все пути.

— Когда все будет готово, я сумею с этим справиться.

Иден поставила грязные тарелки в мойку и принялась вытирать со стола.

— Боюсь, у тебя не будет такой возможности. Де Пард взорвал все мосты на твоем пути. Все это пустые хлопоты.

— Ну, это только ты так считаешь.

— Если бы только я, — ответил он с досадой. — Почему ты не хочешь с этим примириться?

— Потому что это будет означать, что Де Пард выиграл. А я не собираюсь давать ему такую возможность. Это было бы несправедливо. И уж ты-то должен знать об этом лучше всех.

Винс отвел глаза.

— Знаю.

— Так помоги мне, вместо того чтобы ссориться со мной.

Винс вскочил со стула и нервно заходил по кухне.

— Это как раз то, что я делаю, но по-своему. Она поверила и тяжело вздохнула.

— Знаю. Так о чем мы тогда спорим?

— Все дело в том, что ты не хочешь меня слушать. А на этот раз прав я.

Вместо ответа она посмотрела на повязку, украшавшую его щеку.

— Как только я покончу с посудой, напомни, чтобы я сменила повязку.

— Я сделал свежую только сегодня утром.

— Ну и как идет заживление? — поинтересовалась Иден, убирая в холодильник продукты.

— Прекрасно. — Винс по-прежнему возбужденно ходил по кухне. — Сегодня утром я видел тебя с ним. Кажется, вы прекрасно поладили.