Дурная слава

Однако выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— Вы уволены.

На этот раз Киннкэйд даже не пытался возражать.

— Нет, я против, — заявил Винс, ошеломив этим их обоих. — Он останется.

— Что? — начала было она. Винс перебил ее:

— Не знаю, почему он на меня набросился. Но я хочу, чтобы он «был там, где я смогу за ним приглядывать. Я не хочу постоянно теряться в догадках, где он и откуда вдруг вынырнет.

Винс поднял с пола свою шляпу и вышел. Иден не отрываясь смотрела ему вслед.

Но Киннкэйд не почувствовал облегчения — только усталость и боль. Он вяло поднял руку и отер кровь, струившуюся из рассеченной скулы, рукавом рубашки. Затем он заметил собственную шляпу, валявшуюся в сене недалеко от Иден. Избегая ее взгляда, Киннкэйд подошел и поднял шляпу; правда, пришлось прилично потрясти ее, выбивая клочки сена.

Киннкэйд стоял сейчас так близко от Иден, что, когда он собрался уйти, ей пришлось только протянуть руку, чтобы дотронуться до него. Она слегка сжала ладонь Киннкэйда, заставив его приостановиться.

— Из-за чего была драка? — преодолевая гордость, спросила Иден. — Он должен вам деньги, да? И сколько?

Киннкэйд смотрел на ее руку, все еще удерживавшую его. Она была загорелой и сильной, но при этом маленькой и изящной.

— Он не должен мне ничего — ни единого цента.

— Тогда чего вы от него хотите?

Теперь он посмотрел на Иден, и взгляд его задержался на нежных, полных, слегка приоткрытых губах. Страсть с еще неведомой силой охватила его. Киннкэйд внезапно осознал, что если пока она и не возненавидела его, то это скоро произойдет. И именно это толкнуло его на шаг, на который он никогда бы не отважился в других обстоятельствах.

Он резко рванулся к ней, и она, испуганная внезапностью его движения, попятилась к деревянной перегородке. Киннкэйд мгновенно положил руки на перегородку с обеих сторон от ее головы, лишив Иден возможности двинуться с места. Ее сердце учащенно забилось, но в тот момент она не могла бы сказать и самой себе — от предвкушения или от страха.

— В сущности, ваш брат мне безразличен, — меня волнуете только вы, — пробормотал он. — Бог свидетель, я не могу быть вдали от вас.

От Иден не укрылось, как изменилось выражение его лица. Глаза Киннкэйда не потемнели от желания — просто их цвет сгустился до такой синевы, что у нее захватило дух. Такой ярко-синий цвет бывает только у неба Невады в самый разгар лета. И она почувствовала, как по телу ее медленно разливается тепло.

— Не надо, — робко прошептала она.

И тут же эти слова будто истаяли в раскаленном воздухе; казалось, и он, и она их даже не услышали.

С каждой секундой Иден все больше и больше хотелось прильнуть к его разгоряченному телу.

В горле ее зародился какой-то звук, которому, должно быть, суждено было стать стоном. Киннкэйд тут же прижался губами к ее вожделенному рту и почувствовал, как все в ней ответило на его поцелуй. Ее дыхание обжигало и распаляло его. Он сильнее прижался ртом к ее губам, словно хотел утолить нестерпимую, мучительную жажду. В следующее мгновение он властно и требовательно обнял ее, как самец, заявляющий свои права на самку.

Все его естество требовало проникнуть в нее и ощутить нежность и силу ее обнаженного тела. Она не могла больше противиться все нарастающей страсти, отвечая ему на каждый его порыв. Ее пальцы буквально впились в его рубашку. И он услышал глухие удары ее сердца.

Раньше она убеждала себя в том, что ей не нужна близость с мужчиной. Но это оказалось ложью. Страсть, бурлившая в крови Киннкэйда, была под стать ее собственной. Все в этом человеке буквально сводило ее с ума: его красивое тело, его глаза, его голос, его запах, наконец. И она уступила. То, что сначала зародилось в ней как желание, теперь превратилось в нечто подобное жаркой, мучительной боли.

То, как ее руки потянулись к нему, как они ласкали его, чуть не лишило Киннкэйда рассудка. Страстно и трепетно он гладил ее тело, наслаждаясь каждым его изгибом, стараясь прижаться к ней как можно теснее. Вдыхая исходивший от ее кожи мускусный, пьянящий женский аромат, Киннкэйд уже с трудом владел собой.

Рука его скользнула под ее рубашку, и он с неведомым ему доселе восторгом стал ласкать нежную и упругую грудь.

Киннкэйд взял Иден на руки и опустил ее на ложе из сена. Взрыв страсти заставил их обоих забыть о благовоспитанности и изящных манерах.

Такого с ней никогда не бывало. Она всегда считала, что такое с ней невозможно. Особенно после того случая с Джефом. И все-таки впервые в жизни она так сильно жаждала мужчину.

Пылко отвечая на его жадные, требовательные поцелуи, она внезапно ощутила страх. С ней что-то произошло. Она вдруг будто проснулась и почувствовала грубость его рук, прерывистое дыхание, тяжесть его тела, пригвоздившего ее к полу. Все это уже когда-то было, и было отвратительно.

— Нет! — Иден в панике принялась отбиваться от него. — Не трогайте меня! Не смейте!

Она неистово колотила Киннкэйда кулаками, пытаясь вырваться из его объятий. Напуганный ее поведением, он схватил Иден за запястья:

— Черт возьми! Ты что, совсем ошалела?..

Но он тотчас умолк при виде ее пепельно-серого лица. Ужас и отчаяние стояли в ее глазах.

— Не надо так волноваться, — попытался успокоить ее Киннкэйд. — Я не причиню вам боли.

— В таком случае пустите меня. — Иден все еще никак не могла справиться с собой и оттого излишне грубо крикнула: — Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались!

Киннкэйд почувствовал, как начинает злиться на нее.

— Я никогда не навязываюсь женщинам, — заверил он Иден.

Но судя по всему, она по-прежнему была напугана.

— Да не тряситесь вы. Я ухожу.

Иден молча наблюдала за ним. Как только он отпустил ее запястья, она отодвинулась как можно дальше от него. Киннкэйд, недоумевая, даже поднял руки с обращенными к ней ладонями в знак того, что не собирается причинить ей зло. Затем он не спеша отошел к стойлу и остановился.

Все еще не сводя с него глаз, Иден поднялась на ноги и торопливо заправила подол рубашки в джинсы. Было заметно, что она все еще дрожит. Вплотную прижавшись к деревянной перегородке, она начала дюйм за дюймом продвигаться к выходу.

Когда Иден добралась до конца перегородки, ей на глаза попались вилы. Он заметил, как она мгновенно перевела взгляд с вил на него. Он тут же догадался, о чем она думает: Иден пыталась решить, удастся ли ей добраться до вил раньше него. Внезапно Киннкэйд понял, почему прикосновение и страсть мужчины вызывают в ней такой ужас.

— Значит, история, которую вы рассказали, была правдой, — тихо сказал он. — Брат Де Парда пытался вас изнасиловать.

Fie реакция на эти слова была мгновенной. Она гордо вскинула голову и расправила плечи.

— И вы полагаете, что мне есть дело до того, верите вы мне или нет? Мне не требуется ни ваша, ни чья-либо еще жалость.

— Разумеется, — согласился он. — Но вам требуется уважение, на которое вы вправе рассчитывать.

Смутившись, она повернулась и вышла из темноты амбара на яркий солнечный свет.

Киннкэйд продолжал стоять на прежнем месте, пока она не скрылась из виду. Затем он принялся отряхивать с одежды клочки сена. И снова в нем поднялся гнев, но на этот раз смешанный с отвращением. Эти чувства были вызваны к жизни мертвецом Джефом Де Пардом.

Подойдя к дому. Иден немного задержалась у двери, стараясь совладать с волнением и пытаясь побороть легкую тошноту, подкатившую к горлу после всего пережитого.

Наконец, собрав все свои силы и призвав на помощь все свое спокойствие, она вошла в дом, захлопнув за собой дверь с глухим стуком.

— Это ты, сестренка? — позвал Винс.

— Да. — Голос ее звучал на удивление ровно.

— Иден, иди-ка сюда и помоги мне.

Она услышала, как в ванной льется вода, и догадалась, что он там — врачует свои раны. Сейчас ей не хотелось ни о чем с ним говорить, но скорее всего ему действительно нужна ее помощь.