Вместо свадьбы

— Будь счастлива, Эвелин!

А потом ушел. Она даже не поняла, каков на вкус его поцелуй. Несколько бесконечно долгих секунд она стояла, словно оглушенная. Потом к глазам подкатили слезы, в горле сильно заболело, и Эвелин, усевшись на корточки, с воодушевлением, какого не испытывала, наверное, с пятого класса, громко заревела.

В эту минуту настежь раскрылась дверь, и кто-то очень быстро и шумно выпрыгнул на снег прямо возле Эвелин, заставив ее испуганно замолчать.

Это был незнакомый парень из тех, кто попал на праздник случайно, кого привели друзья друзей. Он увидел Эвелин, сфокусировал нетрезвый взгляд на ее лице и спросил:

— Ты именинница?

— А что?

— Ну просто… Сидишь тут… почему-то… скучаешь.

— Что вам надо? — строго спросила Эвелин, вставая и отряхивая джинсы.

— Что мне надо? — Парень тоже поднялся и торжественно посмотрел ей в лицо.

— Да.

— А знаешь что?!

— Ну что?

— Выходи за меня замуж. А?

Эвелин показалось, что она сейчас упадет. Но не просто на землю, а провалится в самую преисподнюю.

— Куда?

— Замуж, а не «куда»! — Он, кажется, обиделся. — Я, между прочим, серьезно.

Эвелин снова шагнула к стене, чтобы не упасть от ужаса:

— Замуж?.. Серьезно?..

— Да.

— И ведь самое главное, что все сбылось! — сказала она и вдруг с размаху ударила ладонью по стене.

Парень вздрогнул и попятился от нее.

— Эй, ты чего?

— И ведь самое главное, что дословно!!! — добавила Эвелин и ударила еще раз.

7

Впоследствии, вспоминая этот день, Эвелин не понимала, как вообще могла согласиться на такую авантюру. Именно авантюру, потому что другого названия мероприятию, случившемуся во вторник, подобрать было нельзя.

Едва закончился последний выходной, Бернар с самого утра собрал совещание и объявил: сегодня они готовят пробную вылазку на остров, где давно уже планируется поставить лагерь. Лагерь будет потом, а сегодня им-де надо обязательно слетать посмотреть, как там.

Группа из десяти человек, в которую входила и Эвелин (в последнее время она все чаще работала по специальности, то есть с экологами), погрузилась в вертолет.

Вылет планировался всего на несколько часов, чтобы вернуться до того, как стемнеет, а может, даже и после обеда. По возвращении Бернар обещал всем дополнительный отдых.

Остров был недалеко от берега, но все равно Эвелин не очень спокойно отнеслась к этому мероприятию. Во-первых, она не любила вертолеты. Во-вторых, она побаивалась льда, а вокруг острова вода еще не собиралась таять, и суша почти вся была покрыта толстым слоем снега, как в Антарктике. Конечно, в Антарктике она ни разу не была, но в университете изучала климат континентов.

В общем, Антарктика это или Северная Америка, ей было уже все равно. Сейчас ей больше всего хотелось спать: полночи они с Шарлем предавались любви, потом его пробило на разговоры, и Эвелин пришлось поддерживать беседу. В результате на сон осталось примерно часа три. И сейчас, сидя напротив Бернара, Эвелин натужно улыбалась окружающим и отчаянно зевала в кулачок.

Она понимала, что, возможно, Бернару неприятно видеть ее такой усталой, но счастливой после ночи с другим, однако ничего не могла с собой поделать. К тому же он сам виноват, успокаивала себя Эвелин. Зачем надо было брать меня с собой на остров? Неужели для меня не нашлось бы рутинной офисной работы? Да хотя бы по электронным страницам. Кроме меня этими вопросами тут заниматься некому. Впрочем, их тут никто и не читал. Все работали.

Шарль — вот кому нужна была вся информация о текущих делах базы и не только. Иногда, видя его профессиональную увлеченность, Эвелин начинала подозревать любимого в сотрудничестве с контрразведкой или что-нибудь покруче.

Шарль буквально вынюхивал самое интересное, самое сенсационное, самое необычное. Телевизионщики — те просто снимали природу, горы, тундру, флору и фауну и еще, кстати, восходы с закатами. Шарлю быстро стало понятно, что с ними неинтересно. Он охотился за тем, что местные экологи пытались скрыть. Он был просто уверен, что существует нечто, что они пытаются скрыть.

Или, например, принимался рассуждать о несанкционированной добыче золота в здешних землях, или — еще хуже — тайной продаже нефти русским. Эвелин просто покрутила пальцем у виска, когда Шарль заявил, что обязательно найдет тут какой-нибудь заговор и раскроет его.

— Чтобы тебя наградили орденом и пригласили посетить Белый дом? — иронично спросила она вчера за завтраком, когда Шарль снова затронул эти темы. — А может, ты и меня обольстил лишь затем, чтобы быть поближе к источнику информации? А?

Шарль посмеялся и замолчал. Больше этот вопрос они не поднимали.

Они вообще очень весело провели эти выходные. После субботнего дня рождения Эвелин очнулась в номере Шарля в каком-то горячечном бреду. То ли этот разговор с Бернаром так повлиял на нее, то ли она просто уже от всего устала — морально и физически, но ей, видимо, стало плохо на празднике, и Шарль отнес ее к себе в номер.

Всю ночь он жалел ее, утешал и ласкал. Эвелин немного оттаяла, но сцена у кафе, когда незнакомый парень предложил ей руку и сердце, врезалась в ее мозг надолго. Она никогда не испытывала такого жуткого отчаяния и отвращения к самой себе!

На следующее утро Эвелин проснулась от ужаса и, резко вдохнув, села на кровати. Несколько секунд посмотрев в пространство перед собой, она начала осознавать, где находится. Рядом — Шарль, немного ворочается, побеспокоенный ее резким движением, на ней — мягкое одеяло, в комнате тепло и уютно. Что случилось? Почему ей вдруг так страшно?

Она встала с постели. По привычке направилась к окну и резко остановилась на полпути: тут же не утро! Жаль.

Выпила воды, посмотрела на беспомощного во сне и оттого еще более прекрасного Шарля и снова легла рядом с ним. Но минута шла за минутой, а Эвелин все никак не могла уснуть. Наконец не выдержав, она осторожно встала и принялась одеваться.

Она на чуть-чуть. Совсем ненадолго. Она просто сходит к себе, возьмет свою видеокамеру, подаренную Бернаром, и немного постоит на балконе. Надо как-то помириться с утром. А то она вчера немного обиделась. Это была вторая в ее жизни осечка, когда желание сбылось, но не так. Сбылось, но в совершенно гипертрофированном виде, так что непонятно, подарок это или насмешка судьбы. Первый раз был перед отъездом, в Довиле. Она загадала счастливый роман, счастливую весну и свадьбу. А вместо этого рассталась с Себастьяном.

Впрочем, самое смешное, что именно с того дня начался ее путь к Шарлю, которого она окончательно узнала и полюбила здесь, на земле Канады…

— Н-да, — пробормотала она, прокрадываясь в коридор и закрывая за собой дверь из номера. — Тут тебе и признание, и счастливый роман, и свадьба… Только все от разных мужчин.

Постояв немного на балконе и запечатлев первый видеоряд о том, как хорошо по утрам на Баффиновой Земле, Эвелин вдруг почувствовала несказанное облегчение, не сравнимое ни с чем. Словно отдала огромный долг.

— Да… — пробормотала она, криво улыбаясь своему отражению в зеркале. — Хорошо, что ты сюда пришла.

На нее смотрела бледная девушка со всклоченными волосами и каким-то жалобным выражением в глазах. На шее красовался свежий «подарок» от Шарля. Еще один. Удивительно, с иронией подумала Эвелин, как некоторые мужчины любят, словно коты, оставлять свои метки на всем, даже на шее Женщины.

Вокруг было разложено множество коробочек с подарками. Интересно, кто их сюда принес? Неужели Шарль сначала устроил ее у себя в постели, а потом — лично перетаскивал ее подарки?

А интересно, почему он не отнес подарки к себе в номер? Ведь она же переехала к нему и перевезла вещи?

Эвелин отогнала опасную мысль прочь и поспешно сложила камеру в коробку. Пусть полежит. Она почему-то не хотела, чтобы Шарль знал о таком дорогом подарке Бернара. Наверное, он станет ревновать…