Миллион в шкатулке

Раскрыв от удивления рот, Кен Стивенс глядел на Купера. Сначала он хотел что-то сказать, но потом передумал и подвинул шкатулку к Ханне.

— Теперь она ваша, мисс Лоу.

Ханна взяла в руки шкатулку, при этом пальцы ее слегка дрожали. Шкатулка оказалась более тяжелой и объемной, чем она ожидала. Резьба на крышке напоминала скорее геометрические фигуры, чем пейзаж, хотя Ханна почему-то подумала, что обнаружит там портрет супружеской пары. Но даже в этом случае имя ни о чем не говорило.

Ханна надавила на медную кнопку большим пальцем и медленно подняла крышку.

Шкатулка была пуста, а из-за резьбы снаружи стенки ее были такими толстыми, что внутреннее пространство оказалось гораздо меньше, чем она ожидала. Внутренние деревянные стенки были из какого-то экзотического материала, незнакомого Ханне, бархатистые на ощупь. Кажется, есть такая порода дерева, которая называется «железное дерево». Его древесина имеет очень плотную структуру, и, учитывая толщину стенок, ясно, почему шкатулка такая тяжелая.

Но ей все так же было непонятно, почему Купер так хочет завладеть ею.

— Вот и все. — Кен встряхнул руками, словно смахивая пыль. — Мисс Лоу, если вы съедете с квартиры раньше, чем вывезут вещи Айсобел, предупредите меня.

Итак, с делом о наследстве покончено. Ханна взяла Шкатулку влюбленных и сумку.

Купер внезапно загородил путь к двери.

— Мисс Лоу, может, мы обсудим это с вами и придем к соглашению?

Ханна взглянула на него, прищурилась.

— Значит, теперь, когда у меня есть что-то вожделенное для вас, вы решили быть со мной любезным? Нет, спасибо, мистер Винстон. Я уж как-нибудь сама разберусь, почему эта шкатулка так важна для вас.

Она обошла его и гордо вышла из кабинета, стараясь не обращать внимания на то, что он следует за ней по пятам и дышит в затылок. Когда она была уже на пороге, Стивенс бодро заметил:

— Не стоит так спешить, Винстон, мы с дочерью приглашаем тебя отобедать. Ты меня поддержишь, Китти?

— Конечно, папа. Мистер Винстон не откажет нам.

Ханна взглянула на часы. Сейчас она съест бутерброд, просмотрит несколько объявлений о квартире, а потом вернется к работе.

Улица была забита транспортом, и, чтобы перейти улицу, Ханна стала ждать, когда пройдет автобус, и в это время кто-то окликнул ее. Удивившись, она повернулась и с изумлением увидела, что Купер, лавируя между машинами, не обращая внимания на сигналы и брань водителей, догоняет ее.

— Не ломайте голову над этим вопросом, — сказал он, подойдя. — Я расскажу вам, для чего мне нужна эта шкатулка.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ханна задумчиво посмотрела на него, потом перевела взгляд на автобус. Ее первым желанием было заскочить в уже закрывавшуюся дверь, но автобус рванул с места, с ревом выпустив едкое облако выхлопных газов.

Купер облегченно вздохнул, и в его голосе прозвучали просительные нотки:

— Не на улице же нам говорить? Идемте куда-нибудь, хотя бы в кафе или бар? Ну? Согласны?

Она дерзко взглянула на него:

— Может быть, угостите меня обедом? Я как раз собиралась перекусить.

— К Цицерону, согласны?

— К итальянцам? Что ж, пусть будет по-вашему. — Ханна с вызовом посмотрела на него.

Зачем она на него смотрит таким невинно-чистым взглядом? Если б он не знал ее, подумал бы, что она распахнула перед ним свою душу.

Не увлекайся, Винстон, начал он мысленно убеждать себя. Он из собственного опыта знал, какой грубиянкой она может быть, несмотря на этот невинный взгляд. Разве можно иметь дело с родственницей Айсобел? Но внутренний голос назойливо говорил ему, что, если даже у нее отвратительный характер, Ханна Лоу — женщина очень привлекательная.

Метрдотель проводил их в глубину зала ресторана «У Цицерона», и Купер замедлил шаг, любуясь колыханием шелковой юбки Ханны. Он имел обыкновение наблюдать за походкой разных людей, но Ханне Лоу все они и в подметки не годились.

Ему должно быть стыдно, говорил он себе, надо думать о деле, но не мог отвлечься от этого пленительного зрелища.

Когда они сели, Ханна бережно поставила шкатулку на стол. Их колени соприкоснулись, но она не отодвинулась, а, прищурившись, смотрела на него, поглаживая крышку шкатулки.

Он сделал заказ и откинулся на спинку кресла, наблюдая, как медленно краснеет ее нежное лицо.

— И что же такого особенного в этой шкатулке? — наконец спросила она.

— Для большинства людей она не представляет никакого интереса. Она важна только для меня. Один из моих предков, морской капитан, привез ее из кругосветного путешествия примерно два века тому назад.

— Она ценна как память, — задумчиво проговорила Ханна.

— Именно — память. — Официант принес два стакана красного вина и корзину с хлебными палочками. Купер пододвинул корзину ближе к ней и резко сказал: — Предлагаю вам за нее пятьсот долларов, прямо сейчас.

— Пятьсот долларов, — медленно проговорила она, вращая тонкими пальцами бокал. — Кажется, вы назвали эту шкатулку особенной.

Он почувствовал восхищение оттого, как искусно она ведет переговоры.

— Пусть вас не смущают слова Кена Стивенса о ценности этой вещи. На аукционе за нее и этого не дадут. Айсобел это прекрасно знала.

— Однако память не может рассматриваться в денежном исчислении, не так ли? — сказала Ханна.

— Зачем этот шантаж?

Она слегка склонила голову набок.

— Фу, как сурово! Я подумала, что шкатулка может иметь для меня не меньшую сентиментальную ценность, чем для вас.

— Какая же именно ценность для вас в ней? Не смешите меня. Вы познакомились со своей теткой недавно…

— Она мне не тетка, она двоюродная сестра моего дедушки.

— Тем более никакой связи нет. У вас нет причины, чтобы хранить шкатулку у себя.

— Ну, это как посмотреть! — Голос Ханны повеселел. — Почему она называется Шкатулкой влюбленных?

— Продайте, и я расскажу вам. — Он смотрел, как под светом лампы ее волосы заиграли различными оттенками — от каштанового до ярко-рыжего. — Сколько вы за нее хотите?

— Но вы же сказали, что не собираетесь платить за нее больше пятисот долларов?

Купер пожал плечами.

— Правильно, но сколько вы хотите за эту шкатулку?

— Я должна подумать, — наконец проговорила она. — Зачем она вам так понадобилась? Мне интересна ее история.

— Я уже говорил.

Она покачала головой.

— Вы рассказали, как она попала в вашу семью, но не упомянули, почему так хотите получить ее назад. Объясните, почему она ушла из вашей семьи и оказалась в руках Айсобел? Что сказано в завещании? Там сказано, что шкатулка была отдана ей добровольно… что-то в этом роде. Так почему же вы считаете, что вправе требовать ее назад…

— Если имеешь дело с Айсобел, о добровольном поступке не может быть и речи. — Купер знал, что его голос звучит неприязненно. — Она получила шкатулку обманом.

Тонкие брови Ханны удивленно приподнялись.

— Не знаю, можно ли считать это вымогательством, если, как вы говорите, красная цена этой шкатулке — пятьсот долларов.

— Не следует ли мне понимать, что в искусстве вымогательства вы превзошли саму Айсобел?

Мгновенно безмятежное выражение ее глаз изменилось, как море перед бурей. Во взгляде сверкнула молния.

— Если вы думаете, что я намерена выслушивать ваши обвинения, вы сильно ошибаетесь. Советую вам сначала подумать, а потом говорить.

— Но если вы станете меня дразнить, то вообще ничего не получите. Назовите приемлемую цену, и мы договоримся. Вы получите деньги и навсегда отвяжетесь от меня. Ну же, Ханна, сколько вы хотите за шкатулку?

— Почему вы так уверены, что я хочу получить за нее деньги? Может быть, если вы расскажете, каким образом Айсобел завладела шкатулкой, я отдам ее вам просто так, бесплатно?

Скорее ослы научатся летать, думал Купер. Он не собирался так долго сидеть с ней и что-то еще объяснять. Но, подумав, он решил, что у него нет никакой особенной причины, чтобы хранить в секрете ту часть истории, которая касается семьи Винстон. Даже интересно было бы узнать, что ей наговорила об этом Айсобел.