Свадьба с препятствиями

И нет ни малейшего шанса, что Дженис, которая всегда следила за соблюдением правил этикета столь же строго, как за чистотой уотерфордского хрусталя, позволит дочери забыть о них.

После окончания второго вальса Флинн подошел к отцу и похлопал его по плечу.

— Теперь моя очередь, — сказал он, и Эбби оказалась лицом к лицу с ним.

— Ты уверен, что не повредил руку? — чуть слышно прошептала она.

— Не бойся, все нормально, если, конечно, ты не собираешься сбивать меня с ног.

Уловив насмешливые нотки в голосе Флинна, Эбби покраснела. Но тут вновь заиграла музыка, и его перевязанная рука легко легла на талию партнерши.

— Что ты скажешь о моей потрясающей идее насчет свадебного подарка? Ты не находишь, что пианист гораздо оригинальнее, чем акварельный рисунок?

— Я... удивилась. Ты очень хорошо танцуешь.

— Меня научила мама.

Середина комнаты все больше наполнялась танцующими парами, и Флинн крепче прижал девушку к своей груди. От его дыхания на ее виске ритмично взлетала выбившаяся прядка волос.

Эбби крепко зажмурилась и положила голову, на плечо Флинна. Если бы только она могла всем телом прижаться к нему и в полной мере насладиться теплом его сильных рук!.. Музыка стихла, и девушка поспешно сказала:

— Все, обязательный танец кончился.

— Не волнуйся, я тебя не брошу. И буду снова танцевать с тобой, потому что не хочу, чтобы ты чувствовала себя одиноко, как дама, оставшаяся без кавалера. После того как женщина дает отставку поклоннику, она становится сверхчувствительной. Мне это известно, и...

— Я никому не давала отставку... — Эбби вовремя осеклась. — Поверь, это и в самом деле не была отставка. Скорее обоюдное соглашение.

К ним подошел Уэйн Маршалл, но Флинн решительно покачал головой.

— Только не сейчас, — воскликнул он и, прежде чем Эбби успела возразить, увлек ее в другой конец комнаты, после чего, немного помолчав, пробормотал: — Сомневаюсь, чтобы соглашение было обоюдным. Бедный Бонд. Но с другой стороны: разве можно ждать чего-нибудь другого от летнего романа? А признайся, Эбби, почему ты дала ему от ворот поворот? Освобождала место для меня?

— Что ты такое говоришь...

Их взгляды встретились, и глаза девушки вспыхнули от переполнявших ее чувств.

Близость Флинна настолько смущала Эбби, что она даже не заметила, когда они через стеклянные двери выскользнули из гостиной на террасу, и поняла это только тогда, когда вместе гладкой деревянной поверхности пола почувствовала под ногами кирпичную кладку. Не успела девушка сделать и нескольких шагов, как ее высокий тонкий каблук зацепился за выступ кирпича, и она взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие. Флинн тотчас обхватил Эбби за талию и привлек к себе.

— Чертовски неплохая идея, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы.

— Ты прав, — скрипучим голосом проворчала Эбби. — Разумеется, я специально спотыкаюсь на пустом месте, рискуя свернуть себе шею, в надежде привлечь к себе твое внимание. И, пожалуйста, заруби себе на носу: у тебя нет никаких обязательств передо мной.

— Я имел в виду пианиста. Если бы не моя гениальная идея, компания разошлась бы сразу после застолья.

— Меня бы это не слишком огорчило.

— Ясное дело, ведь тогда мы смогли бы где-нибудь уединиться и всласть нацеловаться.

Идея показалась Эбби столь заманчивой, что у нее перехватило дыхание. И ей стоило большого труда взять себя в руки.

— Я уже говорила тебе, Флинн, что считаю утреннее происшествие ошибкой.

— В таком случае, наверное, нам стоит повторить опыт: вдруг ты после полудня изменишь свое мнение? — Ее собеседник неожиданно перешел на шепот.

Сердце Эбби застучало так сильно, что она испугалась, а не услышит ли Флинн его гулких взволнованных ударов.

— О Боже, что за неприличие, — ухитрилась вымолвить она. — В разгар свадьбы шафер пытается соблазнить подружку невесты.

— И не говори. — Флинн улыбнулся и привлек девушку к себе.

— У нас с тобой не может быть близости, Флинн. — Девушка едва дышала.

— Вот как?

В его голосе не прозвучало особого интереса к ее словам, и ей пришлось силой заставить себя продолжать. Она решительно покачала головой.

— Это причинит боль матери и Фрэнку и...

— В этом не сомневайся. И все же ты не можешь поцеловать мужчину, как сегодня утром, а потом заявить, что все это не более чем шутка и скоро забудется. Нет, на этот раз, Эбби, ты перешла границу дозволенного.

— Прости, Флинн, но... — еле слышно выдохнула она.

— Не прощу, — с холодной улыбкой отрезал он. — Хочешь знать, что на самом деле случилось с моей рукой?

— Ты ведь, кажется, говорил, что дергал сорняки... — От столь резкой перемены темы Эбби окончательно растерялась.

— Я это выдумал, чтобы скрыть правду. — Флинн грустно покачал головой. — Начисто забыл, что при строительстве этого проклятого гаража использовался настоящий алебастр. Сделали на совесть. И когда, я шарахнул кулаком об стену...

— А почему ты это сделал? — Ее голос больше напоминал писк.

— Да потому, что за последнюю неделю я не нарисовал ни одной мало-мальски приличной линии. Даже скошенную траву и то не мог изобразить. Что бы ни начинал рисовать, передо мной тут же возникало твое лицо.

У Эбби все поплыло перед глазами. Ей не хватало воздуха. Нет, не слушай его, убеждала она себя, это не может быть правдой.

— Но последней каплей стали те проклятые пирожки с креветками. — Флинн и Эбби шли все медленнее и наконец вовсе остановились. — Ты, наверное, ничего не заметила, но, когда ты облизывала мои пальцы, мне показалось, что мы с тобой занялись любовью...

Я заметила, подумала она. И мне стоило большого труда скрыть это.

— Чем больше я думал о наших с тобой отношениях, тем сильнее становилось мое отчаяние. А вчера вот не выдержал и в сердцах стукнул кулаком об стену.

— Помогло?

— Не очень. Хоть и перестал думать о тебе, но всего лишь на несколько минут. Больше всего на свете я боялся, что ты никогда не перестанешь флиртовать. И в то же время будешь держать меня на расстоянии, чтобы я не смог попытаться убедить тебя, что между нами возникло настоящее и удивительное чувство. Но сегодняшнее утро все изменило. Ты наконец перестала играть, что-то выдумывать и поцеловала меня так, будто действительно знала, чего хочешь. — Флинн прокашлялся и немного отодвинул Эбби от себя. — Ладно, — отрывисто бросил он, — мы оба прекрасно понимаем, что у нас не может быть тайной любовной связи, потому что родители убьют нас. И что же нам теперь делать вместо этого?

Эбби откинула назад голову и посмотрела на него.

— Что нам делать... — неуверенно повторила она.

— Послушай меня, Эбби. — Он обхватил руками ее плечи так, будто собирался трясти ее. — Чего ты хочешь?

Она неотрывно смотрела на его галстук, не решаясь поднять глаза.

— Я бы хотела... — Эбби замолчала. Ну, разве повернется у нее язык сказать ему правду: хочу выйти за тебя замуж! Хочу, чтобы ты всегда любил меня! А что, если его чувство не столь сильное, как у нее? Он ведь не признался ей открыто в любви. Она с трудом сглотнула, подыскивая нужные слова. — Я бы хотела, Флинн, чтобы ты занял важное место в моей жизни.

Он немного подумал и потом почти ласково произнес:

— Нет.

— Нет? — Она вскинула на него широко раскрытые от удивления глаза. В горле так пересохло, что язык еле ворочался.

— Такая малость, меня не устроит. Я хочу занимать главное место в твоей жизни. И навсегда.

Безграничная радость овладела Эбби. Но как же трудно, оказалось, поверить в свое счастье!

— Не замахивайся на многое, — осторожно посоветовала Эбби. — Я ведь помню, как ты говорил, что для тебя величайшим кошмаром является перспектива видеть меня каждое Рождество за обеденным столом.

— Но это же, сущая правда!

— Как тебе не стыдно, Флинн!

— Видеть друг друга только по праздникам и делать вид, будто между нами ничего нет...

— Ты прав, это было бы невыносимо, — призналась она. — Но неужели ты уже тогда знал, что любишь меня?