Стихия чувств

— Бьюсь об заклад, ты полюбила его еще больше, узнав, что у него рак в последней стадии. — Раф был откровенно жесток. — Он сказал тебе об этом, правда?

— Да, но...

— И ты — конечно, из чистого альтруизма — тут же согласилась покинуть свой дом и бизнес и отправиться вместе с ним в Англию в качестве... Как он представил тебя семье? Ах да, «медсестра-компаньонка»... с темным прошлым и без рекомендательных писем!

Дженнифер вспыхнула, заново переживая то унижение, которое испытала при встрече с переругавшимися между собой тремя бывшими женами Себастьяна и его многочисленными избалованными взрослыми приемными детьми, понявшими, что появился «некто», вставший у них на пути к обладанию богатством Себастьяна Джордана.

Только Рафаэль, старший и единственный кровный сын Себастьяна, держался в стороне от всей этой своры. Никогда в жизни у него не было привычки пользоваться деньгами отца. Он противостоял подкупам Себастьяна, с помощью которых тот манипулировал своими жадными родственниками, зависящими от него материально. Раф был безоговорочно против необдуманного брака отца с женщиной, которая была младше его на тридцать шесть лет. Продолжая оставаться независимым и сохраняя верность своим принципам, Раф по большому счету не ладил с отцом.

— Но я действительно готовилась стать медсестрой! К сожалению, мне не удалось закончить практический курс, чтобы получить диплом, — парировала Дженнифер.

— Да, понимаю. Но явно «компаньонка» превзошла в тебе медсестру. В этой области у тебя большие способности. Не прошло и месяца со дня твоего приезда в Лондон, как ты уже стала женой своего пациента. А три недели спустя после этого события у твоего очень состоятельного супруга, который никогда раньше не жаловался на сердце, случился инфаркт, и через несколько дней его не стало. И что же любящая его до безумия жена? Стала ли она его оплакивать, скорбеть? Да нет, она упорхнула прямо с похорон, оставив только свой адрес — где-то на другом краю света.

Дженнифер побледнела от негодования.

— Если ты хочешь сказать, что я имею отношение к тому, что сердце Себастьяна не выдержало...

— О, нет. Я читал медицинское заключение и разговаривал с его врачами... Нет-нет, я не обвиняю тебя в его смерти, — произнес Раф, но Дженнифер показалось, что в душе он думает иначе.

— Как ты добр! — бросила она небрежно.

— Но ведь согласись, иногда такое случается: энергичная, любвеобильная молодая жена толкает своего мужа, который гораздо старше ее и не отличается крепким здоровьем, на то, чтобы он постоянно доказывал, что он все еще мужчина. — Дженнифер вдруг захотелось дать Рафу пощечину, однако именно в тот момент, когда она уже была готова сделать это, он, прикрыв глаза, тихо произнес: — Хотя только ты и я знаем, что ничего подобного на самом деле не было... Лечение опухоли сделало отца импотентом задолго до того, как он отправился в кругосветное путешествие. Ваш брак ведь так и не был закреплен на супружеском ложе, да, Дженнифер?..

— Ты не имеешь права...

— После его смерти я читал его записи... Мне известно, что заявление об отцовстве, которое он подписал по твоей просьбе, не стоит бумаги, на которой оно написано!

— Не понимаю, о чем ты говоришь...

— Я говорю о сделке, которую ты совершила с Себастьяном, о своеобразном ключе, которым ты откроешь доступ к деньгам.

— Отказываюсь дальше слушать тебя. — Дженнифер закрыла ладонями уши.

Раф сильными пальцами обхватил ее запястья, отвел руки от головы и положил их себе на грудь. Держа их одной рукой, другой он приподнял ей подбородок.

— О, нет, ты не отделаешься от меня так просто, — предупредил он. — Если ты не расскажешь мне все, то это сделаю я! — Раф смотрел на нее взглядом судьи и палача одновременно. — По иронии судьбы мой отец, врач, специалист в области оплодотворения и деторождения, вскоре после развода с моей матерью обнаружил, что стал бесплодным, — тихо продолжал он. — И никак не мог с ним примириться. Практически с того момента, когда я достиг половой зрелости, он стал убеждать меня, чтобы я нашел себе постоянную подругу. Он считал, что моя единственная цель в жизни — стать врачом (так же, как и он), рано жениться и обзавестись множеством маленьких Джорданов. Когда я сказал ему, что не собираюсь делать ничего подобного, он сам пустился во все тяжкие, стал вступать в брак с женщинами с детьми. Но это не принесло ему удовлетворения. Тогда он стал подбрасывать мне приглянувшихся ему женщин, обещая деньги той, которая первой забеременеет от меня и вынудит на ней жениться.

Воспоминания разожгли в Рафе злость. Это чувствовалось по его голосу. Дженнифер предприняла попытку вырваться из оков его рук, но он только усилил хватку. Его палец соскользнул с ее подбородка, коснулся мягкой шеи и замер на бешено бьющейся жилке.

— Наконец, в прошлом году, — начал он снова, — я нашел прекрасный способ отделаться от притязаний отца. Я пошел в его клинику и сделал щедрый вклад в банк спермы для выполнения программы Себастьяна Джордана по оплодотворению, заявив ему, что теперь его драгоценные гены могут распространиться по всему миру... Таким образом, я наконец-то вырвался из его петли!..

Рассказ Рафа вызывал у Дженнифер смех, и она с трудом сдерживала себя, понимая, что сейчас он был бы неуместен. Но то, что говорил Раф, слишком отличалось от того, что ей рассказывал Себастьян.

— Понимаю, это смешно, — ухмыльнулся Раф. — Однако мой поступок привел отца в бешенство. Оказывается, его целью было не простое генетическое воспроизводство. Самым важным было продолжение именно рода Джорданов. Он хотел иметь прямого кровного наследника, который сохранит его имя и передаст потомкам. Но когда у него обнаружили рак, он неожиданно, как мне показалось, потерял интерес к этой затее. Как же я ошибался, считая, что он оставил свою идею фикс! Отец отправился в свое ежегодное кругосветное путешествие и купил себе то, что хотел. Он купил себе жену: крепкую, здоровую женщину, которая (он был в этом уверен) станет потворствовать его болезненным фантазиям и позволит ему стать отцом его собственного внука...

— Нет! — Дженнифер снова начала вырываться из рук Рафа, тщетно пытаясь ударить его ногами.

— Он заплатил тебе за то, чтобы ты прошла искусственное осеменение в его клинике. У этой операции очень высок процент успеха. И взял мою сперму...

— Нет!

— Ты носишь моего ребенка. Все это произошло за несколько недель до вашей свадьбы. Отец должен был убедиться, что ты беременна, иначе ему не было смысла жениться на тебе.

— Ты сошел с ума! — кричала Дженнифер. — Все эти твои идеи — бредовые! Я не беременна.

Он должен был поверить ей. Должен был!

— Нет? — Раф отпустил ее руки, и его ладонь, скользнув вниз, остановились на ее животе.

— Нет!

Она посмотрела на него, уверенная, что он не найдет и намека на какую-либо выпуклость. Против ее молчания у него нет никаких доказательств. Никаких!

Он расставил пальцы и слегка надавил на живот. Даже сквозь шерстяной свитер Дженнифер почувствовала тепло его руки.

— А тебе не хочется спросить, где я узнал все эти жуткие детали? — улыбнулся Раф.

— Так как не существует никаких деталей, которые следовало бы знать, жуткие они или какие-либо еще, мне совершенно неинтересны твои болезненные фантазии.

По какой-то непонятной причине эти слова показались ему довольно забавными.

— Может, ты и права... — отступил он. Дженнифер ухватилась за слабое просветление в его настроении:

— Ты не хочешь отпустить меня? Я не могу лежать здесь целый день. Мне нужно работать.

Улыбка его исчезла.

— Нет, я не хочу тебя отпускать, поскольку еще не закончил осмотр. — Он коснулся молнии на ее брюках.

Дженнифер тут же остановила его руку.

— Не смей!

Было ошибкой сказать подобное мужчине, жившему по своим собственным законам и не имевшему представления о вежливом поведении. Мужчине, который выставлял напоказ свои недостатки и пороки, нисколько не заботясь о последствиях.