Любимая балерина

Через две недели он вернулся в Лондон к своему новому назначению. Много раз в течение последующих месяцев его охватывало желание встретиться с Люси, и он втайне надеялся застать ее дома, когда она приедет навестить Аманду. Но лето сменилось осенью, а беглянка так и не появилась в Кумб-Хаус.

В Лондоне Люси с таким рвением предалась работе, что Пирз стал охлаждать ее пыл.

– Нельзя так сразу насиловать себя, девочка, ты должна работать не спеша.

– Но Джек не возьмет меня в турне, если я не буду готова, а я не могу остаться.

– Не беспокойся, он в любом случае возьмет тебя.

– Ты очень добр, Пирз. Почему ты мне помогаешь?

– Две причины, – с улыбкой ответил он. – Во-первых, я думаю, что ты станешь хорошей балериной.

– А во-вторых?

– А во-вторых, ты мне нравишься.

Лицо девушки порозовело.

– Ты мне тоже нравишься. Ты замечательный друг.

– Вот так комплимент! Знаешь, впервые мне понравилось, когда женщина назвала меня другом. А теперь за дело.

Хотя Люси не терпелось увидеть Аманду, она понимала, что пока не стоит ехать в Девон.

Если она увидит свекровь, то лишится с таким трудом обретенного равновесия, необходимого для работы. Лучше подождать, когда возможность вернуть малышку не будет такой призрачной. Чтобы заработать денег, нужно трудиться, а для этого необходимо сосредоточиться. Странно, но именно любовь к дочери могла помешать карьере, которой приходилось заниматься прежде всего ради ребенка.

Устроившись на новом месте, Люси написала обо всем Энн и получила ответное письмо, в котором та одобряла ее решение не возвращаться в Кумб-Хаус, сетовала на семейные неурядицы и делилась своими чувствами к Саймону.

Прошел месяц напряженной работы, и тело Люси стало более гибким и податливым.

Каждое утро она занималась с Пирзом, а потом шла на репетиции с остальными балеринами.

Она надеялась, что быстро достигнет нужных результатов, но ноющие мышцы и суставы были расплатой за большие нагрузки. Деннисон прямо заявил, что она еще нескоро сможет исполнять сольные партии. Люси знала, что его трудно удивить, но надеялась, что он говорит так категорично, потому что сердится за ее уход, и поняла, что только упорством сможет завоевать его доверие.

По мере приближения дня отъезда на гастроли ей все больше хотелось увидеть Аманду. Не имея доверительных отношений с кем-либо из подруг, она обратилась к Пирзу:

– Друг мой, мне нужно твое мнение. Стоит ли мне навестить дочь сейчас? Или лучше после нашего возвращения?

Пирз понимающе посмотрел на Люси:

– Я бы посоветовал подождать. Короткая встреча не восполнит долгую разлуку.

– Тогда я много месяцев не увижу ребенка.

– Именно так.

– Как ты можешь быть таким жестоким? Я уже не девочка. После рождения Аманды во мне пробудился материнский инстинкт, он даже встал между мной и работой. Не думаю, что ты поймешь, что я чувствую. У мужчин все по-другому и…

– У мужчин тоже есть чувства, – резко перебил Пирз. – Но если ты будешь думать только о дочери, то никогда не достигнешь успеха, а если не достигнешь успеха, то не сможешь бороться за нее. Это заколдованный круг. Ты должна с головой погрузиться в работу, миленькая. В твоей жизни нет пока места ничему, кроме танца.

Люси невесело рассмеялась:

– Мне казалось, раньше ты говорил, что мой танец слишком холодный. Будем надеяться, что эмоциональные переживания сделают меня более выразительной балериной.

– Только если ты не позволишь им овладеть тобой. Нельзя выходить на сцену и свои чувства изображать, тебя не поймут. Эмоциональные переживания могут придать твоему танцу глубину, но саму эмоцию выставлять напоказ нельзя. Иначе танец будет просто неврастеничным.

– Ясно. Ты заставил меня почувствовать себя нездоровой.

– Наоборот, ты была бы нездоровой, если бы не хотела увидеть своего ребенка. Но если ты хочешь быть балериной, то должна научиться владеть собой.

– Возможно, я стану темпераментной.

– Не станешь, если будешь танцевать со мной. – Пирз принялся смывать грим. – Стандартное представление о темпераментном балетном танцоре обычно неверно. Не стоит путать темперамент с настроением.

Люси с улыбкой посмотрела на своего наставника и партнера:

– Весь этот разговор так и не решил моей проблемы. Пирз, я не смогу уехать в Америку, не повидав Аманду!

– Ты хочешь увидеть дочку или надеешься помириться с мужем?

– Я знала, что ты спросишь об этом. Если бы у меня была гордость, я бы ответила «да» на первый вопрос и «нет» – на второй. Но это будет неправда, в глубине души я надеюсь, что если мы с Джулианом увидимся, то сможем начать все сначала.

– А балет, все эти месяцы работы? Ты готова все бросить?

– Честно говоря, не знаю. Если мы с Джулианом начнем заново, ему придется любить меня, потому что я – это я, а не балерина. Но сейчас нет смысла об этом говорить. – Люси поднялась. – Когда мы улетаем?

– В пятницу.

– Тогда я отправлюсь в Девон в эти выходные.

– Если ты решишь ехать в субботу, я могу поехать с тобой.

Когда поезд остановился на станции Тейнкумб, Люси было трудно поверить, что она уехала отсюда несколько месяцев назад, исполненная самых больших надежд.

Они сели в такси и по узкой пустынной улочке поехали в сторону Шэлфорда. Когда машина поднялась на холм, с которого открывался вид на Кумб-Хаус, ладони Люси вспотели, и Пирз сжал ее руку.

– Скоро все будет позади, милая. Я попрошу водителя подождать, чтобы мы могли сразу уехать. Джулиан знает, что ты приедешь?

– Вряд ли. Я даже не уверена, что он дома. Я написала сестре Ричардс о своем приезде.

Такси остановилось перед Кумб-Хаус. Он по-прежнему выглядел ухоженным, так же безмятежны были гладкие лужайки и цветущие клумбы перед широкими окнами и террасой.

Чуть больше года назад Люси приехала сюда женой, а теперь – чужой женщиной, простой гостьей, получившей милостивое позволение Саммерфордов шагнуть на порог этого дома. Она сглотнула и дрожащей рукой откинула волосы со лба, но, когда вышла из такси со своим спутником, вид у нее был решительный, а лицо бесстрастным. Высокая узкая дверь с блестящим молоточком была плотно закрыта, и пришлось постучать. Послышались шаги, и на пороге возникла служанка Глэдис.

Люси уверенно шагнула в дом.

– Думаю, меня ждут. Аманда в детской?

– Наверное, миссис Джулиан. Сестра Ричардс не повела ее на прогулку.

– Отлично, идем Пирз.

По пути в детскую Люси задержалась перед своей старой спальней и через полуоткрытую дверь заметила расчески свекрови на столике. Как быстро все в доме вернулось на свои места!

Она уверенно прошла мимо комнаты, всколыхнувшей приятные воспоминания, и распахнула дверь в детскую. Аманда лежала на коврике на полу, дергая ножками и хихикая. Мгновение Люси смотрела на нее, потом с радостным криком упала на колени и схватила ребенка на руки, раскачивая маленькое тельце и вдыхая запах талька, смешанного с молоком.

Пирз негромко откашлялся и указал на балконную дверь:

– Я подожду там.

Люси не заметила его ухода и следующие полчаса занималась только малышкой. Неужели у нее всегда были такие серые глаза, такие мягкие и светлые волосы на красивой головке?

– Мэнди, Мэнди, – шептала Люси, – моя милая Мэнди!

Хотя она понимала, что ребенок не мог узнать свою мать, на сердце у нее теплело всякий раз, когда Аманда беззубо улыбалась или пухлой ручонкой хватала ее за волосы.

Дверь за спиной неслышно открылась, и Люси подняла голову. На пороге стоял муж, и какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец мать опустила ребенка на ковер и поднялась на ноги.

– Здравствуй, Джулиан, не думала, что ты будешь дома. Я с трудом узнала Аманду, она так выросла.

– Аманда делает успехи, – натянуто произнес он. – Сестра Ричардс хорошо за ней ухаживает.

– Не так хорошо, как могла бы это делать мать. – Люси наклонилась и подняла ребенка.