Солнце мертвых

По дороге библиотекарша поинтересовалась у Мити, далеко ли отсюда был лагерь профессора Струмса.

— Да нет, — последовал ответ. — Совсем рядом. Я, между прочим, туда уже сходил.

— Ну и что?

— Да ничего, никаких следов не осталось. Дорогу на кладбище вроде бы никто точно не знал, но дошли до него неожиданно быстро. Подул ветерок. Из-за туч выглянуло солнце, серое утро перешло в яркий летний день. И при солнечном свете кладбище казалось отнюдь не зловещим. Запустение, царившее здесь, придавало ему романтический вид, а старинные памятники еще больше усиливали впечатление.

Валентина Сергеевна, поначалу спешившая увидеть место своего приключения, заинтересовалась надгробиями. Она ходила от одного памятника к другому, пытаясь прочесть полустертые временем надписи, разглядывая причудливые обелиски. Ее товарищи вели себя так же. Наконец вышли к старой часовне, стоящей на самом краю. Вот здесь она пережидала грозу. Часовня темнела провалами окон и дверей, но уже не вызывала страха. Библиотекарша подошла к дверному проему и заглянула внутрь. Там было так же темно и пусто, только лучи света, пробивавшиеся сквозь дыры в крыше, причудливо выхватывали фрагменты полуосыпавшихся фресок на стенах. Она повернулась, пытаясь вспомнить, где находится тот памятник, на котором прочитала она дату своей предполагаемой смерти.

Взгляд ее сразу же нашел накренившуюся плиту из черного мрамора.

— Вот он, — боязливо произнесла библиотекарша, указывая на памятник.

— Ну-ка, ну-ка. — Забалуев достал из кармана очки и подошел к надгробию. За ним последовал Митя.

Она же осталась на месте, со страхом и нетерпением ожидая результатов. Внезапно раздался веселый смех. Смеялись оба. «Что они, с ума сошли?» — опешила библиотекарша.

— Идите-ка сюда! — захлебываясь от смеха, позвал Забалуев.

Она нерешительно подошла, не понимая причины их веселья.

— Читайте! — усмехаясь, приказал Забалуев. Она вгляделась в надписи.

«Петушкова Валентина Савельевна, — изумленно прочитала она. — Вдова действительного статского советника, потомственная дворянка». Дальше шли даты рождения и смерти. Год рождения действительно походил на ее, но только это был девятнадцатый век, а дата смерти и близко не соответствовала нынешнему году. Неужели она тогда со сна ошиблась? Валентина Сергеевна стояла, ничего не понимая.

— Конечно, вы обознались, — подтвердил ее догадку Забалуев. — После кошмарной ночи, грозы этой, опять же спали урывками.

— Так что же, ничего этого не было? — еще до конца не веря, спросила Петухова. — И жутких женщин, и руки, показавшейся из могилы?

— Ну конечно, — последовал ответ. — Все это вам приснилось. А имя на памятнике похоже на ваше, в горячке немудрено было ошибиться.

Валентина Сергеевна в недоумении переводила глаза с одного на другого. Забалуев весело улыбался, лицо же Мити было нахмурено. Он еще раз внимательно прочитал надпись.

— Похоже на правду, — задумчиво произнес Митя. — Хотя…

— А ваша история, Митя, не сродни ли истории Валентины Сергеевны? — Забалуев насмешливо посмотрел на Воробьева. — Воробушек вы мой ненаглядный, признайтесь, что все это придумали, так сказать, подыграли нашей уважаемой библиотекарше.

— Бросьте! — сердито возразил Митя. — Валентина Сергеевна, возможно, и ошиблась, но я-то был в трезвом уме. Пойдемте, покажу вам место раскопок.

Он быстро зашагал среди надгробий. Следом за ним двинулся и Забалуев.

Петухова плелась за ними следом и чувствовала себя последней дурой.

Казалось бы, радоваться надо. Все оказалось просто дурным сном. Однако сердце подсказывало: не все здесь так просто…

Товарищи ее были уже довольно далеко. Они остановились и, оживленно жестикулируя, о чем-то спорили. Нехотя подошла к ним и она.

Первое, что увидела, был памятник, та самая полуразбитая дорическая колонна. Под ней, как свидетельствовала надпись, покоилась девица Дарья Сергеевна Сурина.

— Ну вот, убедились, Валентина Сергеевна? — Забалуев показал рукой на могильную насыпь. — Никаких следов раскопок. Плита на месте, да вы посмотрите, ведь никаких следов!

— Прошло несколько лет, — хмуро заметил Митя.

— Каких лет? — Забалуев язвительно усмехнулся. — Здесь ничего не изменилось с момента погребения. Вы, помнится, сказали, что оставили могилу открытой?

— Ее могли и закопать.

— И не оставить никаких следов? Помилуйте. Неужто передо мной краевед и археолог?

— Так вы хотите сказать, что я все выдумал? — Лицо Мити покрылось красными пятнами.

— Успокойтесь, голубчик. Я ничего не утверждаю, но факты…

— А имя на памятнике?

— Ну, имя… Его вы могли прочитать в пресловутой книге Кокуева, а что вы здесь бывали и раньше, я не сомневаюсь.

— Ладно, идемте назад, — махнул рукой Митя. — Может быть, это и к лучшему. Во всяком случае, ничего не нужно объяснять, да и Валентине Сергеевне, как выяснилось, ничего не угрожает.

— Я сильно устала, — жалобно проговорила Пету-хова. Чувство опасности не только не покинуло ее — напротив, стало сильнее. Что-то тут было не так. — Давайте передохнем.

— Конечно-конечно, — подхватил Забалуев. — Передохнуть нужно обязательно. Да и перекусить бы не мешало.

Он один сохранял спокойствие и присутствие духа и был, казалось, весел. Быстро разложил на траве белую салфетку, достал кое-какую снедь. Валентина Сергеевна вспомнила про свое молоко, достала из корзинки кринку.

— Не желаете, Петр Петрович?

— Нет-нет. — Забалуев сделал брезгливую гримасу. — Не употребляю.

— А я, пожалуй, выпью. — И она поднесла кринку ко рту. — Фу! Да молоко скисло! А ведь утром только хозяйка надоила…

— Ничего удивительного, — заметил Забалуев. — Жарко сегодня, вот и результат. Нужно в молоко сажать лягушку, тогда ни за что не скиснет.

— Какая гадость! — Валентину Сергеевну передернуло от отвращения.

— Так говорите, сегодня утром надоили? — Митя с любопытством взял кринку и понюхал содержимое. — Впечатление такое, будто ему дня три-четыре, вон даже позеленело. — Он вылил молоко на землю.

Они пошли назад. По дороге со скуки Валентина Сергеевна начала собирать грибы и скоро набрала полную корзину. Но и это не радовало. Голова была полна самых противоречивых мыслей. С одной стороны, все вроде бы складывалось хорошо. Но с другой… Валентина Сергеевна могла поклясться, что случившееся ей не привиделось.

Да и странное существо в городском парке! Ведь это-то было! А рассказ Мити? Неужели он все придумал? Зачем? Сюда поехал… С другой стороны, где надпись, где следы раскопок?

Видимо, у каждого голова была занята подобными мыслями. В молчании дошли до палатки.

— А дальше-то что? — спросила Валентина Сергеевна.

Митя молчал. Откликнулся Забалуев.

— Я думаю, — начал он, — нужно возвращаться в город. Все прояснилось: не было никакой надписи, да и кладбище это самое обычное. Что старинное — это верно. Но не более. А колдуны все эти, ожившие мертвецы — плод воспаленного воображения.

Митя как-то странно посмотрел на него.

— Митя, ты уж признайся, что хотел, так сказать, разыграть Валентину Сергеевну. Имел на нее зуб, ну и пошутил слегка. Шутка, конечно, не совсем удачная, но оригинальная. И я, старый осел, можно сказать, поверил тебе, поперся в эдакую даль…

— Да, — сказал Митя хмуро. — Это была шутка. Валентина Сергеевна недоуменно посмотрела на него. Она вообще перестала что-либо понимать.

— Ну что ж, давайте собираться, — сказал Забалуев. Митя молча копался у мотоцикла.

— Мне надо к хозяйке сбегать, — спохватилась Пе-тухова. — Корзину ей отдать, вещи свои захватить.

— Ну, давайте быстрее. К вечеру хотелось бы быть дома.

Хозяйка встретила ее у ворот. Она сидела на лавочке и поглядывала на нее с любопытством.

— Грибов-то набрала! Да все один к одному. — Она с интересом посмотрела в корзину.

— Уезжаю я, вот за вещами пришла. За корзину спасибо.

— Не успела приехать — опять уезжаешь. Странная ты, Валентина, женщина. Ну что же, воля твоя…