Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 10

Я никогда не видел всегда дружелюбного ко мне крестьянина Максима Усова таким злым. Позже я пойму, что с молчаливого согласия Чистякова он вместе с Кращенко решал непростую ситуацию. Кому-то надо было вложить наган в руку обреченного бойца и нажать на спуск. Обстоятельства заставили решать это именно им, двум наиболее надежным солдатам в роте.

Возможно, они тянули жребий, и выбор пал на Максима. И хотя раненый лежал в стороне, делать все пришлось едва не на глазах остальных. Усова потянул за руку Степа Кращенко.

— Чего ты на Федю кидаешься? Он же молодец. Не срезал бы механика, нас бы уже вороны расклевали.

Максим, уважавший меня за грамотность (сам он закончил три или четыре класса), как-то сразу изменился в лице, растерянно похлопал меня по плечу:

— Все нормально, Федя. Сейчас двинемся. Винтовку наготове держи. Почистил?

Ничего я не чистил. И остальные тоже — сил и времени не хватило. Но я кивнул в ответ:

— Почистил… конечно.

Чистяков подал команду. Десять человек цепочкой двинулись в сгустившуюся темноту июньского вечера. Пахло дымом, сгоревшим зерном и полынью.

Нам повезло. Через сутки мы вышли к своим, заплатив жизнью еще одного человека. Сравнительно недорогая цена за выход из окружения в голой степной местности. Боец наступил на мину. Мы застыли на месте, глядя на мычащего от боли парня с оторванной по колено ногой и разорванным животом.

Помочь ему было нельзя, и группа осторожно, след в след, миновала опасное место. Мы догнали один из пехотных полков нашей дивизии. Проверка прошла быстро, таких окруженцев в июне сорок второго было столько, что не хватило бы никаких особых отделов, чтобы проверить всех.

Помню, что каждого из девяти опросили отдельно, противоречий в показаниях не обнаружили. Потом приехал представитель полка, поздоровался за руку с Чистяковым, рассказал особистам, что роту оставили в составе батальона прикрывать отход, и вскоре мы оказались среди своих. Никто нас не хвалил (а ведь двое суток батальон держал позиции!), но и не копались. Просто остатки роты пополнили людьми и снова включили в состав третьего батальона.

Еще несколько дней мы воевали в обороне, отступали, прятались от немецких самолетов. В одном месте оказались на острие танкового клина. Полковая артиллерия и «сорокапятки» истребительного противотанкового полка подбили и подожгли несколько танков. Массивных, приземистых Т-3 и Т-4. Но часть машин прорвалась к нашим окопам.

Давили, сравнивали с землей пулеметные гнезда, стрелковые ячейки. Часть бойцов, не выдержав, побежала. Почти всех побили из пулеметов. Противотанковые ружья броню немецких танков пробивали лишь с близкого расстояния, но расчеты открыли огонь слишком рано. Их смели орудийными выстрелами и огнем пулеметов. Те, кто сумел взять себя в руки, оказали сопротивление.

Нас снабдили противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью. Чистяков сумел поджечь массивный Т-4, пока тот стрелял по отступавшим. Бутылка с горючкой угодила позади башни, на трансмиссию, и танк как-то быстро и вдруг загорелся. Экипаж развернулся и хотел на полном ходу отогнать машину в безопасное место. Не сумели, заглох мотор. Танкисты выскакивали один за другим, по ним открыли огонь, кто-то свалился, остальные уползли.

Еще один панцер подбили противотанковой гранатой. Разорвало гусеницу, башня, быстро вращаясь, вела огонь из пушки и пулемета. Взводный, из молодых «шестимесячных» младших лейтенантов, швырнул две бутылки с горючей смесью. Одна не долетела, вторая разбилась о колеса. Загорелась трава, дым мешал экипажу целиться, а Степа Кращенко сумел забросить противотанковую гранату из-за угла траншеи под другую гусеницу.

Но добила танк конная артиллерийская батарея, пришедшая к нам на помощь. Артиллеристы с ходу разворачивали легкие пушки и бронебойными снарядами отогнали прорвавшиеся танки. Немецкая пехота (взвод или два), сгоряча рванувшая вперед, оказалась в мешке. Я свалил одного из фрицев, но трое других, бежавших кучкой, вывернулись едва не со спины. Все трое попали под огонь ручного пулемета. Залегли, успев ранить второго номера из расчета. Их закидали гранатами, а потом добили штыками. Воевать фрицы умели. Прорвавшаяся группа, перебежками, прикрывая друг друга огнем, сумела вырваться, оставив десятка полтора трупов. Пулеметчики с МГ-42 отступали последними. Пули сыпались так густо, что в них никак не могли попасть.

Когда перезаряжали свой «машингевер», сразу несколько человек, выскочив из ближайших окопов, бросились на них со штыками наперевес. Фрицы уже заправили новую ленту и захлопнули массивную крышку, но им не хватило секунд. Обоих пулеметчиков закололи штыками, а нам достался в качестве трофея новый, недавно появившийся пулемет МГ-42 со скорострельностью тысяча двести выстрелов в минуту.

Бойцы обшаривали трупы убитых немцев, кое-кто вооружился автоматами, но их было немного. А вообще, экипированы фрицы были хорошо. Добротные кожаные сапоги, френчи. К сожалению, ранцев с сухим пайком, шнапсом, сигаретами и прочими полезными вещами почти ни у кого из убитых не оказалось. Шли в атаку налегке, но с большим запасом боеприпасов: до десятка запасных магазинов к автоматам, по 5-6 ручных гранат.

Удивило обилие фотографий. Семейных, фронтовых. Снимки невест или жен (редко с детьми.) Обязательно личная фотография во всей красе. Или в парадной форме, или на спортивных занятиях, чтобы продемонстрировать крепкие, хорошо развитые мышцы. Что ни говори, противник нам достался серьезный. Толстяков или заморышей среди убитых я не видел. Максим Усов, глядя на снимки, отреагировал по-своему:

— Отожрались на наших харчах… по самую глотку.

Потом пошли искать пропавшего младшего лейтенанта, бросившего в танк бутылки с горючей смесью. Нашли — засыпанного землей с развороченного бруствера. Осторожно разгребали желтоватую с мелкими камешками почву. Может, еще живой. Потом увидели кровь на гимнастерке и слипшиеся волосы. Пуля пробила голову наискось, торчал кусок выбитой височной кости. Смелый был парень. Ни имени, ни фамилии не запомнил, он у нас с неделю всего пробыл.

Мы одержали небольшую победу. Радости особой не испытывали. Много погибло наших. Взялись копать братскую могилу, потому что в этой неразберихе похоронщиков не дождешься. Но проститься с погибшими нам не дали. Налетели «Юнкерсы», закрутили с воем сирен любимое колесо, сыпались бомбы, стучали пулеметные очереди. До вечера самолеты налетали еще раза два, превратив линию обороны в сплошную перепаханную полосу. Людей от бомбежки погибло не меньше, чем во время отражения атаки.

Ночью пришлось отступать. Все повозки загрузили ранеными. Те, кто мог передвигать ноги, шли, держась за края повозок. Когда раненый умирал, на его место сразу укладывали кого-то из обессиливших, потерявших много крови бойцов. Все же мы пробились к основным силам армии. Затем все, что осталось от дивизии, без артиллерии, минометов, с ротами, насчитывающими по 15-20 человек, отвели на переформировку под город Борисоглебск

Разместились в истоптанном лесу, где до нас стояла другая часть. Она ушла на фронт, оставив порядком загаженное место, кучи мусора и нечистот, но зато нам не пришлось рыть землянки и щели для укрытия от бомб. Нашей роте, с расчетом на пополнение, выделили три готовые землянки. Помню, что пару суток мы отсыпались, не спеша, ходили на кухню. Кормили по тыловой норме: жидкий суп с тонкими, как нитки, волокнами тушенки, перловая или ячневая каша немногим гуще, чем суп. По урезанной норме серый хлеб с остяками, о которые очень просто было ободрать горло. Мутный, слегка подслащенный чай завершал трапезу.

Ели, ругая снабженцев и поваров, которые сами такую бурду не употребляли. Конечно, время тяжелое, продуктов не хватало. Но и подворовывали тыловые крысы от души, внаглую, несмотря на жесткую дисциплину. Я однажды утром столкнулся нос к носу с упитанным сержантом, который нес вещмешок, набитый банками с консервами. Тушенка, сгущенка или американская колбаса — не знаю, что уж там было, но сержант остолбенел от неожиданности и порядком струсил. Я тоже растерялся, хотя можно было ополовинить явного вора. Тот соображал быстрее, чем я, и с деловым видом зашагал дальше. Я потом долго ругал себя за растерянность. Но сержант мог нести харчи и начальству, тогда бы я вляпался в неприятность.