Страница 27 из 37
Глубина в этом месте достигала девяти или десяти футов. Я коснулся дна, оттолкнулся и вынырнул у противоположного берега, где полоска темного песка отлого поднималась к кустам.
Через мгновение я уже скрылся под их пологом, влекомый вперед тем скрытым запасом энергии, который выдает организм в момент смертельной опасности. Пробежав еще немного, нашел заросли погуще, забрался в самую их середину и, дрожа, упал на землю.
Тут я обнаружил, что «смит-и-вессон» все еще при мне, застегнутый в кобуре на поясе. Неловко вытащил его левой рукой и притаился.
В лесу стояла тишина. Я лежал, закрытый со всех сторон густым подлеском. Где-то невдалеке пропела птица, другая откликнулась ей в ответ, а затем послышались приглушенные голоса. Мои заклятые друзья проходили мимо, очевидно вдоль ручья. О чем они говорили, разобрать не удалось.
До меня донеслась единственная фраза: «Ты не нашел тело?», произнесенная с сильным южноафриканским акцентом, из чего я заключил, что говорил Джейгер. По всей вероятности, они считали меня мертвым, убитым второй гранатой.
Голос Бёрка невнятно ответил, потом все стихло. Лежа на животе, я почувствовал, как что-то упирается мне в грудь, и вспомнил о прощальном подарке Розы. Зубами открыл фляжку и глотнул. Огненная вода потекла внутрь, согревая сведенный желудок.
Раздался одиночный выстрел, видимо прикончивший кого-то. Я продолжал лежать, ощущая, как боль разгорается в плече, и думая о страшном обмане Бёрка. Нет, не об обмане – он предал меня, и уже давно. И моя голова судорожно заработала: как расквитаться с ним? Я анализировал и отбрасывал вариант за вариантом, временами делая глоток бренди, и выжидал.
Ждать – самое трудное искусство для солдата и самое спасительное, если он действительно стремится выжить. Однажды в Касаи нас с Бёрком и еще четверых шквальный огонь загнал в трехфутовый окоп, где мы сидели скрючившись, потому что пространство над нашими головами простреливалось из тяжелого пулемета. Бёрк сказал, чтобы мы затаились и не высовывались, поскольку любая попытка вырваться отсюда – безумие. Но люди не выдерживали напряжения, обманутые затишьем, один за другим они пытались уйти, и каждый раз их косил пулеметный огонь. Просидев пять часов в окопе до наступления темноты, мы с Бёрком уползли оттуда целыми и невредимыми.
Плечо саднило, но кровь перестала течь из раны, вероятно остановленная промыванием в холодной воде ручья. Пулевое отверстие затянулось двумя окровавленными складками с рваными краями. Как я определил, осторожно ощупав плечо пальцами левой руки, пуля, слава Богу, прошла на вылет. Края выходного отверстия также вроде бы сомкнулись, хотя я потерял какое-то количество крови, необходимость в срочной перевязке отпала.
Подождав час, я стал осторожно пробираться от дерева к дереву вверх к перекату. Стоя в зарослях, я некоторое время рассматривал хижину и дымок, поднимавшийся от догоравшего костра. Похоже, ни одной живой души здесь не осталось.
Справа от меня колыхнулись ветки кустов, и я пригнулся к земле. На поляну вышел осел. Хрипло прокричал коршун, камнем спикировав на траву, и опять взмыл вверх. В следующий заход он уселся на крыше хижины, чего никогда бы не сделал, будь поблизости люди.
Это придало мне уверенности. Я выпрямился и осторожно выступил из зарослей. Когда я приблизился к хижине, коршун взлетел, уступив мертвецов мне.
Первым, на кого я наткнулся, оказался Легран. Без камуфляжного костюма я едва смог опознать его. Чтобы не вызывать подозрений у полиции, они предусмотрительно раздели его.
Серафино и трое его друзей лежали рядом, так что их широко раздвинутые ноги соприкасались. На лице у Серафино застыл дикий оскал. На месте рта зиял черный провал с выбитыми зубами, и я насчитал в нем семь или восемь пулевых отверстий. Примерно так же выглядели остальные трупы. Только Джо Рикко явно пытался убежать, и его расстреляли в спину.
Мне все стало ясно. Девушка разгадала уловку: Хоффер решил, что она должна умереть, и поручил расправиться с ней Бёрку. Теперь он пойдет в полицию, расскажет о похищении и о том, как безуспешно пытался выкупить ее. Полицейским придется начать розыск. Как и прежде, они прочешут местность без всякой надежды схватить Серафино. Однако на сей раз их будет ждать сюрприз: они найдут эту лавку мясника и решат, как и предсказывала Джоанна, что здесь произошла разборка между враждующими бандами.
В Кафедральном соборе в Палермо зажгут свечи, друзья Хоффера придут выразить ему соболезнование, а он, утирая слезу одной рукой, другой спокойно подпишет бумаги о вступлении в права наследования двух с половиной миллионов.
Девушка лежала поодаль на боку, подогнув ноги. Когда я повернул ее на спину, горло у меня перехватило. Ее лицо представляло сплошную кровавую маску, на которую уже садились мухи. Я видел смерть в разных отвратительных обличьях, но все же отпрянул, почувствовав тошноту. Кошмар, происшедший на моих глазах с этим юным созданием, потряс меня.
Я подумал о вероломстве Бёрка, о подлости, с которой он обманул меня, сговорившись с Джейгером и несчастным стареющим Леграном, вероятно пообещав им гораздо больше того, что предложил мне. Разыграли небольшой спектакль, только и всего. В груди моей что-то оборвалось, и я вдруг услышал, как проклинаю его громким голосом, обратив лицо к небу и дрожа от ярости.
Бешеная ненависть клокотала в моем сердце. Я окончательно стал сицилийцем. Так же и я буду пить кровь убийцы твоего.Мой голос повторял древнее проклятие вслух, а рука коснулась ее лица, и кровь окрасила мне пальцы. Я поднес их ко рту. В этот момент она издала тихий стон и пошевелилась.
Любой на их месте посчитал бы ее мертвой, настолько ужасен был ее вид. Девушку спасло обилие крови, вытекшей из раны и залившей все лицо, превратив его в отвратительную смертельную маску.
Огонь в костре уже потух, но вода в котелке еще не остыла. Я принес его в левой руке и медленно вылил половину ей на голову, стараясь смыть кровь. Она застонала и отвернулась.
Присев перед ней, я достал свой промокший носовой платок и осторожно удалил остатки крови. Пуля пропахала борозду в мягких тканях, начинавшуюся над виском и проходившую по всей правой стороне головы, обнажив кости черепа. Рана еще кровоточила, но уже не сильно.
Я достал индивидуальный санитарный пакет, уложенный в накладной карман на правой голени, разорвал зубами водонепроницаемую оболочку и вытряс содержимое – два перевязочных бинта да три шприца-ампулы морфия в маленькой пластиковой коробочке – и вколол ей две ампулы в руку одну за другой. Нас ждал трудный путь, и я хотел мобилизовать все ее силы на ближайшие несколько часов.
Покрутил в руке третью ампулу, раздумывая, не засадить ли ее себе, но потом решил, что не стоит. Мне нужна ясная голова, а боль, которая все сильнее сковывала мое плечо, поможет быть начеку.
Приподняв девушку за плечи, я подставил сзади колено, чтобы она не упала, и начал бинтовать ей голову. Длина бинта примерно три фута, и пока я накладывал повязку, морфий начал действовать. Гримаса боли сошла с ее лица, и, когда я положил Джоанну на спину, она выглядела спокойной, словно спящей. Только мертвенная бледность указывала на то, что с ней не все в порядке.
Перевесив кобуру с правого бедра на левое, я кое-как замотал себе плечо оставшимся бинтом. Затем, устроив шину из ствола винтовки Серафино, неподвижно закрепил на ней руку и привязал ее к поясу.
Солнце только начинало пробиваться сквозь облака. Я взглянул на часы. Было еще семь утра. Достав свою совершенно мокрую копию карты, которая не расползлась только благодаря нейлоновой основе, стал обдумывать ситуацию.
Хоффер обещал ждать нас в отмеченном на карте месте на дороге в Беллону начиная с полудня. Без сомнения, даже если он не приедет лично, то наверняка пришлет кого-то с транспортом. Бёрк и Джейгер, в полном удовлетворении от проделанной работы, наверняка пойдут быстро. Скорее всего, они доберутся до условленного места раньше срока.