Ярость льва

В доме было тепло и уютно, мягкий свет золотил стены, в камине шипели и потрескивали поленья.

В углу стоял рояль, у самого камина – две удобные кушетки, на стенах висели старинные гравюры. Пятеро расположившихся у огня людей негромко разговаривали. Время от времени беседу прерывал смех Фионы Грант, звонкий и мелодичный. Де Бомон и генерал были в смокингах, и элегантный француз чувствовал себя совершенно раскованно.

Фиона, в простом зеленом платье из плотной шелковой материи, сидела на подлокотнике старинного, обитого декоративным тиком кресла. Рядом стоял Гийон. Он курил, положив руку на каминную доску.

Прекрасно скроенный темно-синий костюм выгодно подчеркивал гибкость его фигуры. Гийон наклонился к Фионе и что-то прошептал на ухо. Она засмеялась и встала.

– Мы с Раулем собираемся погулять немного. Хотите с нами?

– А что вы будете делать, если мы согласимся? – спросил ее генерал.

– Как не стыдно. – Она порывисто поцеловала отца и направилась к двери: – Рауль, я надену пальто. На улице прохладно.

Гийон повернулся к де Бомону и улыбнулся:

– Я еще увижу вас до отъезда, полковник?

– Маловероятно. Теперь я рано ложусь спать. Настоятельно рекомендовано врачом.

Гийон протянул руку.

– Тогда всего доброго.

– И не забудьте про портрет, – напомнил де Бомон.

Молодой человек кивком попрощался со всеми остальными и быстро пошел к двери, из-за которой его уже нетерпеливо окликала Фиона.

– Приятный юноша, – сказал генерал, поглядев ему вслед.

– Видимо, Фиона придерживается того же мнения, – заметила Энн. – По крайней мере талантлив, это бесспорно. Перед тем как заняться всерьез живописью, он прослужил несколько лет в армии в Алжире.

– Да, талантлив, – согласился де Бомон. – Ему не составит особого труда сделать себе имя.

Генерал кивнул, и в комнату тут же вошел Джагбир с подносом, уставленным всевозможными напитками.

– Мистер Меллори не появился?

– Нет, генерал.

Генерал открыл серебряный ларчик, стоявший на столе, и вынул длинную черную «манилу».

– Интересно, что с ним случилось?

– Наверное, что-то с катером, – ответила Энн. – И не забывайте, он ведь идет пешком.

Де Бомон вставил сигарету в серебряный мундштук и как бы невзначай спросил:

– Скажите, вы давно его знаете?

Хэмиш Грант покачал головой:

– Энн наняла его в Саутгемптоне. Должен заметить, он помог ей в одной малоприятной ситуации.

– И именно по этой причине вы наняли его?

– Его документы в полном порядке. Всего несколько дней назад он взял расчет на танкере из Тампико. А почему вы спрашиваете?

Де Бомон встал, энергично прошел к окну и повернулся:

– Довольно трудно так сразу ответить. Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли, будто я вмешиваюсь в чужие дела, но, с другой стороны, я просто обязан вам кое-что сообщить.

– Вы что-то знаете о нем? – спросил генерал. – Что-то компрометирующее?

Де Бомон вернулся и опять сел в кресло.

– Вы, конечно, помните, что в Алжире я занимал должность командира десантного полка, а в первой половине пятьдесят девятого года возглавил разведку в Главном штабе наших войск в этой стране.

– Да, но каким образом это связано с Меллори?

– Видите ли, мы вели специальное досье на людей, которых подозревали в связях с Фронтом национального освобождения и другими подобными организациями. Такое дело было заведено и на Нила Меллори, капитана моторной яхты, приписанной к порту Танжер. Мы располагали данными, что, занимаясь контрабандным вывозом табака в Испанию и Италию, он перевозил и оружие для националистов.

Хэмиш Грант выпил и осторожно поставил стакан на стол:

– Иными словами, это неразборчивый в средствах молодой человек, который стремится делать деньги на чем угодно. Вы не сказали мне ничего такого, до чего я не дошел бы сам.

Он передал стакан Энн:

– Налей мне еще, дорогая.

– Из его досье больше всего мне запомнилось то, чем он занимался до Танжера, – сказал де Бомон. – Помните, генерал, книгу, которую вы дали мне в прошлом году? Материалы военного ведомства, озаглавленные «Новая концепция революционной войны». Вы тогда еще сказали, что она написана неким блестящим молодым офицером в пятьдесят третьем году за несколько месяцев, прошедших со времени его освобождения из концлагеря в Корее. В свое время это была сенсация.

Генерал напрягся, сжимая рукой набалдашник трости.

– Боже мой, – сказал он. – Меллори. Полковник Нил Меллори...

– Знаете, как его называли после той неприятности в Малайе? Перакский мясник, – спокойно продолжал де Бомон.

Звон разбитого стекла заставил его обернуться. На него не мигая смотрела Энн, недоумение застыло на ее лице.

– Что все это значит? – Она медленно перевела взгляд на Хэмиша Гранта.

Старый Грант успокаивающе похлопал ее по руке.

– А вы уверены, что это тот самый человек?

Де Бомон пожал плечами:

– Совпадения такого рода крайне маловероятны. К слову сказать, я только однажды видел его фотографию, но это запоминающееся лицо.

– В чем дело, Хэмиш? – опять спросила Энн. Она явно нервничала.

Де Бомон ничего не понимал:

– Пожалуй, я пойду? Искренне прошу прощения за то, что позволил себе омрачить такой прекрасный вечер, но как друг я не мог умолчать.

– Вы поступили правильно. – Хэмиш Грант встал. – Я очень вам признателен. Надеюсь, мы еще увидимся?

– Конечно.

Генерал снова уселся в кресло, а де Бомон и Энн вышли в холл.

– Подождите минутку, Джагбир отвезет вас вниз на машине, – сказала она.

– Не стоит. Прекрасный вечер, прогулка мне не повредит.

Он поднес к губам се руку, потом быстро накинул пальто, открыл дверь и улыбнулся:

– Спокойной ночи, Энн.

– Спокойной ночи, полковник, – холодно сказала она.

На душе Энн было тяжело. Рассказ де Бомона о прошлом Меллори больно ранил ее. Слишком уж далеко зашла она в своем увлечении.

Де Бомон спускался по ступеням, направляясь к воротам, когда из кустов вышел Жако:

– Что случилось?

– Спокойно, дорогой мой. Я запустил колесо, все завертелось. Теперь нужно только немного подождать.

Послышались чьи-то шаги, и Жако быстро увлек де Бомона в тень. Через несколько секунд мимо них по направлению к дому прошел Меллори.

– Что будем теперь делать? – прошептал Жако. – Вернемся на Сен-Пьер?

Де Бомон отрицательно мотнул головой:

– Ночь только начинается. Впереди еще масса интересного. Думаю, лучше всего сейчас спуститься вниз, в отель. Посидим, выпьем по стаканчику контрабандного виски у нашего старого друга Оуэна. Мы сможем наблюдать и оттуда. – Он тихо засмеялся, вышел из ворот и зашагал вниз, по узкой и белой от лунного света тропинке.

– Кем он был, Хэмиш? – тихо спросила Энн. – Я хочу знать.

– Нил Меллори? Отличный офицер-десантник, великолепный военный мемуарист, награжден несколько раз. Кроме того, Палестина. Малайя – где он только не воевал. В Корее получил ранение и попал в плен где-то под Имчжином. Два года провел в лагере.

– А потом?

– Насколько я могу судить, его побаивались. Особенно начальство, типа Лоуренса или Орда Уингейта, упокой Господи его душу. Есть такие люди, они не могут жить и служить спокойно, в мирное время для армии они скорее обуза.

– Де Бомон сказал, он был полковником? Такой молодой?

– Да, видимо, один из самых молодых в армии. Написал книгу «Новая концепция революционной войны» для военного ведомства. Вокруг нее в свое время было много шума. Многие считали, что он настроен прокоммунистически. Цитировал книжонку Мао Цзэдуна о партизанской войне, как Библию, черт его побери.

– И что случилось?

– После этой корейской неприятности он получил звание полковника. Потом его послали в Малайю – не смогли придумать ничего умнее. Дела там шли из рук вон плохо. Некоторые районы практически полностью контролировались коммунистами. Меллори поставили во главе какого-то местного формирования. Это был даже не полк – человек сто от силы. С набором в армию не клеилось. Брали низкорослых крестьян-малайцев, прямо с рисовых полей.