Отходная молитва

Бонати и он сели на скамью с краю, скрытые колонной, он поставил сумку на пол. «Вот забавно сидеть в темноте, — подумалось Мигану среди танцующих огоньков свечей и музыки органа. Четыре мальчика из хора в красных одеждах с белыми воротничками напомнили ему о детстве. — А самое странное, — удивился он, — что я помню слова молитвы».

— Я исповедую Господу Всемогущему и вам, мои братья, — говорил отец Да Коста, — что я согрешил...

Он ударил себя в грудь, и Миган повторил с энтузиазмом это движение, прося всеблагую деву Марию, ангелов небесных и всех святых молиться за него перед Господом Богом.

И в то время, как все встали, чтобы исполнить следующий гимн, он не без удивления обнаружил, что очарован происходящим.

Когда «Купер» проехал мост, Фэллон, голова которого склонилась на грудь, вскинул ее и открыл глаза.

— Все в порядке? — с тревогой спросила Дженни.

— Все прекрасно, — спокойно сказал он. Он прекрасно владел собой.

Он осторожно ощупал свою раненую руку. Шок начал проходить, и теперь раны зудели. Он застонал, и Дженни обеспокоенно произнесла:

— Думаю, что надо отвезти вас в госпиталь.

Он не ответил и обернулся назад, чтобы взглянуть на ребенка, который по-прежнему спал на заднем сиденье, укутанный в одеяло.

— Красивая девчушка, — сказал он.

На дороге стало опасно из-за дождя, темнело, и Дженни требовалось быть предельно внимательной, но в голосе Фэллона было что-то такое, что заставило ее на секунду повернуться к нему.

Он зажег сигарету одной рукой и откинулся на сиденье.

— Я хотел бы, чтобы вы узнали кое-что, — сказал он. — То, что Доннер сказал там, что я повсюду разбрасывал бомбы, это неправда. С детишками в школьном автобусе все получилось случайно, это была авария. Они подорвались на бомбе, приготовленной для военной машины. Это ошибка.

В приступе бешенства он стукнул кулаком по колену.

— Я знаю, — сказала Дженни. — Я понимаю.

— Тем лучше, это чудесно, браво. Потому что мне это понять так и не удалось.

Ужасное страдание, звучавшее в его голосе, причиняло и ей сильнейшую боль, так что она предпочла отвернуться и снова сконцентрироваться на дороге. В глазах ее стояли слезы.

Пока прихожане выходили, Анна продолжала игру, а отец Да Коста пошел в ризницу с детьми из хора. Он снял ризу, дети переоделись. Он провел их через боковую дверь и пожелал им спокойной ночи.

Анна все еще играла — теперь это было какое-то классическое произведение — что означало, что последний посетитель вышел. Она все еще помнила те мгновения, играя Баха. Тот самый отрывок, который исполнял Фэллон. Внезапно она остановилась. Кюре замер и прислушался, но она не возобновила игру. Он поднял брови, открыл дверь ризницы и вошел в храм.

Анна стояла у балюстрады алтаря, а Джек Миган крепко держал ее за локоть. Отец Да Коста сделал шаг, в сердце его рождалась ярость, и тут появился Бонати. Он вышел из-за колонны, сжимая в руке «Люгер». Священник остановился, а Миган улыбнулся.

— Так-то лучше. Сейчас мы немножко покатаемся в лифте, поднимемся на колокольню. В клетке места только для двоих, так что придется разделиться. Я останусь с девушкой, а вы подниметесь с Бонати, отец мой. И хорошенько запомните одну вещь. Любое ваше действие, которое мне не понравится, малейший неверный шаг — все это незамедлительно отразится на том, как я буду обращаться с ней. Так что держите ваши руки при себе и не затевайте игру в солдатики.

— Хорошо, мистер Миган, — ответил священник. — Что вам нужно от меня?

— Всему свое время.

Миган подтолкнул Анну к подъемнику, открыл клетку и вошел туда следом за ней. Когда они начали подниматься, он взглянул на отца Да Косту.

— Не забудьте о моих словах. Так что без фокусов.

Да Коста ждал, снова охваченный смертельной яростью, и пытался ее обуздать. Какого черта надо этому человеку? — спрашивал он себя. — Что все это значит? Когда подъемник снова приехал вниз, он торопливо вошел туда. Бонати присоединился и нажал кнопку.

Клетка остановилась, Да Коста сразу же открыл дверь и вышел. Миган зажег свет и доски строительных лесов заблестели под дождем.

Анна стояла, держась за перила, с совершенно растерянным видом. Он сделал шаг к ней, но Миган выхватил браунинг из кармана и приказал:

— Оставайтесь на месте! Бонати! Свяжи его!

Отец Да Коста повиновался. Он заложил руки за спину, и Бонати связал его запястья тонким крепким шнуром.

— Теперь девчонка, — сказал Миган.

Анна не сказала ни слова, когда Бонати повторил ту же операцию. Когда он закончил, дядя подошел к ней, и тихонько спросил:

— Как ты?

— Думаю, что... Что с нами будет?

— Увы, этот вопрос задавай мистеру Мигану, и никому больше. Ибо я ничего об этом не знаю.

Миган открыл сумку, сунул туда руку, разбил капсулу детонатора и закрыл сумку, которую поставил небрежно возле перил, в темноту.

— Вот и хорошо, отец мой, теперь я намерен сказать, что с вами будет. Я оставляю вас здесь вместе с племянницей на четверть часа для того, чтобы вы подумали. Когда я вернусь, надеюсь, вы окажетесь разумнее. А иначе... ну да ладно.

— Но я ничего не понимаю! — перебил его священник. — Какого черта вам надо?

В этот момент орган церкви издал первые звуки из «Прелюдии и фуги ре мажор» Баха.

Надо было видеть изумление Мигана — это было редкое зрелище!

— Фэллон, — прошептал он.

— Не может быть, — стал возражать Бонати.

— Тогда, черт возьми, кого же я слышу? Привидение, играющее на органе? — закричал Миган, гнев которого напоминал лаву, извергающуюся из вулкана. Он орал: — Иди за ним! Приведи этого мерзавца сюда! Скажи ему, что если он не придет, то девке придется плохо!

Бонати поспешил войти в клетку, звякнул решеткой и начал спуск. Он был уже на полпути, когда звуки стихли. Клетка приехала вниз и стукнулась об пол. Вдруг стало очень тихо. Он открыл решетку ударом ноги и вышел, сжимая «Люгер».

Когда «Купер» повернул на Рокингам стрит и остановился напротив церкви, голова Фэллона была прижата к стеклу. Глаза его были закрыты. Сначала Дженни показалось, что он потерял сознание или задремал, но когда она легонько дотронулась до него, он сразу же открыл глаза и ласково улыбнулся.

— Где мы?

— У церкви.

Он глубоко вздохнул и потянулся.

— Вы очень милая и добрая девочка.

Он сунул руку в карман и вытащил объемистый конверт, который протянул ей.

— Здесь около двух тысяч фунтов. Эти деньги я заработал у Джека Мигана, выполняя одну трудную задачу. Там, куда я направляюсь, они мне уже не понадобятся. Уезжайте куда глаза глядят, куда-нибудь, где о вас никто не слышал. Заберите девочку и начните с нуля.

Конверт был скользким и забрызганным кровью. Она посмотрела на него при свете приборной доски.

— О Боже! — вскрикнула она и зажгла свет, а затем повернулась к Фэллону. — Ах, Мартин! Вы же весь в крови!

— Ничего страшного, — сказал он и открыл дверцу.

Она тоже вышла.

— Он убьет вас! — простонала она. — Вы не знаете этого человека так, как знаю его я. У вас нет ни малейшего шанса. Позвольте мне позвать полицию. Пусть им займется мистер Миллер.

— Все в руках Божьих, но я никогда в жизни не обращался за помощью к фараонам, — возразил он с ироничной и мрачной усмешкой. — И теперь слишком поздно начинать сначала. Вы очаровательная девушка, Дженни. Девушка, достойная восхищения. Все это вас не должно касаться. Помните об этом всегда. Теперь вам надо покончить с прошлой жизнью, и да хранит вас Бог.

Он развернулся и перешел дорогу. Дженни забралась в машину и завела мотор. Он шел навстречу смерти, она была в этом уверена, и вдруг ею овладело сильное желание спасти его. Она не смогла побороть его.

Внезапно решившись, она завернула за угол, остановилась у первой же телефонной кабинки и набрала 999. Когда дежурный полиции ответил, она попросила позвать инспектора Миллера.