Орел приземлился

Из первой машины вышли штабной полковник и сэр Генри в форме войск местной обороны.

– Майор Кейн, – в растерянности сказал сэр Генри, – ради всего святого, что вы тут делаете?

Штабной полковник отрывисто сказал:

– Моя фамилия Конкоран, старший офицер разведки штаба округа Восточной Англии. Будьте любезны объяснить свои поступки, сэр.

– Премьер-министр не должен ехать в Стадли Грэндж, – сказал ему Кейн. – Деревня занята немецкими парашютистами...

– Господи, – прервал его сэр Генри, – в жизни не слышал подобной чепухи...

Конкоран сделал знак замолчать.

– Вы можете подтвердить свое заявление, майор?

– Господи боже мой! – воскликнул Кейн. – Они здесь, чтобы захватить мистера Черчилля, как в свое время сделал Скорцени с Муссолини, неужели вы не понимаете? Что, черт побери, нужно, чтобы убедить вас? Так никто и не будет слушать?

Сзади раздался голос, который был ему прекрасно знаком:

– Я буду, молодой человек, расскажите мне, в чем дело.

Гарри Кейн медленно обернулся и оказался лицом к лицу с великим человеком.

Штайнер подергал ручку двери коттеджа в Хобс Энде. Дверь оказалась запертой. Он подошел к сараю, но и там ирландца не было.

– Господин полковник, он едет, – крикнул Бригель.

Девлин ехал на мотоцикле по узким тропинкам вдоль дамб. Он свернул во двор, поставил мотоцикл на место и поднял очки:

– Немного неосторожно, полковник.

Штайнер взял его под руку и подвел к стене, где коротко рассказал о положении дел.

– Ну, что вы скажете?

– Вы уверены, что ваша мама не была ирландкой?

– Ее мама была.

Девлин кивнул:

– Я должен был догадаться. И между тем, кто знает? Мы можем выпутаться. – Он улыбнулся: – Я знаю одно. К девяти сегодня я рву когти.

Штайнер вскочил в «джип».

– Будем поддерживать связь.

Из леса на холме по другую сторону дороги Молли, стоя рядом с лошадью, наблюдала, как Девлин достал ключ и отпер дверь. Даже сейчас, намереваясь встретиться с ним, она не потеряла отчаянной надежды, что, может быть, – ошибается. Но, увидев Штайнера и его двух солдат в «джипе», получила последнее для себя доказательство правды.

За полмили до деревни Шафто остановил колонну.

– У нас мало времени, – сказал он. – Мы должны ударить по ним, и ударить как следует, но это должно быть неожиданностью. Капитан Мэллори, возьмите три «джипа» и пятнадцать человек, – приказал он, – и через поле по колеям, указанным на карте, поезжайте к деревне с ее восточной стороны. Затем повернете к дороге на Стадли Грэндж к северу от мельницы. Сержант Хастлер, как только доедете до края деревни, пойдете вместе с дюжиной солдат через Хокс Вуд к церкви. Остальные останутся со мной. Мы заблокируем дорогу к коттеджу этой Грей.

– Значит, мы полностью возьмем их в мешок, полковник, – сказал Мэллори.

– Какой, к черту, мешок! Когда все займут исходные позиции, по моему сигналу мы ворвемся в церковь и быстренько с ними покончим.

Наступила тишина. Наконец сержант Хастлер спросил:

– Прошу прощения, полковник, но разве не потребуется рекогносцировка? – Он попытался улыбнуться. – Я хочу сказать, насколько мы знаем, эти гансы-парашютисты – не подарок.

– Хастлер, – холодно сказал Шафто, – вы снова оспариваете мой приказ, и я так быстро разжалую вас в рядовые, что не успеете вспомнить, как вас зовут. – Он одного за другим оглядывал унтер-офицеров, и правая щека его начала подергиваться. – Что, у всех тут кишка тонка?

– Да нет, сэр, – ответил Мэллори. – Мы идем за вами, полковник.

– Вот так-то лучше, – сказал Шафто, – иначе я пойду туда один с белым флагом.

– Вы хотите сказать, что намереваетесь предложить им сдаться, сэр?

– Сдаться? Как бы не так, капитан. Я буду вести переговоры, а вы тем временем займете позицию – вам отпускается ровно десять минут с того момента, когда я войду в деревню. Итак, вперед!

Девлин проголодался. Он разогрел суп, сжарил яичницу и положил ее между двумя толстыми ломтями хлеба, испеченного Молли. Он ел, сидя на стуле у очага, когда порыв холодного воздуха тронул его левую щеку – это открылась дверь. Он обернулся. В дверях стояла она.

– А, это ты? – весело спросил Девлин. – Я перекусываю, прежде чем идти за тобой. – Он поднял сандвич. – Ты знаешь, что эта вещь была изобретена графом, не меньше?

– Ты, подонок, – отрезала Молли. – Ты – грязная свинья. Ты обманул меня.

Она бросилась на него, стараясь ногтями вцепиться в лицо. Он схватил ее за руки и пытался утихомирить:

– Что случилось?

Но он, конечно, знал причину.

– Я все знаю, – сказала Молли. – Его зовут не Картер, а Штайнер, и он, и его люди – проклятые немцы, которые здесь для того, чтобы захватить мистера Черчилля. А тебя как зовут? Уж не Девлин, конечно, я уверена.

Он оттолкнул ее, взял бутылку ирландского виски и стакан.

– Да, Молли, не Девлин. – Он покачал головой. – Я не хотел тебя втягивать в это дело, любовь моя. Так случилось.

– Проклятый предатель!

Он заговорил в отчаянии:

– Молли, я ирландец, а это значит, что я так же не похож на тебя, как немец на француза. Я иностранец. Мы совсем не одно и то же, хотя оба говорим по-английски, но с разным акцентом. Когда это уразумеют люди?

Теперь в глазах Молли появилась неуверенность, но она упорствовала:

– Предатель!

Лицо Девлина посуровело, глаза сделались синие-синие, подбородок поднялся.

– Не предатель я, Молли. Я солдат Ирландской республиканской армии и служу делу, которое мне так же дорого, как тебе – твое.

Ей необходимо было сделать ему больно, ранить его, но оружия у нее было.

– Ну, это не поможет ни тебе, ни твоему другу Штайнеру. Ему – конец или скоро будет. А ты пойдешь следом.

– О чем ты говоришь?

– Памела Верекер была со мной в церкви, когда он со своими людьми привел туда ее брата и Джорджа Уайльда. Мы услышали достаточно, чтобы она бросилась в Мелтам за американскими рейнджерами.

Он схватил ее за руки.

– Когда это было?

– Иди к черту!

– Скажи мне, будь ты проклята! – Он грубо потряс ее.

– Думаю, они уже в деревне. Если бы ветер дул оттуда, ты услышал бы перестрелку, так что ничего, кроме как бежать, тебе не остается, пока у тебя есть шанс.

Он отпустил ее и с презрением сказал:

– Конечно, и это было бы разумно, но я так никогда не поступал.

Он надел кепку, очки и плащ. Подошел к камину и нащупал что-то под пачкой старых газет за корзиной для дров. Там были две ручные гранаты, которые дал ему Риттер Нойманн. Девлин снял с них предохранитель и аккуратно положил за пазуху. Маузер – в правый карман, на шею повесил «стен», удлинив ремень настолько, чтобы он оказался на уровне талии – в случае необходимости стрелять одной рукой.

Молли спросила:

– Что ты собираешься делать?

– В долину смерти, Молли, любовь моя, въехали шесть сотен... и прочая такая же старая английская ерунда. – Он налил себе стакан виски и увидел на ее лице удивление. – А ты думала, что я побегу на холмы и оставлю Штайнера в беде? – Он покачал головой. – Господи, девочка, а я думал, ты меня немножко знаешь.

– Ты не можешь туда идти. – В голосе ее зазвучала паника. Лайам, тебе ничего не удастся сделать. – Она схватила его за руку.

– Но я должен, милая. – Он поцеловал ее в губы и решительно оттолкнул. Повернулся к двери. – Кстати, я написал тебе письмо. Правда, небольшое, но если тебе интересно, оно на полочке над камином.

Дверь хлопнула, а она стояла, окаменев. Где-то в другом мире взревел мотор и затих. Уехал.

Молли нашла письмо и лихорадочно развернула его. В нем было написано: «Молли, единственная любовь моя. Как сказал когда-то один великий человек, я пережил смену моря, и ничто и никогда теперь не будет таким, как было. Я приехал в Норфолк, чтобы сделать дело, а не влюбиться первый и последний раз в жизни в уродливую крестьянскую девочку, которая так неосторожно поступила! Теперь ты будешь знать обо мне худшее, но не думай обо мне плохо. Расстаться с тобой – наказание для меня. Пусть оно на этом и кончится. Как говорят в Ирландии, мы знали свои два дня. Лайам».