Орел приземлился

Искал я церковную книгу, где регистрировались похороны, но не нашел ни книг, ни документов. Выйдя из-за занавески, я заметил в стене за алтарем маленькую дверцу. Когда нажал на ручку, дверь легко открылась, и я вошел в помещение, явно ризницу, маленькую комнату, обшитую дубовыми панелями. Там стояла вешалка, на которой висели две рясы, несколько стихарей и риз, большой дубовый старомодный шкаф и письменный стол.

Прежде всего я открыл шкаф и сразу же нашел то, что мне нужно. На одной из полок были аккуратно сложены всевозможные церковные книги. Книг, регистрирующих похороны, было три, и 1943 год был во второй. Я быстро перелистал страницы, чувствуя, что меня ожидает огромное разочарование.

В ноябре 1943 г. зарегистрировано было две смерти, обе относились к женщинам. Я лихорадочно начал листать назад, к началу года, что заняло немного времени, затем закрыл книгу и положил ее на место. Значит, простой путь был для меня заказан. Если Штайнер, кем бы он ни был, был похоронен здесь, он должен быть записан в книгу. Это незыблемая статья закона Англии. Так что же это все означает, черт побери?

Я открыл дверь ризницы и вышел, прикрыв ее за собой. В церкви я увидел двоих из паба: Джорджа Уайльда и чернобородого, в руках которого я с тревогой заметил двустволку.

Уайльд мягко сказал:

– Я же советовал вам уехать, сэр, вы должны это признать. Почему же вы ведете себя неразумно?

Чернобородый сказал:

– Какого черта мы ждем? Давай покончим с ним.

Он двинулся с удивительной быстротой для человека его роста и схватил меня за отвороты плаща. В этот момент дверь в ризницу отворилась, и к нам вышел Верекер. Один бог знает, откуда он появился, но я, безусловно, был рад его видеть.

– Что, скажите на милость, здесь происходит? – требовательно спросил он.

Чернобородый ответил:

– Предоставь это нам, отец, мы справимся.

– Не надо, Артур Сеймур, – сказал Верекер. – Отойди.

Сеймур тупо уставился на него, не отпуская меня. Я мог бы окоротить его несколькими способами, но похоже было, что не стоит.

Верекер повторил:

– Сеймур, – и на этот раз в голосе его послышались металлические нотки.

Сеймур медленно отпустил меня, а Верекер посоветовал:

– Не возвращайтесь сюда больше, мистер Хиггинс. Теперь вы можете понять, что это не в ваших интересах.

– Хорошо сказано.

Я, конечно, не ожидал криков «держи», «лови», особенно после вмешательства Верекера, но оставаться было неразумно, поэтому я трусцой побежал к машине. Подумать об этом таинственном деле можно было и позже.

Я свернул на колею и увидел Лейкера Армсби, который сидел на капоте моей машины и свертывал самокрутку. Когда я подошел, он встал.

– А, вот и вы, – сказал он. – Значит, удалось удрать?

На лице его опять было то же самое хитрое выражение. Я вытащил сигареты и предложил ему.

– Знаете что? – сказал я. – По-моему, вы не так просты, как кажетесь.

Он хитро ухмыльнулся и выпустил клуб дыма в дождь.

– Сколько?

Я сразу понял, что он имеет в виду, но в тот момент решил поиграть с ним.

– То есть как – сколько?

– Сколько дадите, чтобы узнать о Штайнере?

Он облокотился на машину, глядя на меня в ожидании, поэтому я достал бумажник, вытащил из него пятифунтовую бумажку и держал ее между пальцев. Глаза его загорелись, он протянул руку, я отстранил свою.

– Ну нет, сначала ответьте на вопросы.

– Ладно, мистер. Что вы хотите знать?

– Кто этот Курт Штайнер?

Он осклабился, глаза смотрели воровато, а на губах снова появилась лукавая, озорная улыбка:

– Да просто он был тем немцем, который появился здесь со своими людьми, чтобы застрелить мистера Черчилля.

Я был так поражен, что стоял, уставившись на него. Он выхватил у меня из руки пятерку, повернулся и неуклюже побежал прочь.

Некоторые события в жизни производят такое впечатление, что их почти невозможно осознать, например случай, когда незнакомый голос на другом конце телефонного провода говорит вам, что кто-то, кого вы очень любите, только что умер. Слова теряют смысл, сознание на какое-то мгновение отключается от действительности, и это дает возможность прийти в себя и обрести способность общаться с людьми.

Примерно в таком состоянии я находился после поразительного заявления Лейкера Армсби. Дело даже не в том, что оно невероятно. Из своего жизненного опыта я усвоил: если считать что-то невозможным, оно, по всей видимости, скоро произойдет. Дело в том, что если Армсби сказал правду, то последствия этого так значительны, что в данный момент мой ум не способен был справиться с этой мыслью.

Я чувствовал это, но не мог сознательно все обдумать. Я вернулся в отель «Блэкни», сложил вещи, заплатил по счету и отправился домой, где должна была произойти первая остановка в том путешествии, которое, хоть я этого тогда и не понимал, должно было поглотить год моей жизни – изучения сотен архивов, десятков интервью, путешествий почти по всему миру. Сан-Франциско, Сингапур, Аргентина, Гамбург, Берлин, Варшава и даже – что самое смешное – Фоллз-Роуд в районе Белфаста. Всюду, где, казалось, есть ключ, хоть самый незаметный, который может привести меня к истине и особенно может пролить некоторый свет на понимание загадки, которой был Курт Штайнер, ибо он в какой-то мере был центром всей операции.

Глава 2

В некотором смысле начало всему положил человек по имени Отто Скорцени, который в воскресенье 12 сентября 1943 г. осуществил одну из самых блестящих захватнических операций второй мировой войны, доложив, к полному удовлетворению Адольфа Гитлера, что тот, как всегда, был прав, а верховное командование вооруженных сил ошибалось.

Гитлер вдруг захотел узнать, почему у немецкой армии нет диверсионно-десантных отрядов «коммандос», как у англичан, у которых они так успешно действовали с самого начала войны. Чтобы успокоить его, верховное командование решило сформировать такое подразделение. В это время в Берлине молодой лейтенант СС Скорцени бил баклуши после ранения на фронте. Ему дали чин капитана и назначили командиром немецких специальных сил, что, в общем, ничего особенного не означало и точно отвечало намерениям верховного командования.

К несчастью для командования, Скорцени оказался блестящим солдатом, с поразительными способностями для выполнения именно таких операций. И события вскоре дали ему шанс доказать это.

3 сентября 1943 г. Италия сдалась, а еще раньше, в конце июля, маршал Бадольо арестовал Муссолини и тайно увез его. Гитлер потребовал найти и освободить своего бывшего союзника. Задание это казалось невыполнимым, и даже Эрвин Роммель сказал, что идея эта неосуществима и он надеется, что ему не поручат ее выполнение.

Ему и не поручили, потому что Гитлер дал это задание лично Скорцени, который решительно и энергично взялся за него. Вскоре он выяснил, что Муссолини держат в отеле «Спорт» на вершине Гран Сассо в Абруцци на высоте десяти тысяч футов под охраной двухсот пятидесяти человек.

Скорцени в сопровождении пятидесяти парашютистов перелетел туда на планере, штурмовал отель и освободил Муссолини. Его переправили на маленьком самолете в Рим, а затем на «дорнье» – в «Волчье логово», штаб-квартиру Гитлера на Восточном фронте, расположенную в Растенбурге, в мрачной, сырой и лесистой части Восточной Пруссии.

Этот подвиг Скорцени был отмечен кучей орденов и медалей, в том числе «Рыцарским крестом», открыл перед ним карьеру, включавшую бессчетное множество подобных рискованных подвигов, и превратил его в легенду при жизни. На верховное командование, с подозрением относившееся к таким партизанским действиям, как и все высшие офицеры во всем мире, все это особого впечатления не произвело.

Но фюрер был в восторге. Он чувствовал себя на седьмом небе и танцевал от восторга так, как не танцевал со дня падения Парижа. В среду после приезда Муссолини в Растенбург он все еще пребывал в этом настроении, когда они встретились, чтобы обсудить события в Италии и последующую роль дуче.