Страница 17 из 28
— Омерзительный тип.
— Дайте-ка мне… — Роско достал из своего кармана чистый платок и начал осторожно вытирать ее губы.
— Бесполезно… Я все равно его чувствую. Может, еще один бокал шампанского смоет этот вкус?
— Я знаю способ лучше, — тихо сказал Роско и, наклонив голову, провел губами по ее губам.
Его губы лишь на мгновение коснулись ее губ — но этого оказалось достаточно, чтобы стереть вкус поцелуя Вэнлена.
— Извините, — сказал он смущенно. — Я думал, это поможет.
— Я…
— Идемте. — Он взял ее за руку, и они вернулись в зал.
Толпа уже начинала потихоньку рассеиваться.
— Я думаю, Пеппе устала, — сказал Роско Дэвиду. — Уже очень поздно. Чем быстрее она доберется до дома, тем лучше…
В машине, чтобы избежать разговоров, Пеппе сделала вид, что задремала. Но ночью в постели она долго не могла заснуть, напряженно всматриваясь в темноту. Пытаясь разглядеть то, что нельзя увидеть. Понять то, что невозможно понять.
На следующий вечер Пеппи отправилась на семейный ужин в дом на Краймиа-стрит, где она когда-то жила со своими бабушкой и дедушкой. Теперь этот дом занимал ее брат Фрэнк с женой и двумя детьми, а другой брат, Брайан, жил на той же улице всего лишь через несколько домов. Братья с видом победителей отдали Пеппе ее машину, должно быть гордясь, что смогли вернуть к жизни такую рухлядь.
Пеппе давно не была в старом доме, и какое-то время она наслаждалась обществом родителей, племянников и племянниц, большинство из которых тоже жили не дальше чем через пару улиц отсюда. С таким количеством детей было ясно, что рождественские приготовления должны были начинаться заранее…
— Я сказала им, что еще рано, — говорила жена Брайана Рут. — Но какое там! — Смеясь, она махнула рукой. — С таким же успехом я могла бы разговаривать и с луной. Для них Рождество уже началось. — Рут повернулась к Пеппе: — На вот, подержи вот эту гирлянду.
Пеппе с трудом выжала из себя улыбку. У нее были причины избегать Рождества. Для нее это было время разбитого сердца…
Был еще один волнующий момент радостного ожидания, когда с чердака достали большую коробку. В воздух взметнулся столб пыли, но то, что оказалось внутри, принесло разочарование.
— Пара старых шарфов… — бормотала Рут. — Перчатки… Старые книжки… Давайте-ка все это выкинем.
— Отдайте это мне, — быстро сказала Пеппе. Она узнала перчатки, которые носила ее бабушка Ди.
Потом какое-то время она просто бродила по дому, заглядывая то в одну, то в другую комнату. Ее мать, Лилиан, тоже присоединилась к ней, и вот теперь они вдвоем стояли у дверей спальни и смотрели на широкую кровать с медными шишечками, где когда-то старые люди, обняв друг друга, приближались к концу их жизненного пути.
— Они были счастливы вместе, — вздохнула Лилиан. — Но я все равно не могу смотреть на эту комнату без чувства горечи.
— Однажды, когда я утром заглянула сюда, — вспоминала Пеппе, — я увидела, что дедушка умер, а бабушка все так же обнимала его… Это случилось почти сразу после их путешествия в Брайтон, куда они в свое время хотели поехать на свой медовый месяц, но так и не собрались.
— Они бы никогда туда и не собрались, если бы ты их не уговорила, — заметила Лилиан. — Они потом говорили, что это был своего рода заключительный аккорд, который и делает совершенным все произведение. После этого они просто тихо ушли…
— Почти одновременно. Как они всегда и хотели, — задумчиво проговорила Пеппе. — Даже скучая по ним, я не могу их жалеть. Они всегда хотели быть вместе, и теперь их уже ничто не разлучит.
— Когда-нибудь и с тобой это случится, — сказала Лилиан. — Просто нужно быть терпеливой.
— По правде говоря, я больше на это не надеюсь. Сначала говоришь себе: не обращай внимания, всегда есть следующий раз… Но на самом деле его нет. Не будет никакого следующего раза, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
— О, детка, не говори так. — Лилиан обняла Пеппе, чувствуя, как к ее горлу подступают слезы. — Ты не сможешь всю жизнь прожить без любви.
— Почему не смогу? У меня отличная работа, широкий круг общения…
— И через десять минут любой мужчина у твоих ног… — продолжила за нее Лилиан.
— Не любой.
— Слава богу. Я рада, что нашелся хотя бы один, кто заставил тебя задуматься.
— Мам, хватит! Для себя я все решила несколько лет назад, когда определенная персона совершила свой акт исчезновения.
— Ты говоришь так потому, что на Рождество у тебя всегда депрессия. Но я знаю, придет тот день, когда мужчина заставит твое сердце забиться быстрее.
— Не обо мне сплетничаете? — Под тяжелыми шагами скрипнула лестница, и через несколько секунд в дверях появился плотный лысеющий мужчина — отец Пеппе.
Последовал дружный смех, и тема была закрыта.
На следующий день Чарли позвонил Пеппе, и они договорились вместе поужинать.
— И можешь не беспокоиться, что Роско опять все испортит, потому что он уехал в Лос-Анджелес.
«Роско уехал, чтобы избежать встречи со мной? Нет! — одернула она себя. — Это был не поцелуй, а просто жест вежливости. Но он сделал ошибку. Желая стереть память от губ Вэнлена, он заменил его воспоминанием о своих губах».
Она помнила, как быстро он отстранился. Что его поразило? Она или он сам? Что Роско прочитал в ее глазах, что заставило его отправиться на другой конец света?
Вопросы теснились в ее голове, предупреждая, что наступит время, и ей придется взглянуть правде в глаза.
Пеппе настояла, чтобы они с Чарли отправились в маленький тихий ресторанчик, поставив ему условие много не пить и вести себя прилично. Ей хотелось выяснить один вопрос, который беспокоил ее с их последней встречи в офисе.
— А теперь скажи мне правду, — начала она без обиняков. — Ты не был тогда в магазине, потому что там была Джиневра, в джинсах и с убранными под кепку волосами. В темноте она выглядела как мужчина, и когда появился хозяин и вас схватили, он перепутал ее с тобой… Что ты молчишь? Это была она?
Чарли упрямо выставил вперед подбородок:
— Это все твое воображение!
— Я догадалась, что случилось. Джиневру приняли за тебя, а она просто удрала!
— Послушай, мы были близки, и я не могу вот так взять и выдать ее.
И с этой точки его ничем нельзя было сдвинуть. Пеппе кипела от раздражения, их вечер быстро подошел к концу.
Но прежде чем лечь спать, она отправила Роско сообщение. Ей никак не удавалось сформулировать свою мысль. В конце концов она остановилась на таком варианте:
«Мистер Хэверинг!
У меня сегодня вечером был серьезный разговор с Вашим братом. Он не вламывался в тот магазин. Это были Джиневра и трое парней. Мистер Флетчер застал их, они побежали, парней схватили, а она удрала. И тогда хозяин решил, что Чарли и был четвертым.
А Чарли переживает сейчас приступ дурацкого благородства. Я пыталась воззвать к его разуму, но мне это так и не удалось. Так что мои чары, на которые Вы рассчитывали, оказались бессильны, о чем, как мне кажется, я обязана Вас проинформировать.
Жду Ваших дальнейших инструкций.
С уважением, Филиппа Дженсон».
Она несколько раз прочитала письмо и наконец, разозлившись на свои глупые колебания, навела курсор на надпись «Отправить» и щелкнула мышью.
На следующее утро Пеппе первым делом проверила почту. В ящике ничего не было. Скорее всего, она слишком торопится. Нужно учитывать разницу во времени. Он, наверное, еще даже не проснулся.
На работе Пеппе заглядывала в свой почтовый ящик каждый час, ожидая, что вот-вот должен прийти ответ. Ответа не было. Ее сообщение было послано на адрес его офиса, и, возможно, Роско увидит его, только когда вернется.
Нет, этого не могло быть! Такой человек, как Роско Хэверинг, наверняка каждый день просматривает всю свою деловую почту. Значит, он просто решил не отвечать.