Возрождение к жизни

Чем дальше, тем труднее Джин засыпала по ночам. Ей виделось, как Дерек обнимает ее, как страстно сплетаются в ночи их нагие тела, и от этих видений сердце Джин билось все неистовее, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Порой эти видения и вовсе прогоняли сон, однако настоя­щие мучения доставляли ей воспоминания, ка­ким стало лицо Дерека, когда она попросила его уйти.

Конечно же, Джин считала, что больше ей не доведется с ним встретиться. Что бы ни было между ними, а он в конце концов женится на Оливии и подарит своим родителям долгождан­ных внуков. Наверняка он решит, что Джин вер­нулась к Феликсу. Сколько бы она ни твердила, что больше не любит бывшего мужа, в его стыч­ке с Дереком она приняла сторону Феликса и этим неоспоримо доказала свою неискренность.

Теперь же все ее благие размышления о буду­щем пошли прахом. Джин не знала, что будет дальше, и, вопреки тому, что сказала дочери, изнывала от соблазна еще хоть раз — в после­дний! — увидеться с Дереком.

Дома ее ожидала записка Мэб. Джин развер­нула ее дрожащими руками, но о Дереке там не было ни слова. Мэб сообщала, что после работы отправится ужинать с другом. Пусть Джин не бес­покоится и не ждет ее. Брайан благополучно про­водит ее до дома хоть посреди ночи.

Джин горестно вздохнула. Счастливица Мэб! Она уверена в будущем. В нем нет места ни неже­ланной беременности, ни браку, заключенному скорее из необходимости, чем по любви.

При мысли о том, что весь вечер проведет в одиночестве, Джин испытала разочарование. Она надеялась, что Мэб после работы вернется домой. Ей хотелось поговорить с дочерью — вернее, если честно, расспросить ее о Дереке. Мэб, однако, явно решила, что мать высказалась о своих отношениях с Дереком, и тема эта закрыта.

Тактичная девочка, мрачно подумала Джин. Я категорически объявила, что не хочу встречаться с Дереком, кого же, кроме себя самой, винить, если Мэб поймала меня на слове?

И все же ее упорно преследовала мысль о Де­реке, который ужинал в отеле один-одинешенек. А может, он бродит по городу? Или же сидит у себя в номере, ожидая ее звонка?

Долго же ему придется ждать, с силой сказа­ла себе Джин. Как я могу ему позвонить? Неуже­ли он надеется, что я просто сниму трубку и по­болтаю с ним о том о сем, словно его появление в Валдизе — самый естественный для него посту­пок? Нет, я совсем не такая, и он это знает. А потому должен знать и то, что я чересчур рассу­дительна — чересчур стара, — чтобы играть в эти игры.

И все же он приехал…

Джин загнала эту мысль в дальний уголок со­знания, твердя себе, что не должна тешить себя нелепыми иллюзиями. Разве можно в здравом уме поверить, что Дерек проделал долгий путь толь­ко для того, чтобы повидаться с ней? Это невоз­можно. Этого просто не может быть!

Тогда почему он здесь?

Нет, решила Джин, больше не буду забивать себе голову этими глупостями. Так можно добиться лишь одного: развеять в дым и без того зыбкий ос­тровок нормальной обыденной жизни, который мне за эти три недели удалось сотворить. Пусть я пока еще плохо сплю по ночам, пусть страдаю и мучаю себя запретными воспоминаниями, — рано или поздно я все это преодолею. Должна преодолеть. Иначе просто нельзя.

Войдя в спальню, Джин остановилась перед зеркалом. Боже, ну и видок! Судя по всему, ско­ро она опять станет такой, какой была до поезд­ки в Грецию. Даже лицо заметно побледнело, и великолепный южный загар понемногу теряет свою силу.

Покачав головой, Джин отвернулась от зерка­ла, и тут ее осенило: может быть, все-таки стоит встретиться с Дереком — именно здесь и именно сейчас? В обыденной обстановке, без роскошных декораций Тиноса он увидит Джин такой, какая она есть на самом деле. Не загорелой искуситель­ницей, как ему казалось на острове, а затюкан­ной домохозяйкой без малейших претензий на элегантность и красоту.

Джин вдруг стало трудно дышать. Одна мысль о том, чтобы позвонить Дереку и предложить ему встретиться на нейтральной территории, безмер­но пугала ее. Джин всерьез опасалась, что, стоит ей вновь увидеть Дерека, и она не сумеет скрыть своих подлинных чувств. Она выдаст себя, и это будет так унизительно…

Джин спустилась в кухню вынула из холодиль­ника одинокую бутылку рейнвейна, откупорила ее и, прихватив бокал, вернулась в спальню.

Жаль, что нельзя напиться вдрызг, невесело думала Джин, раздеваясь, чтобы забраться в ванну. Тогда я, быть может, сумела бы заглушить бесплот­ные голоса, которые твердят и твердят, что я те­ряю последний шанс стать счастливой.

Она допивала третий бокал, когда в дверь по­звонили.

Решив не обращать на это внимания. Джин уютно вытянулась в горячей пенной воде, но ощутила укол беспокойства, когда звонок повто­рился. Черт, уныло подумала Джин, неужели я оставила ключ в замке, и Мэб не может отпереть дверь снаружи?

С минуту поколебавшись, Джин отставила бо­кал и выбралась из ванны. Обернувшись в купаль­ное полотенце, она вышла на лестницу. Сверху хорошо была видна входная дверь — и в замке, само собой, торчал ключ. А еще при свете улич­ного фонаря Джин разглядела мужской силуэт за дверью, и сердце ее забилось чаще.

Дерек. Это он, больше некому. Брайан, жених Мэб, гораздо ниже ростом. Джин застыла словно изваяние.

— Джин! — громко крикнул Дерек. — Я знаю, что ты дома! Я видел твою машину.

Джин растерянно моргнула, гадая, откуда Де­рек знает, что это именно ее машина. Она никогда не говорила ему, на чем ездит. Разве что…

Разве что ему сказала об этом Мэб! И тут для Джин стал окончательно ясен смысл записки, которую оставила ей дочь. Она ошиблась, поду­мав, что Мэб смирилась с ее решением. Дочь, которая знала Джин ничуть не хуже нее самой, поступила именно так, как боялась поступить ее мать: позвонила Дереку.

Притворяться, что ее нет дома, не имело смысла.

— Сейчас открою! — крикнула Джин и бегом бросилась в ванную,

Собственное отражение в зеркале и на этот раз ее не порадовало. Голову она вымыла, но во­лосы еще не успели высохнуть. Сбросив купаль­ное полотенце, Джин накинула старенький шер­стяной халат и, забежав в спальню, наспех подо­брала волосы и закрепила их черепаховой закол­кой. Затем, не давая себе задуматься, она сунула ноги в домашние туфли и стремительно сбежала по лестнице.

Из распахнутой двери потянуло промозглым холодом, и Джин задрожала — не столько от вет­ра, сколько при виде Дерека, который стоял у крыльца, опираясь рукой о стену. Под серым ка­шемировым пальто на нем были черные брюки и серый свитер с высоким воротом.

— Дерек! — воскликнула Джин с плохо сыг­ранным удивлением, словно лишь сейчас обна­ружила, кто пришел. — Входи, пожалуйста.

— Спасибо.

Он оттолкнулся от стены и шагнул через по­рог. Узкий коридорчик, когда в него ступил Де­рек, показался еще уже, и у Джин от близости Дерека перехватило дыхание. Стараясь не выдать себя, она светским тоном продолжала:

— Пожалуйста, побудь в гостиной. Я присое­динюсь к тебе через минуту, вот только переоде­нусь и…

— Нет. — Дерек вдруг резко обернулся и ока­зался лицом к лицу с Джин. Только сейчас она смогла как следует разглядеть его и с тревогой отметила, что он заметно похудел, осунувшееся лицо было усталым и бледным. — Не нужно переодеваться и приходить через минуту, — тяжело дыша, проговорил он. — По­жалуйста, Джин. Ты мне нравишься такой, какая есть.

Джин смотрела на него, не в силах отвести глаз.

— Я… — Она запнулась, не зная, что теперь делать. — Зачем ты приехал, Дерек?

— Как будто ты не знаешь.

— Не знаю. — Джин зябко обхватила себя рука­ми за плечи. — Ты один?

— А с кем же? — Дерек на миг закрыл глаза, а потом с усталым вздохом открыл. — Ладно, — ска­зал он, обхватив пальцами одной руки ее запяс­тья, скрещенные на груди. — Иди ко мне, и я тебе все расскажу.

Джин затрепетала, не в силах совладать с со­бой. Дерек совсем рядом. Дерек прикасается к ней! Это прикосновение так подействовало на нее, что она не могла утаить свою дрожь.

— Ох, Джин, — пробормотал он и, отбросив на миг все попытки объясниться, порывисто притя­нул ее к себе. — Если бы ты знала, как я измучился!