Возрождение к жизни

С Дереком Джин не говорила с того самого вечера на вилле. Он, конечно, появлялся в гос­тинице, и не единожды. Джин видела его издале­ка. Она не знала, как часто он видится с Оливи­ей. Девушка частенько отсутствовала, но спраши­вать, где она, Джин себе запретила. Встречаясь с Шарлоттой, она тщательно избегала всех взры­воопасных тем. Таким образом сестрам удалось сохранить дружбу, хотя они заметно отдалились друг от друга.

Окончательное решение об отъезде Джин при­няла в тот вечер, когда на ужин в гостиницу явил­ся Димитрис Бабалетсос. Она и забыла, что Шар­лотта пообещала пригласить пилота на ужин. Джин этот человек нравился, но она его почти не зна­ла, а его появление вновь напомнило ей, что, по мнению Шарлотты, она должна быть польщена вниманием пожилых мужчин, наподобие Димитриса Бабалетсоса.

В душе Джин была с ней в общем-то согласна, хотя Димитрис как мужчина нисколько ее не привлекал. Она побывала в раю — и теперь ей скучны были мелкие земные радости. Только вот рай этот, увы, недостижим. Ей не дано быть с Дереком, не дано, и все.

Тем не менее, то, что Шарлотта пригласила Димитриса на ужин, означало, что сестра так и не отказалась от своих своднических планов. Кайл Харлоу выбыл из игры, и Шарлотта, не колеб­лясь ни минуты, пустила в ход следующий ко­зырь.

Быть может, мрачно думала Джин, теперь она старается подыскать мне поклонника не только из добрых побуждений. Хотя Шарлотта не знает и не может знать, что произошло между жени­хом ее дочери и мною, она явно решила на вся­кий случай перестраховаться и развести нас.

Димитрис Бабалетсос, судя по всему, заклю­чил, что Шарлотта пригласила его по просьбе Джин. Он тотчас же принялся ухаживать, и ока­залось нелегко сохранить с ним дружеские отношения, не пробудив при этом у него ложные надежды. В итоге, когда ужин закончился, и Галанакисы очень кстати вспомнили о каком-то не­завершенном деле, предоставив Джин провожать гостя, Димитрис пригласил ее назавтра поужи­нать с ним. Джин наспех состряпала благовид­ный предлог для отказа: она, мол, должна по­мочь Шарлотте разобраться в счетах. Димитрис пообещал позвонить через день-два. Это означа­ло, что Джин вновь придется уворачиваться — если, конечно, она к тому времени еще будет здесь…

Тогда-то она и приняла решение об отъезде. Хлопот, конечно, не оберешься, но, по крайней мере, кое-какие свои проблемы она этим поступ­ком разрешит. Она устала обманывать, устала лгать и в большом, и в малом, и даже неизбежная встре­ча с Феликсом пугала ее меньше, чем необходи­мость откровенно объяснить Шарлотте, почему она больше не хочет ни с кем знакомиться. Мое сер­дце занято, с горечью думала Джин, и никто другой мне больше не нужен.

Она попыталась завести разговор об отъезде за завтраком, но Шарлотта, поглощенная гостиничными делами, пообещала, что они встретят­ся за обедом, и Джин пришлось смириться. Как на грех, перед самым обедом явился Дерек, что­бы обсудить с Галанакисами какие-то деловые проблемы, так что Джин поспешила скрыться в своем номере. Она приняла душ и зачем-то зака­зала в номер сандвич, хотя на самом деле вовсе не была голодна. Она сидела на балконе, ожи­дая, пока принесут заказ, и тут зазвонил теле­фон.

Сердце Джин сжалось от недоброго предчув­ствия, но она сняла трубку.

— Алло?

— Мам! Как я рада, что наконец тебя застала! Где ты была? — набросилась на нее Мэб.

— Где я была? Да так, все утро проторчала на пляже. А что такое? Что-то случилось?

— Ой, мам! — Мэб огорченно вздохнула. — Гос­поди, я даже не знаю, как тебе об этом сказать… Он скоро прилетит. Я это точно знаю, потому что звонила в авиакомпанию и выяснила, когда этот рейс прибывает в Афины.

— Кто? Кто скоро прилетит? — встревожено спросила Джин, хотя уже знала ответ. — Твой отец? Ты это хочешь мне сказать? Он летит сюда?

— Мама, я пыталась его остановить. Он ска­зал, что должен непременно поговорить с тобой, а я просила подождать твоего возвращения. Он меня и слушать не захотел. Сегодня утром я ему позвонила, а его хозяйка говорит, что он уехал.

— Хозяйка? — переспросила Джин.

— Он пару дней назад переехал в пансион, — презрительно фыркнув, мрачно сообщила Мэб. — Я давно должна была догадаться, что он что-то затевает. После приезда он остановился в отеле, но, видимо, решил, что нет смысла платить за номер, если он все равно собирается уехать.

— Значит, отец на самом деле не говорил тебе, что улетает сюда?

— Ну, он поговаривал об этом, — неохотно призналась Мэб, — но, повторяю, мне казалось, что я убедила его подождать. — Она тяжело вздох­нула. — Вот почему я обрывала телефон, стараясь тебе дозвониться. Хотела предупредить.

— Не может быть! — Джин ошалело помотала головой. — Этого просто не может быть. По прав­де говоря, я уже собиралась уехать.

— Это из-за папы? — возмутилась Мэб. — Ой, мам!

— Нет. Не из-за него, — твердо ответила Джин. — Просто мы с Шарлоттой… в общем, боюсь, мне не стоит здесь оставаться.

— Почему? — испугалась Мэб. — Вы поссори­лись?

— Нет, что ты… — Джин ломала голову, на­сколько может открыться дочери. — Просто, ви­дишь ли… Словом, она считает, что я нуждаюсь в… мужском обществе.

— А разве нет?! — сердито воскликнула дочь. — Только не говори, что на старости лет ты пре­вратилась в ханжу!

— Вовсе я не стала ханжой, — возразила Джин, уязвленная столь откровенным высказыванием. Если бы Мэб только знала!.. — Просто не хочу, чтобы кто-то подыскивал мне поклонников.

Мэб хихикнула.

— Неужели, мамочка, ты за моей спиной за­водишь шуры-муры?

— А если и так? — Джин начинала раздражать­ся. — Я ведь свободная женщина и не нуждаюсь в твоем разрешении встречаться с мужчиной.

— Да, конечно, — смиренно согласилась Мэб и, помолчав, нетерпеливо спросила: — А я его знаю?

— Что?! — Джин судорожно сглотнула, сооб­разив, что наболтала лишнего. — Нет. Не знаешь. Так когда прилетает твой отец?

— Значит, ты познакомилась с ним на остро­ве? — не отставала дочь, явно решив выяснить все до конца. — Кто он? Симпатичный? Он мне понравится? Кстати, он тоже из отдыхающих?

— Мэб! — Джин твердо решила больше не го­ворить на эту тему ни слова. — Мы теряем время. Ты знаешь, когда именно может появиться здесь твой отец?

— Думаю, примерно в то же время дня, что и ты, — неохотно ответила Мэб. — До чего ты злая, мамочка! Если у тебя кто-то есть, уж я-то имею право об этом знать!

Джин застонала.

— Мэб, у меня никого нет. Во всяком случае, пока, — уточнила она, сожалея мысленно, что это не так. — Господи, не знаю, что скажет Шарлотта, когда я сообщу ей эту новость! Чего доброго, она откажется разместить Феликса в гостинице.

— Вот это уже не твоя проблема! — отрезала Мэб, отчасти обретая былую воинственность. — Наверняка гостиница тети Шарлотты не един­ственная в Греции. Отец как-нибудь уж отыщет себе крышу над головой.

— Да, наверное, — с сомнением в голосе со­гласилась Джин.

— Только, мам, не позволяй ему тиранить се­бя! — с неподдельным волнением наказала Мэб. — Не забывай, что это он ушел от тебя, а не на­оборот. Знаю, он мой отец, и в каком-то смысле я его даже люблю, но ведь он жуткий эгоист, правда?

— Не волнуйся, солнышко, — ласково сказала Джин. — Я ничего не забыла. Позвоню тебе, когда решу, что делать. Ладно?

— Ладно. Знаешь…

Джин насторожилась. Что еще?

— Кто бы он ни был, я от души надеюсь, что с ним ты будешь счастливее, чем с папой.

У Джин не было другого выхода, как сооб­щить Шарлотте, что здесь вот-вот появится Фе­ликс. Ей противна была сама мысль, что бывший муж вознамерился прервать ее отдых, даже не спро­сив ее согласия, но пусть Феликс хотя бы знает, что Шарлотта и Алекос терпеть его не могут и от­нюдь не обрадуются незваному гостю.

Заказанный сандвич так и лежал, нетронутый, на подносе, но Джин, взглянув на часы, обнару­жила, что, если хочет поговорить с Шарлоттой до прибытия Феликса, ей придется поторопить­ся. Дерек, наверное, уже ушел, а предупредить сестру куда важнее, чем давиться сандвичем, который все равно не пробуждает у нее ни ма­лейшего аппетита.