Опасные шалости

— Конечно, в порядке, — соврала Дорис, по-прежнему избегая встречаться с ним глазами. — А почему нет? — добавила она с вызовом.

Прошедшая ночь выдалась тяжелой и болезненной, пробуждение утром походило на пробуждение от ночного кошмара.

— Извини. Я про ночь. Я звонил тебе, но ты, должно быть, уже спала, — сказал Невил.

На вопрос, что предпочла бы она на завтрак, она лишь покачала головой.

— Но ты обязательно должна поесть, — настаивал Смайлз. — Впереди долгий день, а на ланч будет только горячий суп и сандвич. Как только выберемся в горы, ты обнаружишь, как дорога каждая калория.

— Да, полагаю, должна, — равнодушно согласилась Дорис.

Ей так хотелось сказать, что она остается дома! Но осторожность все же перевесила. Прогулка хотя бы отвлечет ее от печальных мыслей, унижения и боли.

Боль. Как коротко это слово, чтобы выразить всю глубину ее страдания!

Дорис не понимала, как хватает Смайлзу бессердечия вести себя так, словно ничего не случилось, наблюдая за нею с притворной заботой в глазах, когда все это время…

— Вы, кажется, говорили, будто хотели выйти пораньше, — холодно напомнила девушка, допивая кофе.

Поднимаясь, она решительно повернулась к нему спиной, чтобы только не видеть его лица, его глаз, его губ.

О Боже, не позволь слезам, так мучительно сдерживаемым, пролиться и выдать ее!

— Дорис…

— Я пойду оденусь, — с холодным безразличием отозвалась она.

Когда полчаса спустя девушка спустилась вниз, сердце ее было тяжелее, чем ботинки. Гораздо тяжелее.

Вместе с гневом и горечью ее терзали тревога и страх. Какая-то часть ее существа опасалась, что она не найдет в себе достаточно сил сделать то, что обязана, что ее эмоции, ее любовь прорвутся и выдадут ее. Девушка не могла смотреть на Невила, не вспоминая, каково находиться в его объятиях, не испытывая желания оказаться там снова, отбросить правду и поверить, будто он не лгал ей.

Дорис боялась собственной уязвимости, отворачиваясь от вопросительного, настороженного внимания Невила.

— Сядь сюда, — предложил Смайлз, застав ее врасплох и осторожно подтолкнув к стулу, прежде чем она успела воспротивиться.

Когда Невил опустился на колени подле ее ног, Дорис на мгновение показалось, будто он собирается попросить у нее прощения. И, взглянув на склоненную темноволосую голову, она снова ощутила боль любви и желания.

Но руки Невила, обхватив лодыжку, пошевелили ногу в ботинке.

— Шнурки завязаны недостаточно крепко.

Ботинки… Он всего лишь проверял, как завязаны шнурки. У Дорис чуть не вырвался истерический смешок от контраста между прозаическими намерениями Смайлза и ее фантазиями.

— И не оставляй концы шнурков незаправленными, — добавил он, проворно развязывая их и подтягивая, прежде чем крепко завязать. — Ты можешь наступить на них и упасть.

— Благодарю.

Дорис словно выплюнула это слово.

Невил поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза с пристальным вниманием, но Дорис не хотела отзываться. Почему он, черт возьми, не отпускает ее ногу?

Если Смайлз так и будет держать лодыжку в театральном порыве, поглаживая ее внутреннюю сторону большим пальцем, будто просто не в состоянии справиться с потребностью прикоснуться к ней, она выскажет все, что думает о нем. Или то, или… Дорис едва удалось подавить легкий предательский вздох, откликаясь на нежное прикосновение. Волны наслаждения пробежали по ее телу, прежде чем ей с трудом удалось высвободиться из рук мужчины.

Когда они покинули ферму и направились к тропинке, ведущей в горы, Дорис попыталась отогнать мысли о том, как бы обстояли сейчас дела, не вмешайся судьба. Продолжали бы они заниматься любовью утром или просто лежали бы в постели, окутанные чувственным теплом?

— Ты уверена, что все в порядке? — опять спросил Невил, остановившись подождать, пока девушка догонит его. — Раньше ты была бледна, а сегодня вся горишь.

— Все прекрасно, — снова соврала Дорис.

Тропинка на склоне горы, по которой медленно, но легко взобрался Невил, показалась опасным маршрутом нетренированному глазу, телу и особенно ногам Дорис. Она никогда серьезно не увлекалась спортом, но регулярно ходила пешком, получая от этого удовольствие, часто предпочитая ходьбу поездке на машине. Но эти прогулки не имели ничего общего с тем, что пришлось делать сегодня. Поэтому не только гнев и боль являлись причиной ее односложных ответов на непринужденную болтовню Смайлза.

Ныли не только ноги, легкие тоже начали ощущать напряжение.

Взглянув украдкой на часы, девушка обнаружила, что они идут всего два часа: только-только перевалило за одиннадцать. Невил сказал, они остановятся на ланч в половине первого, а потом отправятся обратно вниз.

— А ты хорошо справляешься, — услышала Дорис теплый голос. — Многие из начинающих на этой стадии жалуются на усталость и не хотят идти дальше.

В самом деле? Дорис сцепила зубы, пытаясь не замечать бунта мускулов, отказывающихся слушаться.

— Если ты все же хочешь отдохнуть, в нескольких ярдах есть замечательное место, где открывается удивительный вид на ферму и…

— Я не хочу останавливаться, — оборвала Дорис. — Мне хочется поскорее закончить со всей этой ерундой.

Она сердито закусила губу, когда Невил остановился напротив, таким образом, вынуждая остановиться и ее.

— Послушай, что-то все же не так, — тихо произнес он. — Не надо, пожалуйста, не отрицай. Если тому причиной прошлая ночь…

— Если! — взорвалась Дорис, уже не в силах сдерживать переполнявший ее гнев. — Если… Какие могут быть «если»?

— Послушай, я понимаю… я… тоже расстроился… — смешался Невил.

— Расстроились? — Дорис уставилась на него, вся вспыхнув от осознания, на что он намекал. — Боже, ваша наглость просто не знает границ, — горько рассмеялась девушка. — Из-за чего же вы расстроились, Невил? Расстроились, что не смогли лечь со мной в постель? Каким же удивительным событием должна была обернуться для меня эта ночь, да? Удивительным, но едва ли уникальным… Не для меня. И не для всех остальных податливых дурочек, которых вы обманули и затащили в свою постель до меня…

— Дорис, что?..

Девушка различила изумление и замешательство в его голосе, увидела их на его лице и вместе с ними заметила боль. Его боль.

— Игра окончена, Невил, — заключила он. — Вам больше нечего утруждать себя ложью — теперь, когда Джон с головой выдал вас. Стоит ли удивляться, что жена бросила его, если он пытался моделировать свою жизнь по вашей? Что он тогда сказал? О да, я помню, он позавидовал цепи ваших побед и возможностям, которые добавлял к ним ваш бизнес. Как добавлял и к счету в банке, между прочим, — голос Дорис наполнился едким сарказмом, пока она швыряла ему в лицо все эти слова.

Гордость и злость помогали преодолеть боль, жестоко терзавшую ее.

— Нет, Дорис… — запротестовал Невил. — Пожалуйста, выслушай меня. Ты не поняла…

— Не поняла? — ядовито перебила Дорис. — О нет, Невил, это вы не поняли. Конечно, не один вы виноваты, — рот ее скривился в горькой усмешке. — В конце концов, я не могу сказать, будто не знала, что вы за человек, как мало можно вам верить. Мне следовало прислушаться к голосу рассудка вместо…

— Как мало мне можно доверять? — печально спросил Смайлз. — Или как мало ты хотела доверять? Дорис, все, что там наплел Джон, в реальности не существует. Это всего лишь его интерпретация, его фантазии, если хочешь, представление, как он жил бы, окажись на моем месте. Это его способ самоутвердиться, восстановить веру в свое мужское достоинство.

У Дорис внезапно пересохло во рту, голос упал до сердитого шепота.

— Если это правда, почему же вы тогда ничего не сказали, почему позволили ему?..

— Потому что мне просто не пришло в голову, будто ты можешь поверить его словам. Я полагал, ты воспримешь его разговоры такими, каковы они на самом деле: завистливые и горестные жалобы напившегося человека, страдающего из-за потери жены. Все, что говорил Джон, имеет так мало сходства с реальной действительностью, что я не подумал, будто ты отнесешься к этому всерьез, — печально сказал он.