Опасные шалости

— Разве? — мягко парировал Невил. — Это миф, который, я думаю, уже давно и справедливо опровергнут. Умные настоящие мужчины чувствуют одно и то же по отношению как к женщинам, пассивно принимающим каждое их слово за закон, так и к женщинам, пассивно поддающимся их ведущей роли в сексе.

Дорис ничего не могла с собой поделать: буря, вызванная его словами, яростно бушевала во всем теле.

— В сексе, в занятиях любовью, — продолжал Невил, — как в хорошей дискуссии, должно присутствовать одинаковое участие, взаимная вовлеченность, взаимное желание разделить происходящее. Вы не согласны?

— Секс ради секса меня не интересует, — ответила Дорис, пытаясь придать голосу холодности и пренебрежения.

— Да, — согласился он. — Меня тоже. Назовите меня как угодно, но я не вижу удовольствия в физической близости, если она по-настоящему не увлекает. Причем не только не увлекает, но подчас даже отталкивает. То же самое с близостью интеллектуальной и эмоциональной. Это, вероятно, объясняет, почему я, похоже, сам того не желая, принял своего рода обет безбрачия, — горестно добавил он.

Обет безбрачия? Этот человек? Сердце Дорис дернулось в груди так сильно, что ей показалось, будто Невил мог воочию увидеть, как оно колотится.

— Что случилось? — услышала девушка его голос.

— Ничего, — ответила Дорис, а потом быстро добавила: — Просто мужчины… многие мужчины ни за что не скажут… не раскроют своих… себя…

Она запнулась, тряхнув головой от натиска сбивчивых мыслей.

— Вероятно, потому, что они усвоили тяжкий урок, который им преподали женщины, далеко не всегда желающие их выслушать, — вставил Невил, очевидно догадавшись, что она пыталась сказать. — Некоторые женщины находят мужские эмоции, мужскую уязвимость чем-то угрожающим, ненормальным. Воспитатели учили их ожидать от мужчин совсем другого. Понаблюдайте за маленьким мальчиком и его матерью, обратите внимание на ее манеру общаться с ним в отличие от его сестры, манеру, фактически диктуемую обществом. По достижении определенного возраста мальчиков активно отучают открывать свои эмоциональные потребности, но ведь они не исчезают. То же самое и с мужчинами. А каковы ваши эмоциональные потребности, Дорис? — вдруг спросил он, застав ее врасплох.

Девушка лишь взглянула на него, заливаясь краской от такого неожиданного вопроса.

— Я… я не хочу говорить об этом, — наконец выдавила она и пояснила: — Я не для этого здесь нахожусь.

— Да, вы приехали проверить эффективность нашей работы, по крайней мере, на первый взгляд. Но существует нечто большее, ведь правда, Дорис? Что-то глубоко внутри вас. Это, возможно, не совсем страх и, конечно, не навязчивая идея. Но это «что-то» держит мертвой хваткой вас.

Дорис порывисто встала.

— Прекратите, — потребовала она. — Я не обязана слушать все это, слушать вас, я…

— Дорис…

Девушка почти дошла до двери — до свободы, — но Невил догнал ее как раз в тот момент, когда она уже собиралась ускользнуть. Он загородил дорогу и крепко схватил ее, так же как первый раз. Но она уловила едва заметную разницу: ощущалось, что мужчина, державший ее, уже знает особенности ее фигуры. Точно так же она знала, когда протянула руку оттолкнуть его, что хочет еще раз услышать биение его сердца под своими ладонями, ощутить жар его тела, легкую жесткость волос под рубашкой; она хочет испытать все это снова с жадностью, ставшей уже опасной.

— Простите. Простите… Я не хотел обидеть вас. Я лишь хотел…

Услышав тихий шепот, Дорис инстинктивно взглянула на него. И совершила роковую ошибку, потому что во рту у нее пересохло, когда она взглянула на его губы, сердце бешено заколотилось. Охватившее девушку желание обвить Невила руками, тесно прижаться к нему всем телом, притянуть его голову и коснуться его губ своими повергло Дорис в шок.

Из груди вырвался робкий звук отказа. Она закрыла глаза, чтобы не видеть мужчину. Но усилия были напрасны. Дорис не видела его больше, но тогда обострились другие чувства. Она слышала дыхание Невила, чувствовала быстрые удары сердца.

Когда она открыла глаза, он в упор смотрел на нее.

— Дорис.

Как только он выдохнул ее имя прямо в ее губы, девушка сдалась, признавая поражение, не в силах дольше противостоять желанию. Его приглушенное «Разомкните губы, дайте мне как следует поцеловать вас» пробудило в ней такую бурю, что Дорис пришлось прижаться к нему, чтобы не упасть. Прижаться и подчиниться просьбе, но не только потому, что он попросил, а потому, что ее собственному желанию испытать чувственное движение его языка у себя во рту оказалось невозможно противостоять.

Противостоять! Если бы Невил не заговорил, наверное, она сама осыпала бы его губы яростными короткими поцелуями, молчаливо умоляя его быстрыми, нежными прикосновениями языка сделать именно то, что он делал сейчас.

Как сквозь сон Дорис услышала тихий призыв Невила ответить на его ласку. Он осторожно сосал ее язык, втянув его в рот. Его губы целовали ее с такой чувственностью, какой Дорис ни разу не доводилось испытывать. Руки Невила скользили по ее телу, поглаживая и лаская, доводя до сладкой боли и освобождая от одежды, которая стала сейчас единственной преградой между ними.

— Боже, я хочу вас… Я так сильно хочу вас…

Открытая страсть в охрипшем голосе Невила отбросила Дорис обратно в реальность. Ужас обуял ее, когда она поняла, что почти потеряла над собой контроль, а внутри все сильнее растет желание подчиниться ему. Желание, силе которого она не могла сопротивляться.

Но она должна воспротивиться! Должна.

Вымученное «нет» обожгло горло. Оно было настолько тихим, что Дорис казалось, Невил едва ли расслышит. Но он услышал и ответил: медленно, неохотно отпустил ее. Губы его слегка подрагивали, когда он смотрел на девушку.

Дорис не видела способа скрыть от Невила, как он возбудил ее, как она хотела его. Девушка так дрожала, так устала от борьбы с собой, что едва держалась на ногах. Припухшие, болевшие губы просили только одного: новой встречи с губами Невила.

— Простите, — все еще хрипло выдохнул Невил. — Я не хотел, чтобы это случилось. Это всего лишь… — Он тряхнул головой, голос стал еще тише и ниже. — Просто ситуация вырвалась из-под контроля.

Он выглядел и говорил как человек, только что переживший глубокое потрясение, отметила Дорис. Взгляд, который он поднял на нее, не только сказал о значении случившегося, но и молил о понимании. Эмоционально и физически Невил стремился к ней, хотел протянуть руки…

Внезапно Дорис опять охватила паника, но на этот раз совсем не похожая на ту, которую она пережила несколько минут назад. Теперь она стала глубже и коренилась в недоверии и не только к мужчине, но и к себе самой.

Невил, конечно, лгал ей, обманывал ее, манипулировал ею. Глупо даже думать о том, чтобы позволить себе доверять ему. Она не хотела ему доверять, потому что, сделав лишь первый шаг… Смайлз не тот человек, кому она хотела бы отдать свое сердце, кому хотела бы вверить себя.

— Забавно, не правда ли, — заговорил Невил, все еще немного хрипло, будто он не до конца взял себя в руки. — Когда такая потенциально безобидная вещь, как поцелуй, может обернуться столь фатальным исходом? Ничего удивительного, что подобное получило название сексуальной реакции, — иронически усмехнулся он. — Какая взрывоопасная ситуация приключилась с нами…

Дорис немедленно насторожилась.

— С нами? «Нас» не существует, — твердо заявила она. — Произошла ошибка.

— Наши тела, похоже, рассуждают по-другому, — угрюмо ответил Невил. — Совсем по-другому.

— Я… я думала о другом человеке, — сердито соврала Дорис.

Что он пытается с нею сделать? Вынудить ее признать?..

— Знаете, я не законченная дурочка, — холодно сказала она в последней отчаянной попытке зачеркнуть происшедшее… и главное, собственные чувства. — Мне прекрасно известно об определенной категории учителей, обычно мужчин, которые на первое место в своей работе ставят сексуальное доминирование и порабощение обучаемых. Как правило, это тот тип мужчин, которые не в состоянии поддерживать отношения с женщиной, равной им. Его «эго» просто не принимает такого положения вещей, — добавила девушка для пущей убедительности и вскинула голову, заставив себя взглянуть Невилу в глаза.