Вторжение

Калвер понимал, что главное сейчас – не допустить нового столкновения.

– О, как у вас здесь уютно, – сказала, войдя в комнату. Клер Рейнольдс.

Калвер подумал, что Клер появилась как нельзя более кстати. Он не представлял, каким образом можно разрядить обстановку.

– Я думаю, вы не откажетесь от коньяка? – спросила Клер, обращаясь к Калверу и Фэрбенку. – В любом случае предписываю вам выпить это как лекарство.

Она поставила перед ними бутылку.

– Вам обоим надо немедленно переодеться, не то у меня будет много хлопот с вами. – Она говорила очень бодро, хотя вид у нее был усталый. – За Брайса не беспокойтесь. Я обработала все его раны и сделала прививки от бешенства. Но все же болезнь может протекать очень тяжело, кроме того, неизвестно, сколько продлится инкубационный период: десять дней, месяц, а может быть, год или два. Этого никто не знает.

Клер налила им коньяк в кофейные чашки и, повернувшись ко всем остальным, весело спросила:

– Ну, как ваша революция?

– Не острите, Клер, – сказал Стрэчен. – Вам точно так же не нравились порядки, насаждаемые Дили, как и нам.

– Мне не нравится высокомерие Дили. Но в его целях был какой-то смысл, все его предложения были продиктованы какой-то логикой. А вы действуете исключительно с позиции силы. Это мне противнее всего. – На сей раз она говорила совершенно серьезно, без тени улыбки.

– Мы не применяли силу, – парировал Эллисон.

– Вы взяли в руки оружие. Это ли не значит применить силу? Не-ужели жизнь ничему не научила вас?

– Главное, что мы поняли: больше нельзя слушать таких выродков, как он. – Эллисон ткнул пальцем в сторону Дили.

Доктор Рейнольдс устало вздохнула. Она знала, что продолжать этот спор бесполезно. Никакие ее призывы к благоразумию не возымели результата – ни до путча, ни после него.

Она снова повернулась к Калверу.

– Брайс немного рассказал мне о том, что происходит наверху. Есть ли у вас силы рассказать поподробнее?

Калвер повторил все, о чем только что поведал собравшимся в комнате. Он понимал, что Клер интересуют многие детали, которые ускользали от внимания других, поэтому, превозмогая себя, он как можно подробнее описал их встречу с несчастными жертвами лучевой болезни.

– На мой взгляд, все, что вы рассказали, существенно меняет дело, – твердо сказала она, молча выслушав его. – Мы ни в коеу случае не должны покидать убежище. Очевидно, что за его пределами каждого из нас поджидает смерть.

– Это не так, – поспешно возразил Стрэчен. – Вода спадет, как только прекратится дождь, а он не будет лить вечно. Кроме того, не исключено, что этот поток смоет всех крыс, разрушит их норы, они погибнут в нем, как погибли многие люди.

– Не будьте так наивны, Стрэчен, – сказала доктор Рейнольдс. – В отличие от многих людей эти твари прекрасно плавают.

– Но не в таких условиях. Это все же бурный поток, а не какая-то сточная канава.

– Не исключено и то, что вода затопила не все туннели и крысы спасаются там, – упрямо выдвинула еще один довод доктор Рейнольдс.

– Клер права. Во многих туннелях и канализационных трубах есть специальные заслонки, которые могли оказаться закрытыми после взрыва.

– Еще одна предосторожность правительства, придуманная для собственного спасения, – язвительно сказал Стрэчен. Но Дили не обратил внимание на его слова и сказал:

– Кроме того, многие туннели просто расположены выше уровня канализации, и потому их не должно затопить.

Клер закурила и сказала:

– Я думаю, что нам не мешало бы побольше знать об этих черных крысах. Встретилась ли вам в этот раз хоть одна живая тварь, Стив?

– Нет, слава Богу, живых крыс мы не видели. Только дохлых. Клер пристально посмотрела на Дили.

– Ну что, Алекс, мне кажется, пришло время рассказать все, что вам известно об этих монстрах. Только не говорите, что правительство не имело представления об этом. Я нашла в аптечке убежища яды, которые используют только против крыс, а также противоядие, которое я ввела вам и Стиву, когда вы появились здесь. Это лекарство применяют лишь при лечении болезни, распространяемой черными крысами. Все это говорит о том, что об этой угрозе знали и предпринимали меры предосторожности. Значит, правительству было известно, что эта проблема не решена, что крысы-мутанты по-прежнему живут и размножаются в канализационных трубах и туннелях?

– Я был простым служащим, доктор Рейнольдс. Министры не посвящали меня в свои секреты.

Дили говорил, ни на кого не глядя, и слова его звучали неубедительно.

– Однако вы работали в отделе, который занимался убежищами. Не может быть, чтобы вы ничего не знали об этом. Сейчас не время для секретов, Дили, мы все оказались в экстремальной ситуации, и от того, что вы сейчас расскажете, очень многое зависит. Может быть, узнав всю правду, даже самую страшную, люди успокоятся. По крайней мере, они поймут, что ни в коем случае не должны выходить из убежища. Таким образом вы спасете их от верной смерти, Дили.

Пока Клер говорила, Калвер наблюдал за Дили и с некоторым удивлением заметил, что тот выглядит скорее раздраженным, чем испуганным или виноватым.

– Хорошо, я расскажу все, что мне известно, – нехотя согласился он. – Но я мало что добавлю к рассказу Калвера, и вряд ли это сможет как-то повлиять на ваше решение. Повторяю – я занимал не слишком высокое положение в министерстве.

Он немного помолчал, беспокойно ерзая на стуле, будто сидел в неудобной позе. Калвер понимал, что Алексу трудно начать этот разговор. Но у него не было выбора, отступать было некуда. Все взгляды устремились на него в напряженном ожидании.

– Я уверен, что большинство из вас в той или иной мере информировано о первой лондонской вспышке – так называли первое нашествие на столицу черных крыс. А началось все с того, что некий зоолог Шиллер скрестил нормальных черных крыс с мутантами, которые подвергались воздействию радиации. Выведенный им новый вид Шиллер привез в Лондон с островов Новой Гвинеи, эти животные размножались с невероятной быстротой и вскоре распространились по всему городу. Новый вид сильно отличался от обыкновенных крыс – они сильнее, умнее, если так можно сказать про крыс, выносливее, но и гораздо более опасны для человека. Наверное, их можно назвать крысами-людоедами. Тогда была предпринята большая акция по истреблению этих животных, но крысы успели натворить немало бед.

– Вы хотите сказать, что они уничтожили очень много людей? – спросил Стрэчен.

Дили продолжал:

– Тогда считали, что удалось истребить всех мутантов, но, по-видимому, некоторым из них удалось спастись. Новая вспышка произошла через несколько лет в северо-восточной части города.

– Да, я помню, нам в то время говорили, что эта проблема полностью решена, – рассеянно, будто сама себе, сказала доктор Рейнольдс.

– Тогда все считали, что так оно и есть. И данные отчетов свидетельствовали о том же.

– Чем же тогда объяснить ту страшную трагедию, которая произошла там, за стенами убежища? Если бы вы только видели эти горы изуродованных крысами человеческих тел! О каком истреблении вы говорите, о каких отчетах?! – Голос Фэрбенка дрожал, глаза злобно сузились, а обычно насмешливо-добродушное лицо было перекошено от гнева.

– Я уже сказал, что, очевидно, некоторым мутантам удалось избежать капканов, они нашли какие-то надежные укрытия и продолжали жить и размножаться в городе. Но об этом никто не знал.

– Тогда почему, скажите, пожалуйста, жителей города не предупредили о грозящей им опасности?! – тоже едва сдерживая негодование, спросил Стрэчен.

– Господи! Я же объясняю вам – об этом никто ничего не знал! После первой вспышки практически никаких больше сведений о крысах-мутантах не было.

– Тогда откуда в аптечке эти яды и противоядия? Кто и для чего приготовил их? А специальный ультразвуковой прибор на складе? – холодно спросила доктор Рейнольдс.

– Это всего лишь меры предосторожности в общем комплексе подготовительных мероприятий, – не слишком уверенно ответил Дили.