Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Ленин сам не издавал своих сочинений. Это делали его последователи и почитатели. Мы никогда не задумывались сколько случайного мусора они туда поместили! Пустяко­вые записки, заметки на полях, подчеркивания, наброски планов… Все собрано под синюю обложку сочинений или „Ленинских сборников". Например, инструкция „Санитар­ные правила для жителей Кремля", подписанная Лениным, в числе его трудов… „Всем приезжающим (по железным доро­гам) до занятия помещения — вымыться в бане и сдать свои носильные вещи дезинфектору (при бане)… Уклоняющиеся от выполнения санитарных правил будут немедленно высе­ляться из Кремля и предаваться суду за нанесение обще­ственного вреда". Для историка, возможно, подобный мате­риал представляет интерес, но это комендантское „твор­чество". Подобных примеров сотни. Со временем все эти бесчисленные тома будут причислены к священным сокро­вищам. Ибо все ленинское наследие при большевистских навыках, при умелой интерпретации „работало" на Систему. А что не работало — пряталось в сверхсекретные архивы. В письме к Сталину один из собирателей и хранителей ленин­ского наследия Тихомирнов докладывал, что „секретность хранения их (ленинских документов) — вполне обеспече­на"»

Ленинские документы искали, собирали целые десяти­летия, выплачивая за рубежом крупные суммы золотом, ше­деврами живописи за отдельные письма, книги с ленински­ми пометками, его бытовые и личные записки. За границу командировались целые „экспедиции" по поиску ленинских документов. Как об успехе большой значимости директор Института Маркса—Энгельса—Ленина В.Адоратский док­ладывал Сталину: „Тов. Ганецкому удалось после ряда уси­лий получить около 40 книг с пометками Ленина и 85 книг из его Краковской библиотеки (со штампом Ленина, но без пометок)".

Сталин так реагировал на записки Адоратского, Тихомирнова, Аросева, искавших ленинские документы: „т. Адоратскому

Ассигновать можно. Но надо знать, что именно получа­ем под видом архивов. Нельзя покупать кота в мешке. Пусть дадут нам список документов в архиве с кратким содержа­нием документов, а потом можно ассигновать 50 тыс. ру­блей.

И.Сталин".

"Десант" в составе Н.Бухарина, В.Адоратского, Л.Аросева, Тихомирнова сообщал Сталину и Молотову о результа­тах поездки в Париж, где некий Ролан предлагал за круп­ную сумму ряд ленинских рукописей. „Сам Р-н претендует на 3 000 000 французских франков (т.е. около 240 000 ру­блей золотом). Мы считали бы целесообразным, в случае если сделка состоится, определить сумму вознаграждения Р-ну около 100 000 золотых рублей, т.е. около 1 250 000 фр. франков. Ролан оказывал услуги помимо по­купки архива и может быть полезен впоследствии.

11.IV.1936 г. В. Адоратский

Тихомирнов Н.Бухарин Л.Аросев".

Тихомирнов, находясь по поручению властей в Пари­же, вел прямые переговоры о ленинских документах с не­безызвестным Г.А.Алексинским, бывшим большевиком, не­мало сделавшим для национального скандала в 1917 году в связи с „немецкими деньгами" Ленина. „При первой встре­че, — пишет Тихомирнов в записке с грифом „сов. секрет­но", — он (Алексинский. —Д.В.) показал мне очень осто­рожно письма, судя по всему, написанные Лениным. По­черк, насколько я мог убедиться (вчитываться в них Алек­синский не давал), абсолютно схож с ленинским.

Эти письма, как говорит Алексинский, писались Лени­ным одной писательнице, которая была в близких отноше­ниях с ним, но не была членом партии. Лицо это не хочет передавать эти письма нам, пока жива Надежда Константи­новна. Эта женщина вполне обеспечена, т.к. получала сред­ства от нас из Москвы и они проходили или через Менжин­ского, или через Дзержинского, а сейчас получает регуляр­но соответствующую сумму из вклада в банке".

Я сильно отвлекся, но этим отступлением хотел не только показать маленькие тайны Ленина, но и то, что боль­шевистские лидеры не жалели денег для овладения всем ленинским наследством. Все, что вписывалось в сложившую­ся схему ленинско-сталинской идеологии, публиковалось с соответствующими комментариями. Что не вписывалось — отправлялось в бессрочное заточение тайных архивов пар­тии.

Таким же огромным является и архив И.В.Сталина, со­держащий документы от рукописей его первых статей до докладов Берии об исполнении страшных указаний „не­погрешимого вождя". Так, хранится, например, протокол № 13 Политбюро от 5 марта 1940 года о создании нового саркофага для мумии Ленина. Это указание Сталина закре­плено решением высшей партийной коллегии. На этом же заседании было принято, может быть, одно из самых страш­ных решений большевистского руководства: постановление об уничтожении более двадцати тысяч польских офицеров, солдат, ксендзов, гражданских лиц, которые были интерни­рованы во время раздела Польши в сентябре 1939 года. Читать этот документ страшно. В числе других подписей под постановлением первым, разумеется, стоит автограф од­ного из самых близких соратников (соучастников) Лени­на — подпись Иосифа Виссарионовича Сталина.

Знакомство с наследием вождей показывает, что их от­ношения не были безоблачными, солидарными. Особенно это стало заметно, когда заболел Ленин. Складывается впе­чатление, что соратники быстро поняли обреченность Лени­на, особенно в 1923 году. Многие пожелания Ленина про­сто игнорировались, а некоторые из них удостаивались не­лицеприятных оценок. Ленин диктует записку Каменеву о принципах устройства федеративного государства с про­сьбой ознакомить с нею членов Политбюро.

Сталин читает записку и отвечает на нее достаточно неуважительно:

„…т. Ленин, по-моему, „поторопился", потребовав слия­ния наркоматов в федеральные наркоматы… Торопливость даст пищу „независимцам"… По параграфу 5-му поправка Ленина, по-моему, излишняя…". И так почти по всем пунк­там Сталин отклоняет ленинские предложения. При том, что до самой кончины вождя Сталин проявляет к нему вне­шний пиетет, в душе он, видимо, поставил на нем, как и Троцкий, крест значительно раньше. Однако все это время наибольшей близости Сталина к больному вождю генсек использовал максимально полно для упрочения собствен­ных позиций. Приезжая из Горок (Сталин бывал там чаще других), на заседаниях Политбюро, которые, правда, вел обычно Каменев, Сталин передавал „приветы от Ильича", говорил о его указаниях и поручениях, исподволь, незамет­но формируя образ особо доверенного лица Ленина. Неко­торые записки, которые Ленин писал (или диктовал) с пору­чениями ему, Сталину, он доводил до членов Политбюро. Так, в мае 1922 года генсек ознакомил членов высшей пар­тийной коллегии со следующей запиской вождя: „Т. Ста­лин!.. Кстати. Не пора ли основать 1-2 образцовых санато­рия не ближе 600 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем долго тратить на неизбежные поездки в Германию, нo образцовыми признать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунк­туально строгих, а не обычных советских растяп и разгиль­дяев.

19.V Ленин".

Проявив особую заботу о партверхушке, которая ста­нет традиционной в советском государстве, попутно обру­гав своих собственных соотечественников, Ленин не закан­чивает на этом письмо Сталину. Ему приходит еще одна мысль, на этот раз „секретная". А конспиративные мысли он очень любил…

„P.S. Секретно. В Зубалово, где устроили дачи Вам, Ка­меневу и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки желветки к осени и полной регулярно­сти движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и кон­спиративное и дешевое сношение круглый год. Напишите и проверьте. Также рядом совхоз поставить на ноги".

Вообще тема отдыха его соратников была весьма близка Ленину. Тому же адресату в том же году шлет записку:

„т. Сталин. Вид Ваш мне не нравится. Предлагаю Полит­бюро постановить: обязать Сталина проводить в Зубалове с четверга вечера до вторника утром…"

Как удалось установить, Сталин в разговорах с членами Политбюро, верхушкой партийного аппарата, не раз упоми­нал свою интенсивную переписку с Лениным, его послания к нему. Постепенно это создавало впечатление каких-то особых отношений Сталина с Лениным, необычного дове­рия к „чудесному грузину" (как выразился однажды Пред­седатель Совнаркома), некоей предопределенности в воз­можном наследовании.