Тьма

Первый взмах маленького ножа не попал в цель, поскольку смотритель был ослеплен светом фонаря, но второй рассек ее поднятую для защиты руку. Рука сразу онемела, словно по ней ударили не режущим инструментом, а молотком. Эдит покачнулась, и луч фонарика, который она держала в другой руке, запрыгал по потолку и стенам. Не отпуская Кьюлека и крепко ухватившись за перила, Бишоп остановил ее падение своим навалившимся на нее телом. От его тяжести она едва не потеряла равновесие, но все же устояла. Раскинув на ступеньках свои толстые ноги, Эдит прислонилась к перилам; к счастью, она не выронила фонарик. Убедившись, что она не скатится, Бишоп выхватил у нее фонарик и направил его вверх. Человек медленно продолжал спускаться, и застывшая на его губах кровь делала его ухмылку еще более отвратительной.

Бишоп попытался отступить, но безжизненное тело Кьюлека стесняло его движения. Эдит вцепилась в ноги безумца и дергала за штанины, стараясь, чтобы он потерял равновесие. Бесполезно: он оказался слишком сильным.

В бетонных стенах выстрел из пистолета 38-го калибра прогремел особенно оглушительно. Пуля раздробила грудную кость смотрителя в тот миг, когда он уже начал опускать занесенный над головой нож. Он вскрикнул и упал навзничь, выронив его, нож лишь скользнул по телу Эдит Метлок, не причинив ей вреда. Смотритель перевернулся на живот и хотел отползти, но, не успев добраться до верхней ступеньки, конвульсивно взбрыкнул ногами и съехал вниз, натолкнувшись на Джессику. Она продолжала целиться в пустое пространство, которое только что занимал смотритель; дымок спиралью поднимался из дула, распространяя в воздухе острый запах кордита. Шум внизу прекратился, словно этот единственный выстрел остановил сражение. Но Бишоп знал, что тишина продлится недолго.

Он помог Эдит встать и мельком взглянул на ее порез. Рана была длинной, но не слишком глубокой — Эдит свободно владела этой рукой. Бишоп подтолкнул ее к верхней площадке и последовал за ней, держа Кьюлека на весу. Лестница заканчивалась небольшой площадкой, отделенной от короткого коридора, ведущего в другую часть здания, желтой двустворчатой дверью. Металлические перила заворачивали налево, превращая маленькую площадку, где стоял Бишоп, в балкон, с которого просматривался весь лестничный колодец. В конце площадки была дверь, служившая, как он предположил, пожарным выходом для жильцов верхних квартир, расположенных по ту сторону коридора. Посветив фонариком в потолок, он нашел то, что искал: большой люк и ведущую к нему металлическую лесенку. Лесенка была снабжена простейшим приспособлением, препятствующим проникновению на крышу детей и злоумышленников, — деревянной перекладиной, цепями прикованной к лесенке в верхней и нижней части.

Шум сражения возобновился, и Бишоп сбежал на несколько ступенек вниз к Джессике. Ему пришлось разжать ее стиснутые пальцы, забрать пистолет и силой провести мимо того места, где несколько минут назад стоял человек в комбинезоне.

— Позаботьтесь о своем отце, Джессика, — резко сказал он, подталкивая ее к Кьюлеку. Бишоп понимал, что после убийства она в шоке, и вывести ее из этого состояния можно было, только привлекая ее внимание к другим проблемам; после всего, что они испытали, недолго было и окончательно спятить. Джессика опустилась на колени возле отца и нежно его обняла.

Бишоп посветил на нижнюю блокирующую цепь лесенки и подергал, чтобы выяснить, насколько она прочна. К его удивлению, цепь распалась в его руке — дети уже поработали над одним из ее звеньев, распилив его, но, очевидно, оставили на месте до тех пор, пока не распилят цепь наверху. Для детей вторая цепь находилась слишком высоко, но до нее легко могли дотянуться ремонтники или смотритель. Бишоп взялся за цепь и дернул. Она выдержала.

Бишоп чертыхнулся. Может, воспользоваться пожарным выходом и проникнуть в какую-нибудь из квартир, выходящих на задний двор? Нет, там они окажутся в западне; эта решительно настроенная толпа легко туда прорвется. Крыша оставалась самым надежным вариантом — там можно задержать хоть целую армию. Надо как-то разбить цепь или взломать замок; пистолет для этого вполне годится.

— Эдит, подойдите к Джессике!

Бишоп стал вполоборота к своей цели и сильно прищурился, моля о том, чтобы пуля не отрикошетила. Прогремел выстрел, и пуля, изменив направление, застряла в стене над пожарным выходом. Цепь упала на пол, толстая доска свалилась с лесенки, подпрыгнула и легла на перила. Не теряя времени, Бишоп поднялся и толкнул люк. Он не сдвинулся с места.

Бишоп сунул пистолет в карман и осветил люк фонарем; у самого края квадратной металлической дверцы было маленькое отверстие.

— Эдит, быстро — подержите фонарик! Она подошла и взяла у него из рук фонарь.

— Направьте свет на скважину.

Несмотря на то что после выстрела в ушах у него все еще стоял звон, Бишопу показалось, что он слышит приближающиеся шаги. Выбора не было, и, надеясь на лучшее, он прижал пистолет к скважине. Отдача в ограниченном пространстве толкнула его руку вниз, в лицо посыпались обломки металла и дерева. Он втянул голову в плечи и чуть не отпустил перекладину, за которую держался. Затем толкнул дверцу рукой, в которой сжимал пистолет. Ему показалось, что дверца не поднимается, и он обмер от страха, но, усилив давление, облегченно вздохнул — она сдвинулась. Он поднялся на следующую перекладину и толкнул посильней — дверца открылась полностью. Бишоп спрыгнул на площадку.

— Поднимайтесь, Эдит, — сказал он и взял у нее фонарик. Проследив, как она карабкается, подсказал, что пролезть в отверстие можно с помощью специальной рукоятки. Она нашла, за что ухватиться, и довольно быстро втащила свое полное тело наверх, причем раненая рука почти не затруднила ее движений. Бишоп поднялся на несколько перекладин и вернул ей фонарик.

— Посветите нам, — попросил он, спрыгнув, и подошел к Джессике с Кьюлеком. — Попробуем поднять его на крышу, Джессика.

Услышав голос Бишопа, Кьюлек открыл глаза.

— Я сам, Крис, — сказал он слегка заплетающимся языком. — Вы только поднимите меня на ноги, хорошо?

Упрямство и сила воли этого человека вызвали у Бишопа мрачную улыбку. Они с Джессикой подняли его, и Кьюлек закусил губу, чтобы не закричать от боли; он чувствовал — что-то разладилось у него внутри. И все же идти надо; он не может допустить, чтобы его одолели Силы Тьмы. Вопреки слабости и боли в его мозгу продолжала биться какая-то мысль, мысль, которая стремилась вырваться оттуда и... и что? Но едва он пытался сосредоточиться, у него начиналось сильное головокружение. Решение, казалось, совсем близко, вот оно, но преграда все же была непреодолима.

Они подвели Кьюлека к лестнице, и Бишоп велел Джессике подняться первой.

— Я буду подталкивать снизу, а вы постарайтесь втащить его наверх.

Она быстро взобралась по лесенке и скрылась в люке. Бишоп предполагал, что на крыше здания устроена какая-то будка — вроде тех, в которых обычно помещаются двигатели и блоки лифта или цистерны с водой. Из отверстия показалась Джессика и протянула вниз руку.

Бишоп помог Кьюлеку ухватиться за перекладину и сразу понял, что слепцу никогда не одолеть эту лесенку. Кьюлек цеплялся руками за перекладину, но сил на то, чтобы двигать ногами, у него не оставалось. Времени было в обрез, ибо шаги за спиной неумолимо приближались.

Первый преследователь оказался почти на вершине лестницы, еще двое — где-то в середине последнего лестничного пролета. В широком треугольнике света из отверстия на потолке Бишоп увидел, что все трое находятся в крайне запущенном состоянии, которое уже превратилось в опознавательный знак давних жертв Тьмы, подчинившихся ей несколько недель назад. У них были почерневшие лица и грязная, рваная одежда; неизвестно, где скрывались эти люди в дневные часы, но это, несомненно, было какое-то темное подземелье или убежище, где не мог существовать ни один нормальный человек. Устремив на Бишопа глубоко запавшие бессмысленные глаза, первый из них, пошатываясь, двинулся вперед. На свету отчетливо проступили безобразные гноящиеся шрамы на его лице.