Тьма

Участники конференции, многие из которых не поняли ни слова из перенасыщенного медицинскими терминами выступления знаменитого врача, недовольно зашумели. Озабоченный тем, чтобы за отведенное на конференцию время прозвучало как можно больше выступлений, министр внутренних дел попросил высказать свою точку зрения известного психиатра, сидевшего рядом с нейрохирургом. Громким, но в то же время странно-умиротворяющим голосом он коротко и ясно охарактеризовал два основных душевных расстройства у людей с нарушениями эмоциональной сферы. При маниакально-депрессивном психозе настроение пациента переходит от состояния тупой подавленности к одержимости, что объясняет впадание жертв в своеобразный транс в дневное время и неудержимую потребность в насилии и разрушении по ночам. Однако лечение такими препаратами, как литий, на этих людей совершенно не действует. Что касается шизофрении — второго основного душевного заболевания, — то она, как правило, поражает лиц с наследственными нарушениями обмена веществ. Ее симптомами являются иррациональный образ мышления, неадекватные эмоции и нарушение коммуникативной функции, каждый из которых наблюдается у жертв недавних событий. Фенотиазины, которые применяют в качестве транквилизаторов, а также другие препараты, например флюфеназин, не производят на этих людей никакого лечебного воздействия. Шоковую терапию на них еще не испробовали, но психиатр выразил сомнение относительно эффективности этого метода. Единственное, что может привести к успеху, — это лоботомия, но он отметил, что при таком количестве жертв этот метод непрактичен.

Психиатр в упор посмотрел на министра внутренних дел и его спешно назначенного «чрезвычайного» советника, сидевших за длинным полированным столом на небольшом возвышении, и замолчал, пока министр наконец не понял, что больше ему добавить нечего. После этого встал представитель организации, именуемой «Спасательная группа братства духовных границ», и сообщил, что наблюдающиеся в Лондоне явления представляют собой не что иное, как крупное скопление существ, не знающих, что они мертвы и навязывающих живым свое заблуждение. Разрушительные акты насилия, совершенные одержимыми, вызваны тем, что заблудшие духи испугались. "Он попросил, чтобы медиумам позволили указать путь измученным духам и помочь им сбросить земные узы.

Бишоп решил, что в работе конференции наступил такой момент, когда ему не мешало бы выпить.

Стараясь никого не обеспокоить, он выбрался из зала и прорвался сквозь толпу журналистов, собравшихся у дверей. Бар отеля был пуст, и скучающий бармен явно обрадовался, что кто-то составит ему компанию. У Бишопа, однако, не было настроения вступать в разговоры. Первый стакан виски он проглотил залпом и, задумавшись, сидел над вторым.

Конференция проводилась в отеле при бирмингемском выставочном центре, представлявшем собой огромный комплекс павильонов и конференц-залов. Комплекс располагался в нескольких милях от города, и туда было легко добраться по автостраде М-1. Власти сочли, что проводить эту встречу в Лондоне слишком рискованно, поскольку ситуация в столице по-прежнему оставалась непредсказуемой. Высказывали опасения, что многие организации, получившие приглашение принять участие в дискуссии, могут отклонить это предложение, если встреча состоится в опасной зоне. Во всяком случае, начальник генерального штаба заявил: «Ни один полководец не проводит военный совет на поле битвы!» Когда Бишоп, Джейкоб Кьюлек, Джессика и Эдит Метлок прибыли сюда рано утром, в вестибюле отеля уже толпились оживленно переговаривающиеся группы ученых, медиков и парапсихологов. Снаружи собралась еще более многочисленная толпа журналистов, которые, как и участники конференции, съехались со всех концов света. У Бишопа мелькнула мысль, что правительство, возможно, устроило эту конференцию для отвода глаз, чтобы только продемонстрировать, что оно не бездействует, или же от отчаяния, поскольку не видело никакого решения этой проблемы. Вероятно, по обеим причинам, решил он в конце концов.

Джейкоб Кьюлек стал советником специального рабочего комитета, созданного для борьбы с кризисом, а его институт превратился чуть ли не в филиал государственной службы. Подобно тому, как Уинстон Черчилль ввел во время войны оккультистское бюро в секретную разведывательную службу, министр внутренних дел привлек под свое крыло похожую, как он считал, уже сложившуюся организацию. Правительство не было уверено, что имеет дело со сверхъестественным феноменом, но, поскольку иного ответа пока не существовало, оно не исключало такую возможность. Отсюда и эта конференция, с представителями самых разнообразных групп специалистов. В данный момент бедствие, обрушившееся на Лондон, удается сдерживать, но город слишком географически разбросан, чтобы эффективно контролировать его длительное время. Беспорядки возникали каждую ночь, и каждое утро на улицах появлялись новые жертвы. Все выходы из канализации охранялись.

Оставалось только гадать, как долго полиция и войска смогут удерживать контроль над ситуацией; ночь уже начинала захватывать первые утренние часы. И сколько еще жертв, попавших под воздействие или зараженных Тьмой — точный термин все еще не нашли, — можно будет удержать взаперти? Эта проблема тоже приближалась к критической точке. Отъезд жителей из Лондона был пока незначительным, зато новым поводом для беспокойства стал внезапный наплыв приезжих. С какой стати посторонние стекаются в город, где каждую ночь улицы становятся смертельно опасными? И почему участились умышленные поломки распределителей уличного освещения? Складывалось впечатление, что кое-кому на руку странное явление, ставшее известным под названием «Тьма»...

Бишоп сидел в баре, раздумывая над тем, что не поддавалось осмыслению. Можно ли разрешить кризис, с которым все они столкнулись, научными методами? Или причина этого кризиса кроется в сверхъестественном, и его можно разрешить только парапсихологическими средствами? Он чувствовал, что очень скоро все поймут, что между этими двумя подходами существует несомненная связь.

Бишоп осушил следующий стакан и дал знать бармену, что хочет повторить.

— Пожалуй, я бы тоже не отказалась, — послышалось у него за спиной.

Он обернулся и увидел Джессику. Она уселась за стойку рядом, и Бишоп заказал ей виски.

— Я видела, как вы выходили из зала, — сказала она. — И подумала, хорошо ли вы себя чувствуете.

Он кивнул.

— Я просто устал. Похоже, эта дискуссия ни к чему не приведет. Слишком много участников.

— Считается, что необходимо выслушать как можно больше точек зрения.

— Некоторые из них довольно нелепы, вы не находите? — Бишоп передал Джессике виски. — Воды? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой и пригубила виски.

— Фанатиков здесь хватает, согласна, но есть и весьма авторитетные специалисты, зарекомендовавшие себя в различных областях парапсихологических исследований.

— Но будет ли от этого польза? Как, черт возьми, можно победить то, что лишено материальной формы?

— Представление о том, что бактерии — это живые организмы, возникло не так давно. А раньше все считали, что бубонная чума — это происки дьявола.

— По-моему, вы думаете, что так оно и есть.

— В каком-то смысле да. Все дело в ошибочном словоупотреблении. Многие представляют дьявола в виде какого-то чудища с рогами и длинным хвостом, которое время от времени вылезает из преисподней, чтобы сеять смуту и разрушение. И церковь ничего не делает, чтобы опровергнуть это представление!

— За всем этим, по-вашему, тоже скрывается дьявол?

— Как я уже сказала, мы неверно употребляем понятия. Дьявол внутри нас, Крис. Как и Бог.

Бишоп устало вздохнул.

— Каждый из нас — Бог, и каждый из нас — Дьявол? — скептически улыбнувшись, спросил он.

— В каждом из нас живет стремление к добру и стремление к злу. Бог и Дьявол — это всего лишь символические обозначения некой абстракции.

— И эта абстракция, как вы полагаете, и есть основная причина всего хорошего и дурного, происходящего в мире?