Страница 19 из 31
— Вы говорите, как настоящий гурман! — воскликнула Джейни.
— Многие годы мне приходилось учиться готовить самому. Я не родился богатым…
Джейни перевернулась на бок и пристально посмотрела на него.
— Где прошло ваше детство?
Кэнтон усмехнулся:
— В семье мелких служащих. На бедной восточной окраине Манхэттена. Мой отец подолгу работал, чтобы поддержать нас.
— А ваша мать?
— Она умерла, когда родилась моя младшая сестра, — объяснил Кэнтон. — Мне было тогда четырнадцать лет. У отца на руках осталось двое детей, которых надо было растить и обеспечивать. Отец старался, как мог, но быстро износился, и, когда мне исполнилось семнадцать, я пришел ему на смену. Умер он от рака легких. — Кэнтон взглянул на Джейни. — Нет-нет, отец не курил. Он работал на заводе, где слишком много лет дышал отравляющими веществами, а на другую работу перейти не мог, поскольку был практически неграмотным.
— Сожалею. Вам всем, должно быть, пришлось нелегко.
— Это точно, — рассеянно согласился Кэнтон. — Я заботился об отце, насколько хватало сил. У нас не было средств, чтобы нанять сиделку. Черт побери, мы не могли даже вызвать врача и пользовались лишь услугами бесплатной больницы. — Он сделал глубокий вздох. — Я устроился на полный рабочий день в типографию и на полставки — дворником в инвестиционную компанию. — Кэнтон посмотрел на Джейни долгим взглядом. — Да, именно там я вошел в курс дела. У одного из старших администраторов в автомобильной катастрофе погиб сын, и часть своих отеческих чувств он перенес на меня. Из наших разговоров он выяснил, как мне трудно, и начал обучать меня науке о том, как делать деньги. А мне так и не удалось отблагодарить его: он умер от сердечного приступа прежде, чем я заработал мой первый миллион. — Кэнтон покачал головой. — Какая ирония судьбы!
— А вы часто видитесь с вашей сестрой? — спросила Джейни.
После минутной паузы Кэнтон ответил:
— В шестнадцать лет моя сестра умерла от передозировки наркотиков, и это целиком моя вина.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Что вы имеете в виду? — с интересом спросила Джейни.
— Сестра попала в дурную компанию, а я даже не знал об этом, — сказал он. — Практически все мое время занимали работа, семья, маленькая дочка… Оказалось, что у сестренки была связь с нашим соседом, продавцом наркотиков, и этот подонок посадил девчонку на иглу. Однажды ночью она вколола слишком большую дозу. Мне позвонили из отделения «Скорой помощи». А мерзавцу удалось скрыться как раз в тот момент, когда у нее остановилось сердце.
— Как я понимаю, он вышел сухим из воды?
Прежде чем ответить, Кэнтон помешал болтунью и снял сковородку с плиты.
— Нет, не сухим, — сказал он неторопливо, — хотя только через несколько лет у меня появилось достаточно денег, чтобы заняться его поисками. Я нанял частных детективов, и вскоре он был задержан и отдан под суд. Сейчас отбывает срок за торговлю наркотиками. Итак, зло наказано, но сестру этим, увы, не вернуть…
В голосе Кэнтона сквозила такая горечь, что Джейни захотелось его утешить.
Морщась, поскольку каждое движение отзывалось болью в голове, она села в кровати.
— Я вас понимаю, это ужасно… но вы не должны во всем винить одного себя. Если люди намеренно причиняют себе вред, вы не сможете их остановить, независимо от того, как сильно вы их любите.
Кэнтон переложил яичницу в тарелку и задумчиво посмотрел на девушку.
— Вы смотрите глубже, чем большинство людей. Гораздо глубже.
Она пожала плечами:
— Иногда это чересчур усложняет жизнь.
— А иногда делает ее стоящей.
Джейни улыбнулась в ответ:
— Полагаю, вы правы.
— А я полагаю, что у вас нет тостера!
— Лишняя трата денег, — сказала она. — Тосты редко выходят достаточно горячими, чтобы масло как следует растаяло. Я делаю их в духовке.
— Вот этого-то я и боялся.
Тем не менее, Кэнтон воспользовался духовкой, а затем покормил Джейни с ложки восхитительной яичницей-болтуньей и тостом с корицей.
Когда он отставил пустую тарелку в сторону, девушка улыбнулась:
— Вы очень хороший человек.
— Я — обыкновенный.
— Вы в одиночку создали огромную компанию, — запротестовала Джейни.
— Мне много помогали. Проблема в том, что, когда люди становятся известными, к ним начинают относиться по-другому, а я совсем не изменился с тех пор, как растил младшую сестру. Просто стал гораздо старше и ношу более дорогую одежду. Делать деньги в большинстве случаев — непомерно тяжелая работа и умение приносить себя в жертву. Ни один здравомыслящий человек не стал бы класть свою жизнь на алтарь только для того, чтобы приумножить капитал.
— А вы? — поинтересовалась Джейни.
— Я получаю от работы истинное удовольствие, — ответил Кэнтон. — Деньги для меня не главное.
— Но все-таки вы их делали, — улыбнулась она.
— И чертовски много, — согласился Рурк. — Но знаете что? — добавил он, наклоняясь к Джейни. — Сейчас я счастлив, что могу бросить вызов судьбе, чтобы вернуть обратно мое состояние.
Джейни тоже бросала своего рода вызов, когда писала книги. Интересно, что бы сказал Рурк, если бы узнал, чем она в действительности зарабатывает на жизнь? Он был невысокого мнения об известных женщинах… Впрочем, не делает ли она из этого проблему? Не так уж она известна, да и Кэнтон в нее нисколько не влюблен…
Кэнтон отвел со лба девушки волосы и с беспокойством вгляделся в ее бледное, осунувшееся лицо.
— У вас была тяжелая ночь, — заметил он. — Постарайтесь немного поспать. О Курте не волнуйтесь, я за ним присмотрю.
— Спасибо. Думаю, мне станет лучше.
Он заботливо накрыл ее одеялом.
— Я запру дверь, когда выйду. У Курта есть ключ?
— Да, но он непременно забудет, куда его положил. Ключ во внутреннем кармане его куртки, который застегивается на «молнию», а она на кушетке.
— Я возьму куртку с собой. — Кэнтон наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. — Теперь вы заснете?
— Обязательно, — пообещала Джейни и сонно улыбнулась. — Спасибо.
Рурк пожал плечами:
— Друзья всегда выручают друг друга.
— Я запомню на случай, если вы когда-нибудь попадете в беду. И вообще — постараюсь заботиться о вас, когда мне станет лучше.
Кэнтон нахмурился и посмотрел на нее непроницаемым взглядом.
— Я навещу вас попозже. Что-нибудь нужно еще?
— Нет. И спасибо за завтрак. Вы неплохой кулинар.
— Любой может приготовить яичницу.
— Только не я.
— На днях я вас научу. Спите.
Джейни закрыла глаза, а Кэнтон ловко убрался на кухне, потом вышел и запер за собой дверь.
Вскоре после полудня Джейни уже достаточно оправилась, чтобы подняться, что она и сделала, надев джинсы и белый короткий топик.
— Боже, как же вы молоды! — воскликнул Кэнтон, когда она вышла к нему в гостиную.
Брови девушки удивленно поднялись.
— Что вы сказали, простите?
Держа руки в карманах своих свободных брюк, Кэнтон, прищурившись, оглядел ее гибкую фигуру.
— Вы очень молоды, — повторил он.
— Двадцать четыре года — совсем не детский возраст, — заметила Джейни и многозначительно добавила: — Да и вы еще не за критической чертой.
Он усмехнулся:
— Иногда я сам это чувствую. Но все равно, спасибо за комплимент.
Отведя глаза, Джейни тихо призналась:
— К тому же вы очень привлекательны физически.
Наступила тишина, которая, в конце концов, заставила ее посмотреть на Рурка. Его лицо было напряжено, глаза сверкали. Страстный взгляд, устремленный на нее, заставил ее пульс участиться.
— Идите сюда, — сказал он глубоким, бархатным голосом.
Ноги Джейни мгновенно повиновались его призыву, даже несмотря на то, что сознание протестовало против того, что, по сути, было не чем иным, как приказом. Но когда он протянул к ней руки, это уже не имело значения. Ничто не имело значения, кроме его объятий и всепоглощающего страстного желания вновь ощутить на губах его губы.