Страница 9 из 12
— Ну так себе информашка… — поморщился бывший помощник прокурора. — Как минимум, неполная. Я ещё успел отравить гуля, угнать колесницу святого Хызра, спасти Али-Бабу, подраться с бабкой-ведьмой, навтыкать дедушкам из приюта «слепых» чтецов Корана и…
— Твоё бахвальство так же повсеместно известно, — коротким жестом заткнул его эмир. — Когда нам доложили, что в нашу Бухару прибыл сам Насреддин, мы тотчас велели следить за ним, но не могли и предположить, что вместе с этим пересмешником в наши руки попадёт и легендарный Багдадский вор!
— Типа мы уже были под колпаком?! Ах ты, лошара косоглазая, и сам спалился, и меня сдал! — Лев отодвинул в сторону великого Сулеймана, потянувшись к Ходже с явным намерением отвесить другу леща, но тот без напряжения увернулся.
— Держи себя в руках, почтеннейший. Не можешь всего, так хотя бы какую-то часть…
— Нет, вы слышали, он намекает! Причём непрозрачно намекает, а?!
— Хватит ссориться! — рявкнул владыка, отважно вставая между двумя набычившимися друзьями. — Докажите нам, что вы те, за кого себя выдаёте, и мы даруем вам службу. Но если вы лишь прикрываетесь чужими именами, да падёт на ваши пустые головы наш гнев! А это страшно, клянусь Аллахом…
— Да как не фиг делать, — фыркнул гроза всех честных граждан, возвращая эмиру три его же перстня, дамасский кинжал в золотых ножнах, два жемчужных ожерелья, табакерку из слоновой кости и большой алмаз из серьги, которую Сулейман аль-Маруф носил в левом ухе.
На пару минут властитель Бухары потерял дар речи, лихорадочно запихивая за пазуху собственное имущество.
— О, да ты воистину великий Багдадский вор!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Гарфилду, в отличие от других котов, кроме ума, блестеть нечем…
Ходжа уже приготовился рассказать какой-нибудь пошлый народный анекдот в доказательство своей подлинности, но в этот момент в двери настырно постучали.
— Какого иблиса? — конкретно вопросил эмир.
— Прости ради аллаха, о владыка мира. — В дверной проём сунулась высокая чалма визиря. — В городе совершено страшное преступление, и этот человек умоляет тебя о правосудии.
— Мы заняты!
— Я так ему и сказал, о гроза Вселенной, но он из общины иудеев, — с нажимом напомнил толстенький Шариях. — А наша казна сейчас… ожидает лучших времён. Те две войны, что мы почти выиграли…
— Мы победили! — взревел владыка Бухары, изо всех сил стараясь выглядеть грозным, как тигр в зоопарке. — Мы вернём им долги! Но пусть в мыслях не держат торопить нашу милость! Так и передай им!
— Слушаю и повинуюсь, мой господин. — Визирь, послушно пятясь, исчез за дверью.
— Шайтан раздери этих иноверцев-ростовщиков!!!
— Взяли кредит под нужды армии, а теперь накапали проценты? — понимающе кивнул Оболенский.
Эмир ребром ладони выразительно полоснул себя по горлу, поясняя, как его достали проклятые кредиторы, и пнул дверь. Чалма подслушивающего визиря отлетела шагов на пять, обнажив розовую плешь с жёлтыми веснушками.
— Аллах да не прощает греющих уши на чужих разговорах, — наставительно отметил домулло, тем не менее помогая подняться второму лицу в эмирате.
Лев тоже проявил посильное участие, вернув ему на голову скособоченную чалму. А сам Сулейман аль-Маруф равнодушно растолкал их в стороны и быстрым шагом направился к стройному еврейскому юноше, стоящему в конце коридора под бдительным оком стражи и самого Шехмета.
— О великий эмир, припадаю к стопам твоим в поиске милости и правосудия! Ибо если не получу его, то свершу должное сам, как учит нас закон Моисеев…
— Ты угрожаешь нам? — Грозный властитель вопросительно изогнул бровь.
— Позволь мне отрубить ему голову!
— Не спеши, о наш благородный Шехмет. Мы выслушаем слова этого горячего юноши, а затем посадим его на кол.
— Надеюсь, это фигуральное выражение? — шёпотом спросил Оболенский, но Ходжа отрицательно покачал головой, типа увы, всё всерьёз…
— Это они! Они, правитель, напали на меня, обманули, ограбили и раздели! Побей этих людей, как Самсон филистимлян, накажи их, как царь Саул наказал…
— Мы имеем другие примеры для подражания и кроме иудейских царей, — холодно перебил эмир. — Но расскажи нам, как именно они обманули тебя.
Обнадёженный ростовщик, шумно возблагодарив пророка Исайю, так подробно описал всю простенькую аферу Насреддина, что Селим аль-Маруф не смог сдержать вздоха восхищения…
— Воистину, если тот здоровяк — лучший из воров, то этот умник — всем хитрецам хитрец! Они оба достойны своей славы и оба послужат моим делам!
— Ты не накажешь их, о эмир?! Вся община ростовщиков Бухары молит тебя о справедливости.
— Дайте ему десять динаров и пятьдесят палок!
— Соломоново решение! — бодро прокомментировал бывший помощник прокурора. — Надеюсь, приговор окончательный и обжалованию не подлежит? Мы с соучастником на пару послужим легитимному правительству, а ты, курносый…
— Не-э-эт! — Побледневший юноша вдруг выхватил из рукава маленький стеклянный пузырёк. — Да свершится воля ребе и шейха Хайям-Кара!
В один миг он набрал полный рот воды и прыснул, целя в домулло. Каким чудом Ходжа увернулся, неизвестно до сих пор, до Льва брызги не долетели, а вот эмир…
Грянул гром! Под потолком зазмеились молнии! Коридор заволокло дымом! Резкий запах серы и мускуса густо ударил в ноздри, и откуда ни возьмись раздался душераздирающий ослиный рёв!
Первое, что пришло в голову нашим закашлявшимся героям, так это мысль о нежданно вернувшемся Рабиновиче, но увы… Стоило дыму рассеяться, как все увидели стройного белого ишака, абсолютно не знакомого никому из присутствующих.
— Что это было, неверный?! — взвыл перепуганный Шехмет, правой рукой выдёргивая из ножен кривую саблю, а левой сгребая за воротник молодого ростовщика.
— Не знаю… я не виноват… я не хотел! Я не его хотел, я…
— Где наш великий эмир? — тонким фальцетом, в стиле автосигнализации, взвыл визирь Шариях, почему-то обращаясь к Оболенскому и Ходже. — Куда вы дели нашего пресветлого правителя, о бесчестные дети порока?
— Мы?!!
— Да! Это они! Они во всём виноваты! Я на них прыскал, а они отошли! Они заколдовали эмира-а-а!!!
Лев не мог потом даже вспомнить, кто первым дал дёру. Кажется, именно перепуганный белый ослик. За ним уже махнул Насреддин, а следом, не дожидаясь худшего, и наш Багдадский вор. Ошеломлённая стража преградить дорогу не рискнула, и наши получили минимум три минуты форы, пока вдогонку не полетел истерически верещащий вопль:
— Хватайте их, они колдуны и преступники! Мешок золота тому, кто принесёт их головы!
Собственно, вот из-за этих скоропалительных обещаний погоня и застопорилась. Ибо восточные стражники — люди неторопливые и, по сути, очень неглупые. Поэтому, прежде чем куда-то бежать сломя голову и кого-то ловить, они всегда очень щепетильно уточняют размер обещанной награды. Мешок золота — это очень хорошо! Но вот только какой мешок? Большой или так себе? А сколько в нём помещается золота? Тысяча динаров, две, три, пять тысяч? Меньше или больше? Вопрос принципиальный…
Бедный визирь был вынужден спешно давать максимально точные определения гонорара, и только тогда дворец наполнился топотом спешащих со всех ног стражников! Так что не будь у нашей парочки лопоухого проводника, их бы сцапали в считаные минуты. А так белый осёл с выпученными глазами уверенно тащил соучастников через запутанные коридоры, открытые веранды, мимо дворика для прогулок, через заросший розами и тюльпанами сад прямо в…
— Гарем?! — не поверил своему счастью потомок русского дворянства. — Ох как не вовремя-то… Даже если по три минуты на каждую одалиску — больше пяти штук не успею! Давай задержимся, а?
— Лёва-джан, смири своего похотливого шайтана, — на ходу отбрил товарища Насреддин. — Нас сейчас поймают и казнят, а ты опять думаешь не той головой, прости меня аллах…