Знамение

Он снова взглянул на Сигрид. Она выглядела словно раненая лань.

Когда он положил руку на ее плечо, она дернулась, как будто хотела отодвинуться подальше, но осталась сидеть на месте.

— Меня зовут Кальв. Я сын Арни Арнмодссона из Гиске, — произнес он. — Я один из приближенных короля Олава, и король дал согласие на то, чтобы я взял тебя в жены.

Она медленно повернулась к нему.

— А как относительно согласия моих братьев Турира Собаки из Бьяркея и Сигурда Турирссона из Тронденеса?

— Турир Собака человек короля, — ответил Кальв. — Он не будет против. И едва ли твой другой брат воспротивится воле конунга.

Сигрид промолчала.

— Король отдал мне Эгга и другие усадьбы, которые принадлежали… — Он замолчал.

— Которыми владел Эльвир, — безразличным тоном закончила она его фразу.

— Да, — сказал Кальв, глядя на нее с удивлением. И твердо продолжил: — Ты больше не будешь вынуждена выслушивать ругань и проклятия, которыми поливают тебя здесь бабы.

Сигрид передернула плечами:

— Они меня не трогают. Эти женщины сами не понимают, что говорят.

Он пристально посмотрел на нее. Хотя она сидела рядом с ним, между ними была пропасть. И когда он все же положил руку на ее плечо, она холодно промолвила:

— Не кажется ли тебе, Кальв Арнисон, что ты пытаешься улучшить мое положение здесь, поступая со мной непристойным образом?

Он не ответил, но руку с плеча снял. А она продолжала тем же тоном:

— Уверена, что ты не пожелаешь жениться на женщине, носящей под сердцем ребенка от другого мужчины.

Его взгляд невольно скользнул вниз по ее телу и остановился на талии.

— Когда? — спросил он.

— К святкам.

В этот момент они подняли глаза, ибо Сигрид назвали по имени. К ним подошел один из дружинников короля.

— Конунг желает говорить с тобой, — сказал он.

Сигрид глотнула. Впервые после того, как она была взята в плен, к ней обратились с тем почтением, которого заслуживала женщина ее происхождения.

— С тобой тоже, Кальв Арнисон, — добавил дружинник, увидев Кальва.

Они поднялись и вместе пересекли двор. Но прежде чем войти в трапезную, Кальв остановился. Взял обе ее руки в свои и, глядя вниз, проговорил:

— Я… я… хочу, чтобы ты была со мной, даже если ждешь ребенка. Я сделаю все, чтобы быть хорошим отцом для твоих мальчиков, я не хочу, чтобы ты испытывала боль, Сигрид.

Она взглянула на него. И когда увидела, что он покраснел, как юноша, почувствовала себя смущенной.

Их пригласили к королю почти сразу.

— Так вот где ты был, Кальв, — произнес кроль несколько раздраженно. Он отослал от себя всех, за исключением священника, стоявшего возле короткой стены трапезной. — Я хотел сам рассказать Сигрид о своих планах относительно ее, но, видимо, ты уже опередил меня.

Сигрид бросила взгляд на Кальва; ей хотелось видеть, как тот воспринял эти слова. Он стоял, слегка раздвинув ноги. В его поведении было нечто твердое, непоколебимое. Только на мгновение он опустил глаза, а затем спокойно встретил взгляд короля.

— Я думал, для нее будет легче предстать перед тобой не одной, — сказал он.

Сигрид почувствовала благодарность Кальву за его предусмотрительность. И она снова посмотрела на него.

Крепкая фигура, рост выше среднего. Не урод, но и красивым не назовешь. Лицо почти обычное, глаза голубые, волосы светлые, ладони четырехгранные с короткими пальцами. Плащ с капюшоном, серый, из грубой ткани, с подкладкой темно-синего цвета.

Король, рассмеявшись, повернулся к Сигрид.

— Теперь ты будешь принадлежать доброму и осмотрительному человеку, которого я нашел для тебя. И больше вообще не вернешься в Эгга. Может, ты сейчас лучше поймешь, что Олав Харальдссон живет по законам христианства?

Сигрид ничего не ответила. Но подумала, что у Сигвата Скальда было больше шансов жениться на ней, чем у короля. Она обратила внимание на то, как глаза короля смотрели на нее, ясно, что он ожидал ответа.

— Да, мой господин, — сказала она и подняла голову.

Его голос был мягче, когда он заговорил:

— Я был рад увидеть тебя в церкви сегодня на заутрене. — И поскольку она не ответила, он добавил: — Ты впервые была в церкви?

— Нет. В Стейнкьере была церковь и священник во времена ярла Свейна.

— Ты крещенная?

— Нет, но Эльвир завещал мне перед смертью, чтобы я крестилась вместе с сыновьями.

Внезапно он бросил на нее острый взгляд.

— Эльвир был крещен?

— Господин мой, я сказала тебе об этом в Мэрине.

— Если он был крещен, почему не попросил о последнем причастии и исповеди?

— Он просил, но ему отказали.

Король вскочил, лицо его покраснело.

— Кто отказал умирающему в священнике?

Сигрид еще раз взглянула на Кальва Арнисона. Она сейчас могла бы отомстить Финну, его брату, который издевательски ответил на просьбу Эльвира об исповеди. Но Кальв был столь добр к ней, что она не испытала желания отомстить.

— Слишком много горя было в Мэрине, мой господин, — сказала она. — Мне кажется, будет несправедливо, если пострадает еще кто-нибудь.

Король сел и недоверчиво посмотрел на нее.

— В Мэрине все было справедливо, — произнес он. — Ты лжешь, потому что не знаешь, кто там собрался. — Он повернулся к Кальву. — Тебе придется подумать, как наказать ее. — Он снова обратился к Сигрид: — Ты обязана креститься как можно скорее. — Он жестом подозвал священника. — Йон священник преподаст тебе основы христианства, и ты должна внимательно выслушать, что он тебе скажет.

Когда король подал знак, что они должны удалиться, Кальв помедлил.

— Не найдется ли для Сигрид лучшей комнаты? — спросил он.

— Поговори с конюшим, — коротко ответил король. Он был явно в плохом настроении и рукой показал, что им следует удалиться.

— Подожди здесь! — сказал Кальв Сигрид, когда они вышли во двор. И она осталась одна со священником. Это был круглолицый человек небольшого роста. Разговаривая, он все время моргал.

— Ты что-нибудь знаешь о христианстве? — начал он. Говорил он с акцентом, и понять его было не легко.

Сигрид подумала, что священник, видимо, приехал из Англии.

— Немного, — ответила она.

— Расскажи, что знаешь!

Она, глядя прямо перед собой, быстро отчеканила те десять заповедей, которым ее научил Энунд в Стейнкьере.

— Отлично, — сказал Йон. — Еще что знаешь?

— Я знала, как исповедоваться, — произнесла Сигрид, — но забыла. И все же знаю, что на мессе священник является наместником Бога, когда раздает хлеб и вино от плоти и крови Христа, и что церковная служба есть повторение жертвы Христа, когда Он умер на кресте во имя людей.

Глаза пастора заморгали быстрее.

— Тебе немногому осталось научиться, — сказал он.

Сигрид не ответила, она очень устала. Она подняла глаза, услышав голос Кальва. Он шел по двору вместе с дородным мужчиной.

— Более подходящее место для Сигрид Турирсдаттер? — услышала она слова, сказанные толстяком, который рассмеялся и локтем толкнул Кальва. — Самое лучшее место для нее в твоей постели…

Кальв взглянул на Сигрид и рассмеялся вместе с толстяком.

— Я не против, но думаю, король не это имел в виду.

Сигрид почувствовала себя плохо. В глазах зарябило. Кальв подхватил ее, когда она начала падать.

— Ты больна? — ужаснувшись, спросил он.

— Ты знаешь, как со мной обращались, — сказала она, когда пришла в себя, но она-то знала, что не это являлось причиной ее слабости. — Я чувствовала себя плохо все утро.

— Ты ела? — спросил Кальв.

— Нет, — ответила она.

Конюший Бьёрн испытующе посмотрел на нее. Лицо ее вытянулось, и под глазами появились синяки.

— Ты не ела не первый раз после прибытия сюда, — сказал он. — Забери ее в кухню, Кальв, и проследи, чтобы она поела, как следует, иначе, боюсь, свадьбы у тебя не будет.

Сигрид чувствовала себя такой слабой, что больше обрадовалась, чем разозлилась, когда Кальв обнял ее и помог перейти двор.