Знамение

Но Сигрид не хотела забывать Эльвира.

— Нет, — тихо произнесла она с горечью, отталкивая его. — Нет, Сигват!

— Сигрид, — снова сказал он, — самое лучшее, если ты быстро, пока есть возможность, выйдешь замуж. Или не знаю, что может случиться…

Даже это, он хочет использовать в качестве оружия против меня, подумала Сигрид. В ее голосе звучала обида, когда она ответила:

— Ты имеешь в виду, что лучше быть женой скальда, чем наложницей короля?

Он, словно обжегшись, отпустил ее. Затем повернулся и, не говоря ни слова, вышел.

В эту ночь Сигрид снова не спала. И это была одна из множества бессонных ночей, которые ей пришлось пережить после того, как она приехала в Каупанг.

Она думала о Сигвате и слушала ночные звуки, которые издавали спящие в доме на скамьях люди. Она привыкла к этим звукам: храпу, хрюканью, стонам, приглушенному смеху и тихим голосам.

Она вспомнила, какие чувства однажды испытала, увлекшись Сигватом. Но это было давно. А сейчас она чувствовала себя призраком, опустошенной скорлупой того, что когда-то существовало.

И все же в ней шевельнулось теплое чувство, когда Сигват обнял ее. Может быть, оно явилось следствием ее сопротивления.

Но сказанное Сигватом было правдой: ее судьба находилась в руках короля. Он мог сделать ее своей наложницей или отдать любому из своих людей.

Ей следует выйти замуж как можно быстрее. Так сказал Сигват. И она знала, что ее протесты звучат абсурдно. Обычно вдова быстро выходила замуж. Ей необходим человек, который стал бы ее опорой и защитой, это она и сама сознавала. Кроме всего прочего она защитила бы и детей, дав им отчима, который помог бы им выйти в люди. Но ей становилось плохо при мысли о замужестве с кем-нибудь из людей короля Олава; перед глазами стояли жестокие лица в Мэрине.

Сигват тоже был в Мэрине. Она его видела, но обратила внимание, что он все эти дни держался в стороне. И все же присутствовал там; и был одним из людей короля.

Но ведь, пожалуй, каждый мужчина в этой стране является человеком короля? Даже брат Турир лендман короля. Она должна остановить свой выбор на Сигвате. Лучше быть замужем за ним, чем за кем-нибудь другим. И, конечно, это правильней, чем стать наложницей самого Олава.

Она пришла к выводу, что была несправедлива к Сигвату. Неправда, что он пытался извлечь выгоду, женившись на ней. Он пришел с честным предложением.

Затем подумала, о чем хотела поговорить с Сигватом. Чтобы тот испросил разрешения короля вернуться в Бейтстадт. Более всего ей хотелось поселиться там и жить вдовой в своей усадьбе. Она могла рассчитывать на помощь Гутторма Харальдссона, кровного брата Эльвира. Он позаботился бы о сыновьях. Она хотела перевезти к себе в Бейтстадт Тору, и почти радовалась, что не нужно будет возвращаться в Эгга. Ибо жить в Эгга без Эльвира она бы не осмелилась.

Мысли ее разбегались, когда она думала, как поступить. Все серьезные проблемы всегда решал Эльвир, а сейчас ей и посоветоваться было не с кем.

Наконец Сигрид разбудила сыновей.

— Сигват спросил меня, не выйду ли я за него замуж, — шепотом произнесла она. — Как думаете, что мне ответить?

Прошло несколько минут, прежде чем они окончательно проснулись, и ей пришлось повторить свой вопрос.

— А что бы тебе посоветовал отец? — спросил Грьетгард. Мысль показалась ей столь абсурдной, что она вынуждена была улыбнуться.

— Не знаю, — ответила она.

Они пошептались.

— У тебя нет выбора, — сказал в заключение Турир. И реальная действительность предстала перед ней.

Как только свет утра пробился через отверстие для выхода дыма и через окна, Сигрид встала и отправилась в церковь к заутрене.

Как она и надеялась, Сигват был там. Она увидела его коленопреклоненным возле алтаря вместе с конунгом и другими приближенными.

Служба шла по-иному, не так, как в Стейнкьере. Служили сразу несколько священников, идущих друг за другом с пением и кадилами. Однако Сигрид не пыталась следить за тем, что происходило. Она не могла оторвать взгляда от спины конунга, стоявшего на коленях перед алтарем. И ей казалось, что крики из Мэрина перекрывают церковное пение.

Когда служба закончилась, она встала недалеко от входа. Сигвату трудно будет не заметить ее, когда король со свитой станут выходить из церкви.

Их взгляды встретились, он увидел ее. Она встала на колени, а затем распростерлась на полу, словно молясь.

Спустя некоторое время она почувствовала на плече его руку, поднялась и вместе с ним перешла в соседнее помещение.

— Я пришла для того, чтобы сказать, о своем согласии стать твоей женой, Сигват.

Он уставился на нее, словно видел перед собой привидение.

— А то, что ты сказала вчера?

— Я потеряла голову после убийства Эльвира.

— А я подумал, ты хотела сказать, что я не хорош для тебя.

— И не думала такого.

— Бог мой! — простонал Сигват, положив руки ей на плечи. — Сигрид, — произнес он медленно. — Я говорил о тебе с королем вчера вечером. Но просил не за себя. Я просил за Кальва Арнисона, он сказал, что хочет взять тебя в жены, и он был больше, чем рад, когда я предложил ему поговорить об этом деле с королем. Его отец лендман короля, и он из рода ярлов Арнмод в Мере. Я подумал, что он будет тебе хорошим мужем.

Сигрид побледнела.

— У него есть брат по имени Финн? — спросила она.

Сигват кивнул головой.

— Ты его знаешь?

— Встречала его.

— Король был в хорошем расположении духа, — продолжал Сигват. — Он не только дал Кальву свое согласие, но подарил ему Эгга и все остальное, чем владел Эльвир, а также обещал сделать его лендманом.

Сигрид стояла окаменев и молчала. Словно вопрос шел о самой жизни. Говорить она не могла. И когда Сигват притянул ее к себе, она не сопротивлялась, внезапно схватилась за него, прижалась с такой силой, которую и сама не могла понять.

— Сигрид, — прошептал он охрипшим голосом, когда наконец отпустил ее, — ты не должна была этого делать.

Она побежала прочь от Сигвата и от своих мыслей.

Кальв Арнисон, выйдя из большого зала королевского дома, прищурил глаза от яркого дневного света; он на секунду остановился, прежде чем пойти к одной из небольших дворовых построек. Он перешагнул через порог и снова остановился, давая глазам привыкнуть к полутьме, царившей внутри дома. Потом обратился к женщине, сидевшей возле дверей:

— Сигрид Турирсдаттер из Эгга живет здесь?

Женщина хотела было ответить отрицательно, но, узнав Кальва, одного из любимых королем людей, передумала и показала рукой, сказав:

— Вон она сидит. — Потом, презрительно усмехнувшись, добавила. — Теперь она уже не важничает своим положением хозяйки Эгга, которое у нее отняли.

— Заткнись! — коротко произнес Кальв и направился к скамье, на которой сидела Сигрид.

Она не подняла глаз, когда он подошел и сел рядом с ней. Прошло некоторое время прежде, чем он произнес первые слова. Она сидела, отвернувшись от него и уставив взгляд в пол. Кальв смотрел на мягкую линию ее шеи, на неподвижно лежавшие руки с переплетенными пальцами, думая над словами женщины у дверей, и удивлялся: неужели Сигрид вынуждена постоянно терпеть такие издевательства.

Он видел ее гордое поведение в Мэрине, слышал ее ответы королю Олаву, и выражение его лица стало задумчиво, когда он осмотрелся в этом мрачном маленьком доме, где ее держали вместе со слугами.

На скамье сидел полупьяный мужик вместе с одной из служанок. Он что-то горячо шептал ей, она хохотала, и, когда он обнял ее, начала повизгивать. В углу, за игрой в тавлеи[8] сидели несколько мужчин.

Разговаривая, они постоянно сыпали грубыми ругательствами и проклятиями, языческими и христианскими.

8

Старинная игра.