Язва

— Легко говорить о смерти, — громко сказала Талестра, — и даже встречать ее лицом к лицу, приукрашенную ритуалами, музыкой и фимиамом. Но сегодня у нее едкий запах дыма и металлический привкус крови…

Вдруг она заметила, что разговаривает с мертвецами.

Ночные ушли, и она поднялась со ступеньки из розового мрамора, на которой сидела как раз в тот момент… Ее последней мыслью было: только бы не упасть… Но она была жива. Единственная. Она закрыла им глаза и побежала вдоль канала.

…Как она изнемогала от всех этих своих способностей, которые переставали служить ей, как только она начинала волноваться. Сейчас ей хотелось одним прыжком перескочить пространство и время! Странная мысль пришла ей в голову: может быть, это наказание! Но ведь Айрт никак не мог избежать своего теперешнего положения.

«Но я же ничего плохого ему не сделала!» — возмутилась она.

Однако тихие и вкрадчивые голоса шептали:

«Вы доставили Айрта Рега со связанными руками и ногами…»

Не считая поднимавшихся кое-где столбов черного дыма, вокруг стало значительно светлее, как будто наступил день. Небо было похоже на раскаленное покрывало, оно казалось опрокинутым, на его фоне четко вырисовывались горящие здания и уже почерневшие остовы. Неожиданно целая стена огня преградила ей дорогу, и как-то совсем бездумно она применила свое обычное маленькое волшебство. На этот раз все получилось, и она оказалась по другую сторону огненной стены с едва опаленными ресницами. Но земля заколебалась от нового страшного толчка, и стало ясно, что взорвались хранилища горючего. Талестру перевернуло и бросило в сторону вместе с другими беглецами, среди которых были и живые и мертвые. Поднявшись с земли, она увидела совсем рядом вестибюль огромного здания, которое показалось ей знакомым. Она прошептала:

— Дворец Валерана!

— Драгоценная реликвия, — сказал какой-то арктурианец, лежащий у ее ног. — Целиком принадлежит императорской семье с Земли. Но уже лет сто в нем никто не живет…

— Ошибка, — сказала Талестра. — Еще вчера здесь давали бал. Там был принц со своей семьей. С матерью, с сестрой, кажется…

— Вы ошибаетесь, девушка, — возразил с изысканной вежливостью арктурианец, распростертый в луже собственной крови. — У принца Валерана нет сестры, а его мать умерла при родах. Мне это доподлинно известно — я был сторожем в этом дворце. Мое почтение. И прошу вас, не смотрите на меня. Это зрелище не для вас…

Он не закончил фразу и испустил дух.

А Талестра поняла: Валеран использовал гипносистему старого дворца. Она вызвала перед глазами Талестры те видения, которые ей хотелось увидеть. Но среди частот «Талестрис» затесалась чья-то посторонняя мысль…

Посторонняя?..

Она больше ни в чем не была уверена.

В пустынном полутемном холле, где смутно вырисовывались пустые простенки и белели статуи, неожиданно ожил неизвестно где находящийся микрофон, который первым делом разразился неслыханной и дикой музыкой, похожей на гимн, в которой не было ничего общего с прекрасными и гармоничными произведениями Арктура. Затем металлический голос объявил, что город полностью в руках «наших союзников с Земли». «Предпринята всеохватывающая операция против неконтролируемых элементов. Порядок будет поддерживаться, чего бы это ни стоило. Новое правительство находится в адмиральском дворце. Подписано: Валеран Еврафриканский». Теперь Талестра знала, куда ей идти. Находясь под впечатлением последних слов арктурианцев, которые умирали вокруг нее благопристойно и с достоинством, она прошептала:

— Во имя Земли! — однако тут же поправилась, на этот раз вполне убежденно. — Нет, во имя Леса. Да и Айрту я не могу подложить такую свинью. И всей этой планете…

И, даже не сознавая толком всю сложность своей позиции и стоящих перед ней задач, она добавила:

— Потому что я Талестра!

После этого она заметила, что у нее промокли ноги. Золотые, белые и огненные цвета окружающей действительности отражались в жидкой массе, которая подступила к величественной лестнице, ведущей к дворцу. Она тотчас поняла, что прорвались самаррские плотины, и уровень воды в каналах поднимается. Так как Лес говорил ей, что почти вся земля Сигмы была приподнята искусственно, она тотчас оценила опасность и возможные последствия и бегом поднялась по лестнице.

Привратник сказал правду — дворец казался уже целую вечность необитаемым. В разных углах виднелись ржавые останки старинных роботов, покрытых тонким слоем пыли. На втором этаже во многих местах попадала штукатурка и отвалились лепные украшения… Теперь Талестра достаточно хорошо была знакома с гипнотическими феериями и ловушками Сигмы, чтобы понять, что это в ее собственном сознании возникли уже давно пленительные образы очаровательного праздника, коварных Красоток, всего этого земного Ренессанса на земле Самарры…

Сердце у нее немного сжалось.

Лифт не действовал, и она с трудом забралась на двенадцатый этаж, где увидела кабину лифта устаревшей конструкции, застрявшую между этажами. Остывшие потоки расплавленного металла на ней заставили Талестру побледнеть… Но теперь она не могла спуститься — вода залила первый этаж.

Она пошла вверх.

От тринадцатого этажа остался только остов. Вверху было видно небо, разрисованное оранжевыми отблесками. Однако налево уходил все тот же коридор из разбитых теперь кристаллических стен, который упирался в зал, где одной стены не было вообще… А в углу — королевское ложе… Похолодевшей от ужаса Талестре смутно показалось, что она даже различает на подушках сероватые останки…

Она не стала задерживаться здесь, вернулась и поднялась на террасу — единственное место дворца, за которым, очевидно, еще следили. Здесь был геликодром: взлетно-посадочная полоса, ангар и несколько аппаратов типа Любеллюль, которыми, казалось, еще пользовались. Отсюда Талестра могла видеть всю метрополию, объятую морем пламени. Густые клубы черного дыма расстилались над огромным озером, которое образовалось на месте большого канала и собора Первых Астронавтов, Желтые круги уже поднимались по окрестным холмам. На территории космодрома поднимались высокие переливающиеся колонны: запасы пряностей и благовоний горели, словно в гигантских курительницах. И тяжелый запах, нежный и плотский, примешивался к тонкому и грустному дыханию ночи и смерти…

И вдруг Талестра с безграничным ужасом увидела: как раньше Антигону, Сигму засасывало в зону гигантского черного смерча. Итак, притяжение это перемещалось из Бездны Лебедя, оно проникало в великое созвездие…

С помощью «маленьких чудес» девушка вывела из ангара гелико, стремительно взлетела и быстро облетела обреченный город. Она увидела «операции по очистке», жестикулирующие массы, которые в панике покидали затопленные подземелья, изуродованные трупы, которые падали с башен, женщин, прижимающих к себе детей…

Но все было еще хуже, чем на Антигоне или на Земле, — эти сигмийцы не боролись, они даже не кричали! Талестра возмутилась: ведь как раз в это время и следовало подумать о «достойной смерти»!.. А на площадях вода уже растворяла легкие кости арктурианцев…

И она послала вызов, который, казалось ей, был похож на грохот Щита с Антигоны, вызов, который должен был пересечь любые бездны и световые века:

«Твой народ, Лес! Твоя планета, Лес! Они гибнут… На помощь, на помощь!»

Позволив себе эту слабость, она вновь стала Талестрой. Другие могли прийти или не прийти. Она же будет делать то, что нужно.

Прямо под ней находился адмиральский дворец — величественное здание из черного мрамора и аквамарина, одно крыло которого тоже горело. Лес довольно подробно описывал дворец, поэтому ей не составило труда сориентироваться. Мраморная эспланада, колонны с золотыми фризами, херувимы из розового мрамора при входе — ей казалось, что она узнает все это. Ее гелико спикировал пряна террасу дворца. Охранники у стены окликнули ее, но стрелять не стали, пораженные, очевидно, ее наглостью. Прибежал офицер в земной форме с дезинтегратором наперевес, но тотчас остановился как вкопанный, при виде этого прекрасного и сурового лица и глаз, похожих на живые хризопразы, на водоросли, на змей…