Желанная

Уоррик тревожно нахмурился, и Хоксблад, спросив, о чем думает отец, поразился: причины для беспокойства у них оказались одни и те же — оба боялись, что чумой, свирепствующей на Востоке, может заразиться мать Кристиана, принцесса Шарон.

Хоксблад положил руку на сильное плечо отца.

— Я тоже постоянно о ней думаю.

Аквамариновые глаза Уоррика, казалось, глядели прямо в душу сына. Это был редкий момент душевной близости между отцом и сыном.

— Боюсь, что никогда больше не встречусь с ней в этом мире, — признался Уоррик с мрачным смирением.

Хоксблад улыбнулся отцу, пытаясь успокоить его.

— У меня перед тобой преимущество: я могу одновременно возносить молитвы Аллаху и просить о милости христианского Бога. Уверен, наши мольбы о ее безопасности не останутся без ответа.

Но на самом деле Хоксблад вовсе не был столь уверен в этом. Его мучило предчувствие, что мерзкая зараза не обойдет его близких, и, хотя он пытался избавиться от черных мыслей, они становились все навязчивее.

Когда король и принц Эдуард с мрачными лицами явились в дом Уоррика, отец и сын поняли, что причин для беспокойства даже больше, чем они предполагали. Шпионы короля Эдуарда доносили, что Иоанн[59], новый король Франции, всеми силами стремился искупить вину отца за поражение при Креси и в подражание английскому королю основал свой рыцарский Орден под названием «Орден Девы Марии — покровительницы Королевского дома». Дворяне осаждали короля просьбами о принятии в братство. Во всех донесениях говорилось, что все то время, пока Англия пыталась вести мирные переговоры, ряды французской армии возрастали.

Король Эдуард с отвращением отбросил депеши, полученные от герцога Ланкастера и касающиеся его визита к Папе в Авиньон. Оказалось, что окружение Папы состоит из одних французов: кардиналы, чиновники, строители и торговцы спешили в Авиньон, чтобы поживиться частью огромного богатства, оставшегося после смерти прежнего Папы.

Иннокентий, недавно получивший высший духовный сан, отверг предложенные Эдуардом условия и потребовал, чтобы тот оставил притязания на французский трон, обещав взамен гарантировать сохранение суверенной власти над всеми английскими владениями во Франции.

Впервые в жизни Эдуард заметил, что отец готов смириться с поражением. Он понял, что король сыт по горло войнами и настала его очередь принять брошенный вызов во имя благополучия Англии. Подняв одну и3 депеш, откинутых отцом, принц обратился к Уоррику:

— Не все новости так уж плохи.

Узнав, что французы перетянули Папу на свою сторону, Ланкастер послал за своей армией. Вчера войско высадилось в Шербуре.

— Как, по-вашему, если мы обратимся к нашему союзнику королю Наваррскому, он пришлет помощь? — спросил Уоррик.

— Ближайший сосед Наварры Карл Испанский — союзник Франции. Скорее всего, Наварра займет выжидательную позицию, посмотрит, куда дует ветер, и только потом примет чью-то сторону, — предостерег Кристиан.

— Как обычно, нам не на кого положиться, кроме самих себя, — поморщился принц Эдуард.

— Когда подобные обстоятельства могли нас удержать? — усмехнулся Кристиан.

— Мы пошлем разведчиков узнать, насколько велико французское войско и приказал ли Иоанн выступить в поход.

Принц кивнул.

— А пока я поведу своих людей на север, на соединение с Ланкастером.

Эдуард предпочел бы в одиночку сразиться с врагом, чем сообщить Джоан, что снова должен ее покинуть. Она льнула к возлюбленному, находя утешение и опору в его силе. Уезжая, принц чувствовал, будто бросает ее в беде.

Эдуард должен был сначала подготовить Джоан к разлуке, а не сообщать об этом в последний момент. С трудом он решился.

— Милая, армия Ланкастера высадилась в Шербуре и направляется на юг. Я веду своих людей на соединение с ней. Таким образом мы удвоим силы, если начнется новое сражение.

Они отдыхали на постели, и, хотя было уже поздно, маленькая Дженна, лежа между родителями, болтала ножонками и что-то весело ворковала.

Кровь отлила от лица Джоан, дрожащая и бледная, она едва смогла выговорить:

— Н… но… я думала… вы ведете мирные переговоры. Эдуард взял ее за руки, чтобы наполнить Джоан своей силой и уверенностью.

— Французы, по-видимому, не усвоили полученного урока и поэтому придется дать им еще один. Если я смогу соединиться с армией Ланкастера, мы зададим врагу такую трепку, которая не скоро забудется!

Горло Джоан сжалось от страха. Она принялась бы умолять его не уезжать, если бы могла выговорить хотьслово.

— Жанетт, ты всегда верила в мою силу и способности полководца! К чему так бояться? Ты испугалась из-за Дженны? Я не должен был обременять тебя ребенком!

Джоан наконец обрела голос:

— О, Эдуард, не смей никогда так говорить! Это не бремя! Пока у меня есть Дженна, я владею частью тебя. Она мое утешение и опора, когда тебя нет!

— Так значит, ты расстроена после смерти Эдмунда и опасаешься остаться одна? Я знаю, как тяжело тебе пришлось, милая. Только время излечит твою печаль.

Джоан встала на колени, прямо на кровати, и положила руки на плечи любимого.

— Обещай, что Джон Холланд никогда не получит титул моего брата, — серьезно попросила она. Эдуард нахмурился.

— Его титул принадлежит тебе. Разве ты не знала? Ты теперь графиня Кент.

И внезапно его осенила догадка: Холланд чем-то обидел Джоан.

— Сэр Холланд чем-то оскорбил тебя, дорогая?

— О, нет, нет, — торопливо заверила Джоан. — Я просто ненавижу сидеть с ним рядом за ужином, когда он бахвалится, притворяясь моим мужем и отцом Дженны, — выпалила Джоан и, поспешно прикусив язык, затаила дыхание. Кажется, она сказала слишком много!

Эдуард сжал ее в объятиях.

— Ты почувствуешь себя спокойнее, если я возму Холланда с собой.

— О, да! В конце концов и тебе нужен каждый лишний человек!

— Милая, после своего возвращения ты в первый раз улыбнулась!

— Я постыдно пренебрегала тобой! Что, если позвать Глинис? Пусть возьмет Дженну, а мы попрощаемся по-настоящему, как всегда, перед разлукой?

— Я уезжаю только послезавтра, но вряд ли существует закон, запрещающий прощаться две ночи подряд! — согласился Эдуард, поспешно сбрасывая дублет. Он успел раздеться к тому времени, когда появилась Глинис, чтобы взять ребенка.

Рэндел Грей постучал в дверь дома Хоксблада и спросил хозяина.

— Здравствуй, Рэндел! А где же Зубастик? — удивилась Брайенна, поскольку эти двое, кажется, никогда не разлучались.

— Он каждую ночь отправляется на поиски дамы. Я все время боюсь, что он не вернется. Хоксблад считает, что ему лучше жить на свободе, но я буду скучать по нему. Могу я поговорить с Хоксбладом, миледи?

— Мне жаль, но его нет дома. Он, скорее всего, в доме Уоррика, на Военном Совете.

— Тогда я хотел бы видеть Пэдди.

Брайенна, поколебавшись, отрицательно качнула головой:

— Нет. Пэдди и Адель поженились сегодня утром.

Если побеспокоишь их, твоим ушам не сдобровать.

Мальчик собрался уходить с таким несчастным видом, что Брайенна невольно пожалела его.

— Может, я сумею чем-то помочь тебе?

— О, да, леди Брайенна! Попросите милорда вашего мужа взять меня на войну!

Хотя Кристиан не сказал Брайенне об отъезде, она поняла, что разлука неизбежна, если Пэдди так поспешно обвенчался с Ад елью.

— Когда они отправляются? — спросила она небрежно.

— Завтра. У меня уже есть лошадь, меч, щит и доспехи. Он вам не откажет, если вы попросите.

Брайенну удивило такое представление о рыцарском поступке. Возможно, мальчик потому и рвется в бой, что не ведает, сколько жизней уносит каждая битва, как ужасна на самом деле война.

— Рэндел, война это не блеск и слава, а кровь и смерть.

— Я не могу считаться мужчиной, пока не омою меч в крови врага. Пожалуйста, попросите его взять меня с собой на этот раз, миледи.

59

Иоанн II Добрый правил в период с 1350 по 1354 г . — Прим. ред..