Соблазненная

— Думаешь, мне неведома боль? — с легкой издевкой спросил Сэвидж.

— Я не знаю, что вы от меня хотите, — заметила Тони.

— Я ожидаю, что ты вынесешь боль как сильный мужчина, а не как плаксивое дитя.

При этих словах Тони устыдилась своих слез, а коль она выдавала себя за Антони, то покраснела при мысли, что по ее вине опекун увидел лорда Лэмба плачущим.

Адам разглядывал пушок на красивом лице и втайне поражался его изнеженности. Впервые в жизни он был сердит на своего покойного друга Расселла. Почему он не взял сына с собой в индийские владения? Он рос в компании только бабушки да сестры. Не было мужчины, которому он мог бы подражать. Сэвидж укрепился в своей решимости. Черт побери, он сделает из него мужчину!

— Твой отец был мне другом, но я осуждаю его за то, что он не дал тебе возможности набраться опыта в индийских владениях. Ты должен быть сильным хотя бы ради матери. Она, может быть, даже заболеет, услыхав об Антонии.

Тони не писала матери. Она продолжала надеяться, что Антони появится, и ни она, ни Роз не хотели предать свою выдумку бумаге.

Адам Сэвидж, вытянув длинные ноги, уселся в кресле. Тони села на край стола, болтая ногами. Молча поглядела на кончик сапога и подняла глаза.

— Матери я не сообщал и не собираюсь. — Подразумевалось, что Тони не хочет, чтобы и Сэвидж сообщал. — Она на другом краю света. Зачем разбивать ей сердце?

— Это весьма благородно, но нельзя без конца скрывать правду. Рано или поздно Ева узнает.

— В этом случае я бы хотел, чтобы было позже, чем раньше, — твердо заявила Тони, решив хотя бы на этот раз проявить свою волю.

Сэвидж развел могучими руками:

— Решать вам. Я приму с должным уважением.

— Спасибо, мистер Сэвидж.

— Зови меня, пожалуйста, Адамом. — Он поднял с половика книгу, которую она уронила, когда он вошел. — Что читаешь? — Увидел, что это роман Сэмюэля Ричардсона «Памела, или Вознагражденная добродетель». Тони слегка покраснела:

— История служанки, которая противится неприличным ухаживаниям хозяйского сына. Потом он на ней женится.

Сэвидж громко рассмеялся:

— Прочти «Приключения Джозефа Эндрюса» Генри Филдинга. Это пародия как раз на твою книгу, о добродетельном лакее, который противится неприличным домогательствам своей хозяйки. Похождения в пивных, потешные случаи с ночными горшками — со смеху помрешь.

Тони не шокировал этот откровенный, непринужденный разговор, хотя, на ее взгляд, и должен бы. Более того, она подумала, что надо достать эту книгу.

Сэвидж решил, что раз уж Тони станет его сыном, то он крайне нуждается в соответствующем воспитании. Окружающий мир проглотит этого невинного младенца целиком, если он не возьмет его под свое крыло и не передаст частицу житейского опыта. Ей-Богу, он был готов держать пари, что Тони Лэмб еще не познал женщину!

— Я поручил мистеру Уотсону удвоить твое содержание. Откровенно говоря, не понимаю, как тебе удалось держаться на выделенные крохи.

Тони была потрясена. Зная, что все деньги в распоряжении опекуна, она думала, что получить их будет стоить большого труда. Боже, если он уже связался с Уотсоном и Голдманом, значит, они, должно быть, предъявили ему счета за платья и другие вещи.

— Я потратил последнее квартальное пособие на новую сбрую. Боюсь, моих денег не хватило бы на оплату вещей, которые были нужны сестре и бабушке. Теперь, когда вы распорядились платить мне больше, я смогу оплатить счета, — с усилием вымолвила она.

Сэвидж махнул рукой:

— Все уже улажено, включая расходы на фермы. Мне бы хотелось посмотреть фермы твоих арендаторов. Если требуется что-нибудь подправить, думаю, лучше не откладывать. В конечном счете значительно дешевле содержать собственность в хорошем состоянии, чем ждать, когда она развалится.

Антония надеялась, что, по крайней мере, удастся сохранить эту взаимную откровенность. Ей хватало забот, чтобы скрыть свою подлинную личность. Как было бы хорошо, если бы не приходилось говорить неправду в остальном.

— Я не очень искушен в денежных делах, мистер Сэвидж… Адам, но понимаю, что не должен залезать в основной капитал.

— Я вложу твои деньги под значительно больший процент. К сожалению, твоими финансовыми делами не занимались как следовало бы, но я это поправлю.

Тони ему доверяла. Ясно, что перед ней был человек, способный изменить мир, если приложит свой ум. Вопреки самой себе она уже начинала постепенно восхищаться его прямотой и абсолютной уверенностью. Она сразу поняла, что узнает от этого человека больше, чем от всех наставников, которые учили ее с Антони все эти годы.

Сэвидж достал из кармана коробку сигар. Взял длинную тонкую сигару, и тут ему пришло в голову угостить своего подопечного. Он хорошо понимал, что молодой человек никогда не курил, но сейчас, в уединении, представлялась идеальная возможность попробовать вкус табака, не ставя себя в неудобное положение на людях.

Тони испуганно затрясла головой.

— Я никогда… — Она увидела в его глазах веселые необидные искорки. — Никогда не курил индийский табак, только турецкий.

— Все начинается с первого раза, Тони, — подбадривал Сэвидж.

Она почувствовала необычное умиротворение. Он разговаривал с ней доверительно, по-приятельски, вкладывая в слова массу скрытых намеков. Тони взяла искусно скрученные табачные листья и, демонстрируя уверенность, которой на самом деле не было, зажала в зубах, ожидая, когда он даст огонька.

Сэвидж не стал поучать своего подопечного, полагая, что парнишке хватит ума подражать ему. Сначала Адам стал раскуривать свою сигару. Он медленно откусил кончик сигары, потом большим и указательным пальцами оторвал кусок табачного листа. Зажег спичку и, держа ее у конца сигары, медленно затянулся. Затем, сложив губы трубочкой, выпустил клубы ароматного голубого дыма.

Тони глубоко вдохнула, твердо держа сигару, ожидая, когда она зажжется. Сигара чуть заметно дрогнула, когда Тони, сложив губы, стала затягиваться. Вдруг она почувствовала, что жарко языку, и сразу перестала втягивать дым. Однако, увидев, что тлеющий кончин вот-вот погаснет, Тони затянулась снова, набрав полный рот дыма. Чуть было его не проглотила, но, поняв, что это будет иметь катастрофические последствия, поспешила выпустить дым. Ей не хотелось встречаться взглядом с Адамом. Для нее вдруг стало очень важно, чтобы он ею восхищался. Она бы очень расстроилась, увидев в его глазах презрение.

Тони наблюдала, как он привычно вертит в пальцах сигару. Смотрела, как подносит ее ко рту и затягивается. Непринужденно, но с явным наслаждением. Старательно избегая его взгляда, она снова втянула в рот дым, попробовала его на вкус, затем медленно небрежно выдохнула, полуприкрыв веки, чтобы не щипало глаза.

Почувствовав себя достаточно уверенно, она поглядела в его светлые голубые глаза. В них не было ни презрения, ни восхищения. Судя по выражению лица, он принял как само собой разумеющееся, что Тони может курить. Они молча продолжали курить, поглядывая друг на друга. Сэвидж загасил сигару о блюдечко бронзового подсвечника, Тони, последовав его примеру, внезапно почувствовала легкую тошноту.

— Покажи мне фермы, — решительно предложил Сэвидж, поднимаясь с кресла.

Тони возмущало его бесцеремонно хозяйское отношение. Ну конечно, Сэвидж считал ее неспособной позаботиться о фермерах и вообще беспомощной, но в данный момент она чувствовала себя хуже чем беспомощной.

— Хорошо, — нехотя согласилась Тони, чувствуя, что ей обязательно надо остаться одной, иначе она окончательно опозорится. — Скажите Брэдшоу, чтобы седлал Нептуна, а я догоню вас у конюшни.

Как только Адам Сэвидж закрыл за собой дверь, Тони прислонилась к ней, закрыв глаза, и тихо застонала. Черт бы побрал этого человека! Словно кто-то нарочно послал его мучить ее. В этом подавляющем тебя дьяволе было что-то такое, что затрагивало ее гордость. Ни за какие сокровища короны она не призналась бы ему, что никогда не курила.

В одно мгновение Тони почувствовала, что ей сейчас станет дурно. Едва успела открыть стульчак и вытянуть оттуда ночной горшок Антони, как ее самым неделикатным образом стошнило. Поразительно, как только опорожнился желудок, комната перестала ходить ходуном. Умывшись и прихватив плетку брата, она весьма неуверенными шагами стала спускаться по лестнице.