Покоренные страстью

— Англичане набирают рекрутов с сумасшедшей скоростью. У них гарнизоны в Ковентри, Глочестере, Лейстере, Ноттингеме, Манчестере, Йорке и Ньюкасле, такие же, как уже известные нам в Карлайле и Бервике. Порты кишат кораблями, и везде объявления о наборе команд на них. Армия уже насчитывает от 20 до 30 тысяч солдат, но есть и хорошие новости. Они собираются воевать с Францией, прежде чем нападать на Шотландию.

— Молодец! — с удовольствием произнес Рэм. — Но я не могу позволить тебе занять мое место.

— Мой брат предал тебя, — ответил Хит. — Теперь для меня дело чести тебя выручить. — Он улыбнулся лорду. — А ты взамен займешь мое место. Придется развлекать короля и двор сегодня в Гринвиче. Сможешь скакать на пони и метать ножи?

Тина рассерженно смотрела на них. Мужчины снова все делают по-своему.

— Рэм, нет! Я смогу уговорить короля отпустить тебя.

Дуглас крепко сжал ее плечи, впиваясь глазами в ее глаза.

— Лучше мне увидеть тебя мертвой, чем выпрашивающей милости у Генриха Тюдора.

Жар от рук мужчины переливался в тело его невесты.

— Черт вас побери обоих, как мне все это вынести?

Объятие Рэма стало крепче, словно он хотел передать ей часть своей силы:

— Тихо, лиса.

Он нежно коснулся губами ее лба.

Хит проговорил:

— Твоя часть дела еще не закончена, Тина. Тебе надо идти прямиком к королю, устроить скандал и заявить, что его пленник — не Рэм Дуглас.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Зара ждет тебя, — обратился Хит к Рэму. Глаза Тины в ярости сверкнули, но Рэм, прижав ее к себе, пробормотал:

— Зови охранника.

Прежний испуг по пути в тюрьму сменился в душе леди ужасом по пути обратно. Но, к счастью, никто не стал заглядывать под рыжий парик. Огонек и ее жених не осмеливались прикоснуться друг к другу весь путь до Гринвича. С болью в сердце лорд, не отрываясь, смотрел на осунувшееся лицо невесты и ее обведенные темными кругами глаза. Тина закусила губу, когда ветер, раздувая рыжие кудри парика, приоткрыл глубокую ссадину на шее Рэма, оставленную корабельной веревкой. Тысячи слов теснились на ее языке, но ни одно из них так и не было произнесено. Горло женщины перехватило, и она понимала, с первой же попыткой сказать что-либо, разрыдается. По лицу Дугласа невозможно было понять, что творилось у него в душе — он опять словно надел непроницаемую маску. Одно было ясно — ему неведомы сомнения, воля его крепче стали, а решимости нет границ. Тина изо всех сил удерживала слезы, ведь она поклялась не плакать. Решит ли он, что она смелая, или сочтет ее бессердечной? Разве это имело значение? Ну конечно, имело! Мнение Черного Дугласа было для нее важнее всего на свете. Если бы только они могли скрыться сейчас вместе! Но Огонек была заключенной, такой же, как Хит в камере.

Рэм с тревогой наблюдал за маленькой женской фигуркой, направляющейся к воротам Гринвича. Он оставил ее в безопасности, под защитой могущественного клана Дугласов, а она бросила все и отправилась спасать его. А теперь ее любимый брат — пленник Тауэра. Мрачное выражение появилось на лице лорда — он знал, что Тина заплатит любую цену, лишь бы вырвать Хита оттуда.

Инстинкт подсказывал леди Кеннеди, что сейчас спасти их всех может только вполне искренний гнев. Спеша по коридорам Гринвичского замка, она все больше и больше «подогревала» себя. Тина прямиком направилась в покои Генриха и остановилась только перед его дверью. Здесь был на страже огромный гренадер, и канцлер дожидался аудиенции у короля.

— Леди Кеннеди, боюсь, что Его Величество сегодня занят.

Подняв брови, она окатила придворного ледяным взглядом.

— Полагаю, он с лордом Ховардом.

— Да, леди, с графом Серреем.

— Мое дело касается и его тоже.

Тина проплыла мимо канцлера и почти уткнулась в стражника.

— Остановите ее! — вскричал канцлер.

Гренадер алебардой преградил вход в королевские покои.

Канцлер в ужасе вопил:

— Вы не можете видеть короля!

— Не могу? — Огонек с вызовом откинула голову и издала леденящий душу крик.

Не прошло и двух секунд, как дверь распахнулась и в проеме показался монарх собственной персоной.

Тина извлекла подписанный Ховардом пропуск.

— Человек в башне — не Рэм Дуглас! Что вы сделали с моим мужем?

Подскочив к королю, она забарабанила кулачками по его широкой груди. Охранник выронил оружие и, схватив леди за руки, скрутил их у нее за спиной. Огонек немедленно, хотя и очень грациозно, упала в обморок.

— Отпусти даму! — приказал Генрих и наклонился, поднимая ее с пола. Он внес бесчувственное тело в покои и пристроил Тину на своем колене. Король нежно похлопывал леди по щекам, пока она не открыла глаза. Он беспомощно наблюдал, как эти прекрасные золотистые озера затуманились от слез.

— Вы убили его, я знаю, вы убили его, — рыдала Огонек.

— Дорогая, мы никого не убивали. О чем это она, Серрей? — обратился монарх к графу.

— Я… я выдал леди разрешение посетить Дугласа в тюрьме. Я решил, что в этом нет ничего предосудительного.

— Ничего предосудительного? — продолжала плакать Тина.

Накидка с соболями упала, и открылся вырез ее персикового платья, как нельзя более выгодно демонстрирующий очаровательную грудь.

— Великодушный монарх, помогите мне! — взмолилась она.

— Успокойся, лапушка. — Тюдор словно разговаривал с маленькой капризной девочкой. — Генрих обещает как следует во всем разобраться. А теперь я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула. Я очень рассержусь, если что-нибудь испортит сегодняшний праздник.

Он значительно посмотрел на графа, но эти слова относились и к Тине.

— Простите, Ваше Величество, — сдаваясь, промурлыкала она. — Я больше не буду. Я знаю, что вы обо мне позаботитесь.

Король погладил женщину по плечу и поцеловал в макушку, прежде чем она поднялась с его коленей.

Как только Огонек вышла, Генрих уперся обвиняющим взглядом в графа Серрея.

— Ты достаточно долго был при шотландском дворе. Сможешь опознать этого Дугласа?

— Без сомнения, Ваше Величество.

— Тогда прикажи доставить тебе пленника и покончим с этим цирком, — приказал король.

Через два часа лорд Ховард дожидался приема у дверей палаты монарха. Он мерил шагами коридор, пока «крутой парень» Генрих в очередной раз развлекался с Бесси Блаунт. Сегодня фаворитка раздражала короля — эта корова не могла даже как следует возбудить его, и он удовлетворился всего пару раз! Бесси вышла, глотая слезы, — обычная картина. Генрих подошел к дверям, ему не терпелось начать праздник, и он злился на Серрея, отвлекавшего своего повелителя от удовольствий.

— Ну? — прогремел он.

— Ваше Величество, леди Кеннеди сказала правду. Этот пленник — не Рэмсей Дуглас.

— Кто же он тогда, черт его побери? — нетерпеливо произнес Тюдор.

— Он… э… не стал говорить, сэр. Объявил, что откроется только вам лично.

— Неужели здесь никто ни в чем не может разобраться без меня? Ну ладно, приведи его. Только убедись, что он как следует закован, прежде чем предстанет перед нашими глазами.

Генрих нервно пощипывал бороду, ожидая возвращения графа. Какой спектакль они там задумали, по ту сторону границы? И с чего это Маргарет прямо из шкуры лезет, чтобы спасти пленника? А может, ее заставили написать письмо? Тюдор злобно поглядел на закованную фигуру, которую охранники вытолкнули на середину комнаты. Цепи тянулись от запястий мужчины, скованных за спиной, до его щиколоток.

— Кто ты, черт побери?

Высокий темноволосый красавец сделал шаг навстречу королю и что-то тихо произнес. Генрих ухмыльнулся и по-новому посмотрел на молодого мужчину. Потом он закинул голову и громовой хохот раздался из бочкообразной груди короля. Неудивительно, что сестрица так старалась заполучить молодца обратно.

— А как ты ухитрился попасться? — спросил монарх.

Хит ответил:

— Человек в моем положении обычно имеет множество врагов и завистников.

— Это точно, — фыркнул Генрих. — Серрей, прикажите расковать его. Сегодня праздник урожая. Оставайся, будешь нашим гостем. Скоро прибудут цыгане, начнутся развлечения.