Покоренные страстью

Неужели в действие пришли какие-то тайные планы, в которых она, сама того не подозревая, участвует? Огонек сжимала письмо, понимая, что не должна передавать такую ценную информацию, но, взвесив все «за» и «против», решила, что только это послание способно спасти жизнь Рэма. Она быстро прочла письмо Аде, потом растопила воск и вновь запечатала его.

— Я видела короля в церкви. Он огромен, с грубыми чертами лица и с бородой. Слишком уродлив, на мой взгляд, но его наряд — просто великолепен.

— Все, что стоит знать об этом отпрыске Тюдоров, я услышала от слуг. Можно сделать вывод, что у него патологическая потребность подчинять себе все и вся, — ответила гувернантка.

Мысли Тины переметнулись к другому мужчине.

— Черный Рэм Дуглас тоже не терпит непокорства.

— Нет, Рэм — прирожденный лидер, а Генрих Тюдор подавляет всех, кто бы ни встретился на его пути. Он подчинился лишь однажды — женившись без любви на женщине старше него. Только в этом году монарх посмел открыто противостоять церкви и стал изменять жене. Ну и, поскольку его аппетиты теперь ничто не сдерживает, он постоянно охотится на женщин. Тюдору нравится, когда его считают «крутым парнем», на самом деле он просто грубиян и невежа. Перепадов его настроения опасаются все, и каждый стремится угодить королю.

— Священное право любого властелина! — язвительно произнесла Тина.

— И результат не замедлил сказаться — Генрих считает, что стоит наравне с Господом Богом, — завершила свою речь Ада.

Тина спрятала письмо за корсаж.

— Пойдем, прогуляемся в парке. Если я увижу Хо-варда или короля, то смогу обратиться к ним. Главное празднество начнется только завтра, но веселье уже идет полным ходом.

Женщины шли среди деревьев, проходили мимо теннисных кортов, зеленых лужаек, площадок для игры в кегли.

Ада заметила:

— Даже в играх никто не осмеливается побеждать Генриха, он избалован хуже ребенка. Но наказывает король не по-детски жестоко.

Ноги Тины ослабели при мысли, что придется иметь дело с таким чудовищем. Сейчас ей стало тревожно, и заключительные слова письма Маргарет вспомнились с особой четкостью: «Леди Кеннеди выразит благодарность за оказанную милость, выполнив любое твое пожелание». Она постаралась выкинуть из головы пугающие мысли и решила надеяться на то, что английский король не потребует от нее никаких особых услуг.

Выйдя на поляну, которую почти сплошь занимали павильончики, Тина с удивлением воскликнула:

— Цыгане! Ой, Ада, сюда прибыли цыгане, чтобы развлекать двор. Они поддерживают секретные связи друг с другом. Интересно, смогу ли я узнать что-нибудь о Хите?

Женщины брели вдоль фургонов, обходя стреноженных лошадей и вглядываясь в смуглые лица кочевников. Табор был огромен, гораздо больше того, что останавливался в долине Гэллоуэй, и Тина подумала, что это, должно быть, английские цыгане. Какой-то коренастый малый ощерился в улыбке, разглядывая ее. Вместо того чтобы проигнорировать наглеца и удалиться с гордо поднятой головой, как она сделала бы раньше, Огонек решила заговорить с цыганом.

— Ты знаешь одного из ваших, которого зовут Хит? Хит Кеннеди из Шотландии?

Малый сверкнул зубами.

— Мы не признаем границ, мы — ромалэ, а не шотландцы или англичане.

— Да, да, я знаю, — нетерпеливо проговорила Тина. — Так ты слышал о Хите?

Тот рассмеялся:

— Цыгане не любят расспросов. Может, и слышал, а может, и нет.

Тина топнула ножной. Она решила, что ничего от него не добьется. Цыгане держались сами по себе, в точности как члены одного клана. Секретность и преданность друг другу были необходимыми условиями их выживания.

— Ну ладно, если встретишь его, то передай, что Огненная Тина здесь и ей необходимо его увидеть.

Цыган расплылся в улыбке.

— Если леди угодно, я могу услужить вместо него. Надо только отойти подальше.

— О-ох, — выдохнула Огонек и, подхватив юбки, поскорее удалилась от наглеца на безопасное расстояние.

— Что такое происходит с мужчинами? — спросила она у Ады.

Та пожала плечами.

— Эта штучка между ног для них — центр вселенной, независимо, король он или цыган.

Они проходили мимо молодой цыганки, которая наряжала дрессированных собачен, ее лицо показалось Тине знакомым. Но она не была уверена — в ярко-красных юбках и белых крестьянских блузках все цыганки походили одна на другую. Почувствовав спиной чей-то взгляд, Тина обернулась. Ну конечно, она помнила эти раскосые глаза и пухлый рот. Огонек не знала имени девушки. Она встречала эту смуглую красотку всякий раз, когда навещала Хита. Цыганка смотрела на леди с неприкрытой ненавистью. Тина подошла к ступенькам фургона.

— Меня зовут…

— Я знаю, — сплюнув, прошипела Зара. — Ты — одна из шлюх Кеннеди.

Щеки Валентины вспыхнули. С трудом подавив гордость, она продолжила:

— Хит здесь?

Зара пожала плечами:

— Был, да ушел.

— Когда вернется? — спросила Огонек.

Цыганка сверкнула глазами, она с удовольствием заколола бы эту рыжую своим ножом. Тина достала из кармашка золотую монету. Зара облизала губы.

— Он приходит и уходит.

Жадные смуглые пальцы потянулись за деньгами.

Тина крепче сжала монету.

— Почему ты меня ненавидишь?

В тишине обе женщины разглядывали друг друга. Наконец Зара ответила:

— Я была любовницей Рэма до тебя.

Леди Кеннеди ощутила, как ревность сжимает ее сердце. Было очевидно, что цыганка до сих пор вожделеет к темноглазому Дугласу. Огонек решила использовать эти чувства.

— Рэма схватили. Думаю, его доставили в Лондон. Мне нужен Хит, чтобы узнать, где его держат. — Она отдала Заре монету. — Ты мне поможешь?

Зара побледнела, но не хотела сдаваться так быстро.

— А может, я не захочу?

Тина задушила в себе остатки гордости.

— Захочешь, знаю, потому что я тоже была его женщиной и хочу помочь. Я сделаю все, чтобы спасти его, и ты тоже.

— Женщины, которые разделят с ним постель, всегда будут просыпаться счастливыми, — уколола ее Зара. Тина покачала головой.

— Больше не будет женщин. Его собираются повесить.

Глаза цыганки сузились, в них появился опасный блеск.

— Он был первым мужчиной, который подарил мне золото. И он был единственным, кому я позволяла снимать с меня серьги.

Огонек видела только одну серьгу, но Зара медленно подняла юбку и продемонстрировала второй золотой обруч, выглядывающий из густых черных кудрей между ее ног. Глаза Тины расширились: чертов развратник, пусть его повесят! Ее сердце сжалось так болезненно, что Тине показалось, будто оно начало кровоточить. Потом внутренний голос произнес: «Какая разница, сколько женщин он имел до тебя? Когда приходит любовь, все, что было раньше, становится ничем». Тина знала — она сделает все для освобождения Рэма, и оставалось надеяться, что Зара поступит так же. Леди повернулась, собираясь уйти, и цыганка спросила:

— Ты поможешь мне встретиться с королем?

«Если бы мне самой кто-нибудь помог», — подумала леди Кеннеди, но мудро смолчала. Она небрежно кивнула Заре, пытаясь показаться уверенной.

Ада уже торопила воспитанницу:

— В саду под тентами накрыли столы. Пойдем, поедим чего-нибудь.

— Извини, я не голодна, — ответила молодая женщина.

— Тебе надо поесть, иначе ты опять свалишься.

Тина потрясла головой.

— Не хочу давиться. А ты, конечно, поешь. Пойдем, я чего-нибудь выпью.

Столы ломились от плодов урожая этой осени. Ада положила себе мясного паштета и фруктового пирога. Тина взяла чашу сидра с пряностями. Рядом с ними послышались смех и мужские голоса: места за столом заполнялись придворными. Когда толпа расступилась, чтобы пропустить короля, Огонек заметила рядом с ним лорда Ховарда. Ей удалось только мельком увидеть, как мужчины что-то обсуждали, и толпа дворцоврго люда сразу же окружила монарха. Не успела Тина проложить себе дорогу, как другие женщины и мужчины уже потянулись к Генриху, словно железные опилки к магниту. Огонек и гувернантку бесцеремонно оттолкнули друг от друга, казалось, каждый в Гринвиче имеет какое-то свое неотложное дело к королю.