Проснись, моя любовь

Чарльз оторвался от нее и приподнял голову.

— Посмотри на меня, — прошептал он.

Морриган подняла глаза. Ее черные глаза, до этого казавшиеся ему пустыми темными дырами, теперь пылали страстью. Страстью к нему.

Чарльз рассмеялся тихо, торжествующе.

— Ты чувствуешь, дорогая, не так ли? Kama. Это так. Ты не будешь сражаться со мной, больше никогда не будешь. Ты — моя.

Сверкающие глаза замерцали. Страсть все еще на поверхности, но уже ускользает. Она сопротивлялась. Черт ее возьми. И его тоже. Он не допустит ошибку и не даст ей время снова передумать. Чарльз начисто забыл о своем намерении заставить Морриган умолять его. Все это было в его тантрических учениях. А он хотел ее страсти, хотел прямо сейчас.

Он приник к губам Морриган, обуреваемый собственной свирепостью и жаждой покорить ее. Она издала жалобный стон. Он немного ослабил давление, но отказался пощадить. Она — его. Он не позволит ей обманывать его, обманывать их. Вместе, навеки вместе — он и она. Как два лебедя.

Он расстегнул пуговицы на лифе ее платья.

— Не сопротивляйся, — прошептал он, наполовину умоляя, наполовину требуя.

Все слишком затянулось, он не может остановиться. Он не станет останавливаться. Тяжелый бархат соскользнул вниз с ее плеч, обнажая атласный корсет, который был частью приданого.

— Нет, не надо…

Чарльз закрыл слабый протест Морриган поцелуем. Он до талии спустил платье, затем повернул девушку набок, чтобы расшнуровать корсет.

Морриган напряглась, она просунула руки между ними и, что есть силы, оттолкнула его. Все еще прижимаясь к ней губами, Чарльз отбросил корсет и перекатил жену снова на спину. Морриган в ответ попыталась свести ноги вместе, но слишком поздно — он был уже здесь, расположившись меж ее восхитительных бедер.

Лорд приподнялся и захватил большим и указательным пальцами ее сосок, набухший от желания. Сквозь шелк сорочки Чарльз начал сжимать его — то мягче, то сильнее, снова нежно, потом резко ущипнул. Морриган задыхалась под ним, ее тело выгнулось дугой. Удовлетворенный, он отпустил ее губы, спустившись языком вниз по подбородку. Он ощутил зарождающийся внутри нее протестующий крик еще до того, как тот готов был вырваться из горла. Быстрый, как мангуст, Чарльз заглушил его своими губами, одновременно лаская другой сосок, сжимая то сильнее, то мягче, снова нежно, затем — резко.

Дыхание Морриган перешло в негромкие, страстные всхлипывания. Чарльз нерешительно выпустил ее губы и возобновил свое путешествие к грудям. От сексуального напряжения ее тело натянулось, больше не было никакого сопротивления. Когда он захватил ртом обтянутый шелком сосок, она выгнулась в грациозном движении, таком чудесном, таком прекрасном. Он жадно приник к нему сквозь сорочку, шелк которой был гладким и влажным, сосок — твердым и горячим.

От длинного отчаянного стона, вырвавшегося из горла девушки, его пах готов был разорваться от напряжения.

— Да, — прошептал он. — О Боже, да, да. Позволь мне слышать тебя. Стони для меня, Морриган, стони, я так хочу слушать тебя.

Его рот, присасываясь и покусывая, перемещался от одной груди к другой.

Морриган приподняла ноги, создавая опору его бедрам, таз наклонился, готовый принять его. Да, она была готова, больше никакой борьбы. Она — его, сейчас, сию же минуту. Он должен овладеть ею. Немедленно.

Рука Чарльза скользнула под юбку, ткань облепила запястье, поднимающееся все выше и выше.

— Бог мой, как ты горяча!

Он уперся в панталоны. Черт, они застегнуты! От страсти его пальцы стали совсем неуклюжими, чтобы справиться с маленькими круглыми пуговичками. Он услышал звук разрываемой ткани, но сосредоточился только на Морриган. И вот он здесь, его пальцы мнут мягкую кожу живота, погружаясь, касаются там, где она течет, словно знойная полноводная река. Он раздвинул полные гладкие складочки и, не теряя времени, дрожащими пальцами проверил ее готовность. Морриган дернулась в его руках, затем затрепетала.

— Шшш… — прошептал Чарльз. Он слышал, как его легкие усиленно перекачивают воздух. Это походило на дыхание Шивы после долгого трудного пути. Все его тело горело. Он сделает все возможное, чтобы и она горела так же жарко. Они будут вместе.

— Сожми крепко, милая, на этот раз никакой боли. Боже! — выдохнул он.

Его палец был зажат ее внутренними мышцами, захвачен жарким и влажным шелком.

— Никакой боли, только наслаждение. Бог мой, как ты туга, ты убиваешь меня. Продолжай, любимая.

Протиснув внутрь еще один палец, он ощутил раскрывающееся натяжение и сделал небольшие вращательные движения, чтобы смягчить легкую боль.

— Не напрягайся, подожди. Подожди, пока я войду. Вот теперь. Обхвати мои пальцы… да, вот так, попробуй удержать меня внутри… теперь расслабься, позволь мне опять войти… еще глубже… вот так. Удерживай меня, сильнее, да, расслабься, снова впусти меня. Тебе так хорошо, будет очень хорошо.

Заглушив вздох Морриган своими губами, он подстроил движения языка под стать своим пальцам — внутрь, вокруг, назад, внутрь, вокруг, назад, внутрь, глубоко погружаясь.

— Боже, да…

Морриган издала всхлипывающий звук, глаза ее были плотно зажмурены, рот раскрыт, задыхаясь. Она то прижимала его к себе, то водила руками по его плечам. Чуть позже Чарльз обучит ее всем премудростям. Если же она прикоснется к его обнаженной плоти сейчас, он просто взорвется.

Его пальцы выскользнули из ее тела. Морриган протестующе застонала, ее бедра приподнялись, пытаясь вернуть его.

— Скоро. Скоро, любимая, скоро, — напевал он вполголоса, раздирая брюки и широко разводя ей ноги — эти длинные роскошные ноги.

Он прижался к ней. Она была такой напряженной. Он нажал сильнее.

Морриган застонала — другим стоном — смесью боли и горя. Чарльз посмотрел на нее. Глаза широко раскрыты. В сфокусированных глубинах разверзлись черные ямы.

— Нет, — прорычал он, — я не позволю тебе все разрушить. Я не дам тебе уничтожить нас. Не сейчас.

Он прижался еще сильнее к ее сопротивляющейся плоти.

— Черт возьми, нет, — он погрузился внутрь, немедленно охваченный живым огнем. — Боже, не сейчас!

Она была так напряжена, как будто сжимала его в два раза сильнее. Чарльз чуть-чуть вышел, затем погрузился еще глубже, повторяя движения до тех пор, пока не прижался к ее лону.

Он осторожно перенес свой вес на Морриган. Пот бисеринками выступил на лбу и капал вниз на ее бледное лицо. Он видел в ее глазах зарождение настоящей боли, но кроме этого, воспламенение чего-то более жаркого. Она — его, подумал он с удовлетворением. Он может не торопиться. И взять ее с собой.

— Расслабься, Морриган, расслабься для меня, любимая. Все хорошо, очень хорошо. Позволь мне доставить тебе удовольствие, — напевал он, медленно уверено выходя, затем кружа и погружаясь, то короткими соблазняющими, то глубокими требовательными проникновениями.

Морриган выгнула бедра.

Чарльз сжал зубы.

— Да, да, именно так, любовь моя… поддерживай меня, сопровождай меня… возьми меня, прими меня всего… еще больше… возьми, любовь моя, возьми…

Он ощущал, как приближается ее оргазм. Мышцы сжались, захватив его. Она сопротивлялась, но он не позволил ей отступить, вонзаясь все сильнее и глубже, шепча ее имя, произнося чувственные любовные нежности. Звук яростного биения плоти о плоть эхом разносился по тихой дубраве.

Где-то короткой резкой трелью отозвалась птица. Он слышал так же хорошо, как и ощущал ту истекающую влажность, которую сам создал. Вдруг тело ее приподнялось вверх, полностью раскрываясь.

В момент своего освобождения она приняла его целиком и полностью. Все ее тело содрогнулось в конвульсиях, натянув и сжав каждую мышцу.

— Боже! О Боже! — Чарльз задыхался. Мир вокруг взорвался, унося его за собой.

Он обессилено упал на грудь своей жены — теперь уже настоящей жены, делящей с ним не только имя, но и тело.

Глава 20

Элейн смотрела на чистое синее небо, ощущая на себе безжалостно палящие лучи полуденного солнца. Она чувствовала себя так, будто ее вдавили в землю; трава щекотала неприкрытые части тела, которые не полагалось так непристойно выставлять. Вся нижняя часть болела и горела, общий пот склеил ее тело с телом лорда. Его грудная клетка то расширялась от вдоха, то опадала при выдохе, заставляя жесткий ковер волос вдавливаться и тереться через женскую сорочку об ее нежные груди.