Алые ночи

Следом за Сарой Майк переходил из комнаты в комнату и понимал: даже если сейчас Брюстер Ланг живет здесь, то с недавних пор. Вероятно, когда-то в одной из этих комнат помещалась библиотека. На стенах остались следы от стеллажей, а более светлые прямоугольники обозначали места, где раньше висели картины.

Майк обернулся к Саре.

— Я знаю, что Ланг и его семья сторожили этот дом в 1941 году и что он сам теперь живет здесь. А кто занимал дом с послевоенного времени до того, как в него вселился Ланг?

Сара удивленно подняла брови.

— Выходит, ты ничего не знаешь? Лет десять или двенадцать здесь жил один историк из Уильямсберга с семьей.

— А почему не кто-нибудь из Макдауэллов?

Сара пожала плечами:

— Они не любят этот дом. Рэмзи его не выносит, его сестра — тоже.

— Так почему же его не продали?

— До недавнего времени продать его было просто невозможно: дом должен был принадлежать семье вплоть до начала двадцать первого века. Кто-то из Макдауэллов пару лет назад составил завещание, отдельно указав, что ферму можно продать не раньше…

— …двухтысячного года, — закончил Майк. — А при чем тут историк?

— Всех подробностей я не знаю, но, кажется, мать мистера Ланга сбежала с кем-то, когда он был еще ребенком. — Сара пожала плечами. — После этого отец мистера Ланга перестал следить за состоянием построек, поэтому дядя Алекс переселил их двоих — кстати, мистеру Лангу в то время было лет семнадцать или восемнадцать — в другой дом, а ферму сдал в аренду историку. Тот как раз женился, за время жизни здесь у него появились дети. Но все это было давным-давно. К тому времени как я родилась, отец мистера Ланга уже умер, а сын один жил в этом доме.

— Хочешь сказать, у Ланга имеется и другой дом? И ему есть куда пойти?

— Значит, ты все-таки решил переселиться сюда?

— Возможно. Вместе с Тесс, ее ребенком и…

— Про Рэмзи не забывай.

— Ах да. И с Рэмзи.

— Ни с кем не желаешь делить сестру?

— Честно говоря, — тихо признался Майк, — я хотел бы, чтобы кто-нибудь был только моим.

На мгновение их взгляды встретились. Сара отвела глаза первой.

— Ну что, пойдем наверх?

— С тобой — куда угодно, — откликнулся он.

— Тогда я в амбар.

— Только через мой… — встрепенулся Майк. — Ясно, ты поймала меня на слове. Веди.

Поднявшись по лестнице, они осмотрели четыре спальни и одну большую ванную. Она была сплошь выложена черно-белой плиткой по моде 30-х годов.

— Тут я бы все оставила как есть, — сказала Сара.

— Понимаю. «Оригинальное архитектурное решение».

Голос Сары зазвучал почти чопорно:

— Когда я воспользовалась этими терминами, рассказывая о доме, я имела в виду то, что лепнина не изменилась с тех пор, как в 1674 году построили этот дом. К твоему сведению, эта ванная отделана довольно современно.

Майк осмотрел старинный умывальник-стойку и необычно высокий, как трон, унитаз.

— Значит, все остальное здесь сравнительно новое?

— Да. — И Сара вновь пустилась в рассуждения о лепнине и панелях.

Опять услышав слово «оригинальный», Майк рассмеялся.

— Ты просто не понимаешь, какую ценность представляет этот дом! — упрекнула Сара, пряча улыбку.

— Если это понимаешь ты, значит, все в порядке. Можешь распоряжаться им так, как сочтешь… — Вдруг сообразив, что он несет, Майк оборвал себя. — А кухня здесь есть?

Сара почти бегом спустилась по лестнице, Майк направился к ступенькам не торопясь. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что этот дом принадлежит ему. Стоя на верху лестницы и глядя вниз, он представил себе, как хлопают застекленные двери, как дети бегают из дома во двор и обратно. А Сара созывает их ужинать.

— Ну что ты там застрял? — окликнула она, посмотрев вверх. — Здешняя кухня — какой-то ужас. На пол в ней лучше не смотреть.

Майк спустился и вошел в пристройку, которую, по словам Сары, возвели здесь примерно в тридцатых годах.

— Вероятно, когда ремонтировали ванную, — пояснила она.

Очарования, присущего ванной, кухня была лишена. Старый линолеум на полу был истертым до такой степени, что сквозь него виднелись доски. Вся кухонная мебель и техника были отделаны в модных в 70-е годы тонах авокадо, дверцы шкафов покосились.

— Этой кухне не помешал бы ремонт, — сказала Сара.

— Да, и мраморные белые столешницы. Можешь повторить, слушать тебя мне пока не надоело.

— В субботу попросишь Ариэль. Ведь это ей жить здесь имеете с тобой. Если, конечно, ты не достанешься Эрике.

Может, подействовали имена из реального мира, может, шорох белки, забравшейся в дымоход, но оба мигом вернулись из прошлого в настоящее. И посмотрели друг на друга долгим взглядом.

Молчание нарушил Майк:

— Старая беседка еще цела? В прошлый раз я так увлекся арсеналом Ланга, что не заметил ее.

Лицо Сары просветлело.

— Так ты про нее знаешь? Помню, в детстве я видела эту беседку: такая прелесть, с решетчатыми стенками!

— Бабушка рассказывала, что пряталась в этой беседке, когда жизнь в городе становилась для нее невыносимой.

— Звучит печально.

— Насколько я знаю бабулю, она была способна создать хаос любых масштабов. Как думаешь, где она находится, эта беседка?

Сара вынула из кармана платья листок бумаги, который оказался картой.

— Вот еще одно преимущество платьев: в них есть карманы. В отличие от джинсов.

— В джинсах полно карманов!

— Но все они плотно прилегают к тем частям тела, которые женщины вовсе не хотят зрительно увеличивать.

Майк рассмеялся.

— Что правда, то правда. Ну и где беседка?

Он потянулся к карте, но Сара увернулась.

— Не отдам! Мне нравится, когда ты следуешь за мной по пятам.

— Мне тоже. Особенно вид сзади.

Через десять минут они подошли к старой беседке — более живописной, чем запомнилось Саре. Майк не заметил ее в первый раз, потому что беседку скрывали из виду разросшиеся кусты высотой не меньше восьми футов. Со стороны дорожки они казались непролазными, но Сара знала, где искать в них проход.

Беспокойство о том, что вход в беседку зарос сорняками, оказалось напрасным: мистер Ланг усердно выпалывал их и подстригал траву. Над беседкой нависали низкие ветви бука, землю под ним устилал мох.

Беседка была восьмиугольной, разместиться в ней могло лишь два человека, решетчатые стенки недавно были заботливо покрашены в зеленовато-голубой цвет. И само строение, и его окружение выглядели так уединенно и романтично, как и описывала бабушка Майка.

Майк закончил осмотр, и Сара уже думала, что сейчас он решит, что с фермы пора уходить — несомненно, в целях безопасности, — но, к ее удивлению, он вытянулся рядом с ней на мягкой ароматной траве и заложил руки за голову. Его локоть почти касался бедра Сары.

Она прислонилась спиной к дереву. Ей тоже не хотелось уходить отсюда. Никогда.

— Надо тщательно осмотреть весь дом, — в тишине обронил Майк.

— О да, обязательно.

— Можно подумать, тебя эта перспектива только радует.

— Мне нравилось помогать Люку перестраивать Эдилин-Мэнор.

— И ты не прочь приложить руку и к этой ферме. Вот что я тебе скажу: дизайнером будешь ты, а пилить доски, так и быть, я.

Саре хотелось засмеяться, но она удержалась. Она так и не примирилась с тем, что Мерлинс-Фарм ей не видать как своих ушей.

— Ремонтом захочет руководить твоя жена.

— До свадьбы мне еще далеко. С моей работой не стоит строить планы даже на завтра — а вдруг к тому времени меня уже нe будет в живых?

— Значит, и меня тоже, — беспечно отозвалась Сара.

— Нет, пока у меня есть силы дышать, — негромко отрезал он.

Повисла неловкая пауза, Сара решила вернуться к разговору о доме.

— По крайней мере панели на стенах здесь все те же, как во времена первого Мерлина.

— Это еще кто такой?

— Я про Александра Макдауэлла, — улыбнулась Сара. — Извини, эта шутка понятна только в узком кругу: всех первенцев в роду Макдауэллов называют Александрами. Они ведут свой род от Ангуса Мактерна Харкорта из Шотландии, который основал наш городок и назвал его в честь жены.