Страница 45 из 54
- Какую стену? - Хотел, было, закрыть дверь Леша, но ему этого не позволили сделать.
- Возле лифта. Красными буквами. - Пояснили дядя любезно.
- Месяц уже нас изводишь, - заявил еще какой-то воинственный дедок, скептически рассматривая наш коридор.
- Мы стираем, а ты пишешь, мы стираем, а ты пишешь, - пришла в себя и Семеновна.
- Ааа, вы про первый этаж? - Леша был наслышан о местных баталиях отряда пенсионеров и мелких хулиганов, и крайне удивился таким поворотам событий, не ожидая, что обвинять в таком будут именно его.
- Вам что, - поглядел он на толпу бабушек и дедушек, - врачи всем что-то не то навыписывали? Что вы несете? Офигеть…
Его слова вызвали целую бурю протестов.
- Не хами!
- Хулиган!
- Гражданин участковый, сделайте что-нибудь!
- Что я сделаю? - Развел руками позади стоящий паренек в форме, которому совсем не хотелось ввязываться в подобного рода скандалы. - Зачем этому человеку писать всякую чушь? Видно же, что про группу подростки писали, а не взрослые люди.
- И то верно, - оживился староста, - извините, Алексей Евгеньевич, значит, да, не вы преступник. Кто-то из вашей семьи.
- С чего вы это решили? - Удивился еще больше Леша. - Вы все с ума сошли? Я думал, старческий маразм штука не заразная. Идите, пожалуйста, отсюда.
Пенсионеры опять завозмущались, загалдели, демонстрируя, каким может быть рассерженный улей.
- Каков молодец на язык!
- А квартира-то у них какая, а? Обои какие, гляньте! А пол? А потолок?
- Кому кроме них над нами издеваться?!
- Да видели мы, Аркадьич, ужас, а не дом! Таким что у себя малевать пакость всякую, что на общественных стенах…
- Вы унижаете искусство! - Дополнил общую картину дребезжащий голос бывшего академика наук, а ныне первого сплетника во всем доме. - Айвазовский и Шишкин перевернулись в гробу, когда свет увидел это!
- Сектанты, - проорала какая-то бабушка божий одуванчик, - вы что, ритуалы тут устраиваете? Ну и рожа вон там у них! Это что, ваш божок? - И она очень невежливо ткнул пальцем в сторону Чуни, надменно глядевшего на незваных гостей
При этом пара старушек, стоящих на лестничной клетке и выглядывающих из-за плеч дедков, перекрестились. Мне, не спешившей представать перед соседями, было дико смешно.
- А какая вам разница, - вызверился Алексей, - какой у нас дома интерьер? Как хотим, так и живем!
- Вот именно, - поддержал его вдруг милиционер, вспомнивший вдруг, что именно в этом доме живет какой-то знаменитый, но чудаковатый художник, - пойдемте, господа жильцы.
- Я сначала хочу узнать, - упрямо заявил Леша, не стесняющийся того, что он стоит в одном полотенце, - почему вы думаете, что эту вашу глупость на стене писал кто-то из моей семьи? Нам что, заняться нечем больше?
Староста, рассыпаясь в извинениях (все-таки он был самым культурным из присутствующих), объяснил, что в этот раз стену изрисовали особенной краской, и подобного рода красящая жидкость есть только у моего отца. На это Леша сардонически расхохотался и заявил, что его брату-художнику больше заняться нечем, как разрисовывать стены в подъезде дорогущей краской, когда как у него куча заказов в мастерской.
- Да как он вообще художником стал? - В один голос возмутились Семеновна и академик. - Да в наше время бы его…
- Как стал, так и стал, - вдруг вышел из лифта Томас, который возвращался из своей мастерской. Его очень задели слова соседей. - Я, между прочим, художественную Академию Искусств заканчивал. И что тут вообще происходит?
- Это не ты ли, случайно им подъезд разрисовываешь тихими ночами? - Язвительно спросил Леша, застывший статуей Аполлона на пороге.
- Что? Подъезд? - Удивился тот. - Я такие заказы не принимаю. Рисую исключительно на холстах.
Когда папе с шумом объяснили, по какому поводу делегация отважных пенсионеров пришла к нам, он даже рот приоткрыл. Если для дяди слова незваных гостей были новостью, то для Томаса - настоящим открытием. А когда ему сказали, что многострадальная стена изрисована вроде бы как его краской, он возмутился и принялся ругаться.
Староста, который подумал вдруг, что молодой сосед, зябко поеживающийся на сквозняке, все-таки не может быть автором надписи, да и его старший брат-художник с гнездом на голове на эту роль не подходит, предположил, что виновники - это дети, живущие в квартире: то есть я, сестра и брат.
Началось новое разбирательство, на которое были вызваны я и Эдгар, сонно потирающий красные глаза. Он не спал целую ночь, воюя против флотилии пришельцев. Кажется, несмотря на все усилия домашнего компьютерного гения, выиграли все же инопланетяне. Такой вывод я сделала тогда, потому что братец все бормотал: "моя Венера, моя Марс, мои колонии…"
Мы пришли и на нас начали наезжать.
К счастью, за меня заступилась Семеновна. Как-никак, ее внучка Настя все-таки общалась со мной с самого детства, и эта старушенция меня хорошо знала и даже жалела, что я родилась в такой ужасной семье. Она меня даже подкармливала в детстве, считая, что я недоедаю!
- Катя в ихней семейке самая приличная, - удостоилась я похвалы от разошедшейся Семеновны, - не сошла еще с ума девка. Не будет она такой ерундой страдать.
Мне лишь оставалось скромно кивать головой.
Моего братца комиссия пенсионеров тоже призвала негодным для подобного рода делам, потому что, как оказывается, наши соседи считали его кем-то вроде Дауна. Потом принялись обвинять отсутствующую Нелли, но в результате папа, Леша и, почему-то молоденький милиционер просто-напросто закрылись в квартире, решив переждать бурю добровольных избавителей подъезда от хлама и надписей.
А через неделю староста и его дружки-подружки вновь явились к нам. Просить прощения - они вроде бы почти поймали настоящих любителей исписывать чужие стены, и теперь им было очень стыдно, что они подумали на нас. По их словам это были мальчишки в капюшонах и с баллончиками в руках. Ребята успели подписать над названием группы словосочетание "тупая попсятина". Видимо они очень не любили группу "на краю" и решили таким образом показаться свою нелояльность к ней, но были пойманы бдительной подъездной охраной. А уж та, не разбираясь в современном жаргоне, приняла пацанов за давешнее хулиганье. Участки рейда даже оттерли нехорошие слова ацетоном.
Через пару дней после повторного визита вежливости я все таки узнала, кто был автором нелепой мазни
- Ну, красиво вышло? - спросила Нелька, когда мы вдвоем проходили мимо памятной надписи, возвращаясь с магазина.
- Что вышло? - Не поняла я ее, обдумывая, есть ли в учебнике ответы на семинарские вопросы или мне лучше пойти к Нинке и все списать у нее?
- Надпись. - Довольно откликнулась девочка.
- Какая?
- Вот эта, - указала на стену сестра, - про группу "На краю". Это же я со своими тогда ее рисовала полночи. - И сестра расплылась в широкой улыбке. - А стариканы поймали каких-то левых…
- Прием, девочка, о чем задумалась? - Услышала я голос Келлы. - Эй, певун, пни ее, мне скучно говорить в пустоту.
Сам себя пни. Что за манеры вообще?
- Вы должны быть очень счастливы, - почему-то произнес барабанщик, которому Кей ничего не ответил, - очень!
- Почему мы должны быть счастливы? - Не совсем поняла я.
- С вами два крутых парня. Рок-звезды и все такое. - Вежливо пояснил музыкант.
- Какие рок-звезды? - Прикинулась я валенком, но тут же поняла, что это будет выглядеть глупо и наигранно. Поэтому пришлось добавить:
- Мне все равно.
- Да ну? - Искренне удивился Келла, - даже автограф не попросишь?
Я так же искренне поразилась. Какой еще автограф? Может, мне ему еще руку пожать и неделю не мыть или попросить на попе расписаться и сделать потом татуировку?
- Мы тебе можем дать автограф,- продолжал обладатель синей копны волос, как ни в чем не бывало, - могу даже мой медальон в форме логотипа группы подарить.