Дерзкая пленница

— Твои люди будут ждать тебя, — сказала она.

— Пусть ждут, — отозвался он спокойно и гладил ее по спине до тех пор, пока она не расслабилась.

Глава 12

Леди Эмма поняла, что любит, уже после первой же ночи. Ничего подобного она в жизни не испытывала. Эсме, высокий белокурый воин, поражал ее всякий раз, когда она взглядывала на него. Журчащие французские фразы, которые скатывались с его уст, просто очаровали Эмму. Она могла слушать его ночь напролет. Эсме понимал, что речами скорее покоришь женщину, чем самыми страстными телодвижениями. Когда он поднялся на рассвете и стал одеваться, она пришла в отчаяние. Она хотела было просить его вернуться с наступлением ночи, но тут же возблагодарила всех святых в небесах, что не успела обнаружить перед ним свою жажду, ибо он пробормотал:

— Je suis desolenote 12, что должен покинуть тебя теперь, ma petitenote 13. Как только стемнеет, я вернусь в твои объятия.

А Эмме хотелось, чтобы он остался с ней навсегда. Никакого другого мужа ей не нужно. Она думала только о том, как женить его на себе. Эмма сложила старую теплую шаль, которая не очень была нужна ей, и понесла ее Мораг.

Старуха вздохнула:

— Значит, опять пошло-поехало… Где появляется мужчина, там появляется страх забеременеть.

— Мораг, теперь я страшно хочу родить ребенка. Дай мне чего-нибудь, чтобы я была плодной.

— Вы выпили столько отвара из папоротника, и теперь боитесь, что стали бесплодной? — усмехнулась Мораг.

— Вот чем ты поила меня! — воскликнула удивленная Эмма.

Мораг не обратила внимания на ее слова.

— От бесплодия помогает лебеда. Сделайте себе смесь из настоя лебеды и меда.

— Да где же я возьму лебеду?

— А ее везде хватает. Она растет на навозных кучах! — засмеялась Мораг в лицо этой утонченной леди.

Этот день казался Ги бесконечным. Пришло время отправляться в Лондон, и необходимо как следует все подготовить. Ги не мог оставить в Годстоуне много воинов — Вильгельм приказал, чтобы он привел весь отряд, поэтому Ги решил не брать с собой Рольфа, а поручить ему охрану поместья. Рольф был единственным человеком, которому Ги полностью доверял. А его очень беспокоила судьба Лили — ведь теперь он будет не в состоянии защитить ее. Ночных набегов и грабежей больше не было, и Ги надеялся, что они уже не повторятся. Он твердо решил, что по возвращении так отстроит и укрепит свои владения, что сам сатана будет ему не страшен. Саксы оказались просто дураками, когда дело коснулось защиты страны. Норманны лучше строили, лучше были организованы, лучше воевали. Ги подумал: «Какое это упущение, что скотоводы, пастухи, землепашцы не имеют оружия и не могут — да и не умеют — защищать свою землю! Это тоже надо изменить». Он полагал, что лорду нечего бояться восстания своих вооруженных крестьян, если он справедливый хозяин и может защитить крестьянские семьи в случае нападения врага, предоставив им убежище за прочными стенами замка.

Ги оставлял Окстед на попечение Эдварда, потому что тот хорошо знал, как управлять этим поместьем, да он и не мог взять сакса в Лондон.

Кузнецы работали днем и ночью, чинили, драили, точили. Из свежесрубленных лиственниц изготавливали древки копий. Двор заполнился вооруженными людьми. Одни начищали оружие, другие отдыхали, облокотившись на мечи, лезвия которых были воткнуты в землю. На телеги грузили провиант и фураж. Тщательно упаковывали награбленное добро, чтобы под охраной доставить его Вильгельму. Выступление отряда было назначено на завтра.

Ги не терпелось вернуться к Лили, и когда он сообщил своим людям, что приближается время вечерней трапезы, те заулыбались, прикрывая ухмылки ладонями, потому что день был еще в самом разгаре.

Войдя в зал, он поискал глазами Лили, но увидел только леди Элисон, занятую своими хозяйственными делами.

— Где Лили? — спросил он.

— Она не показывалась внизу целый день. У вас с ней все в порядке? — подозрительно спросила она.

— Все прекрасно! — И, улыбнувшись леди Элисон, Ги побежал наверх, прыгая через три ступеньки.

Лили подняла голову от рубашки из тонкого шелка, которую она шила для Ги, и вспыхнула, когда его взгляд смело остановился на ней.

— Наденьте ради меня что-нибудь красивое сегодня вечером, cherie. Я хочу, чтобы все мужчины Годстоуна сошли с ума от зависти.

— Я думаю, мне, наверное, не стоит спускаться сегодня к трапезе, — отозвалась она неуверенно. — Пусть принесут что-нибудь сюда. Я в общем-то не голодна.

— Черт побери! — загрохотал он. — Вы стыдитесь того, что вас назовут моей любовницей! Но не девкой же! Этого я никому не позволю, — насмешливо сказал он.

В ее глазах затрепетала боль; в тот же миг он уже держал ее в объятиях.

— Прости меня, любимая, я не то сказал! Ты ранила мою гордость… Я вовсе не собираюсь выставлять тебя напоказ, как завоеванную добычу. Мы поедим здесь, наверху, вдвоем, если тебе так больше нравится.

— Ах, Ги, я просто не смогу вынести, если то прекрасное, что нас связывает, кто-нибудь испортит всякими усмешками или непристойными жестами. Ты же знаешь, каковы мужчины!

Он, хмыкнув, сказал:

— Вот и хорошо, завтра вы избавитесь от моего обременительного присутствия и сможете показаться на людях без всякого смущения.

— Я так боюсь за тебя!

Ги засмеялся, закинув голову.

— Глупышка, это я боюсь за тебя. Боюсь, что тебя отнимут у меня, а ведь миновала целая жизнь, пока я тебя нашел!..

Лили обвила руками его шею и встала на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его губ. Ги оторвал ее от пола и закружил.

— Я думал, этот день никогда не кончится, — прошептал он.

— Ты слишком забегаешь вперед — до ужина еще целый час.

— Я совсем не хочу есть, — сказал Ги шутливо, покусывая мочку ее уха. Он расстегнул ее пояс, но она так же быстро снова застегнула его и увернулась от Ги.

— Мне нужно снять с тебя мерку. Пока тебя не будет, я сошью тебе новую одежду. Пойдем на террасу и выберем ткани. Вот, одна рубашка уже готова!

Ги пропустил тонкий шелк между пальцами.

— Мне думается, она слишком хороша для меня. Вот что я тебе скажу, дорогая: я пойду с тобой на террасу, если потом ты наденешь эту рубашку — я хочу посмотреть со стороны, как она выглядит.

— Это неприлично! — Она сделала вид, что неприятно удивлена, а он ухмыльнулся, представив себе эту картину.

Они вошли на террасу, и через несколько минут она наполнилась привлекательными молодыми женщинами, окружившими Ги и всячески выражавшими ему внимание. Лили поразилась: —они открыто заигрывали с ним и бросали на него весьма зазывные взгляды. Впервые Лили узнала, что такое уколы ревности, но, внимательно понаблюдав за Ги, она убедилась, что он совершенно нечувствителен к этим женским уловкам. Роскошные ткани были живописно разложены по всей террасе. Каждая девица спешила дать Ги совет, что ему пойдет. Саксы любили яркие, резкие цвета; норманны же предпочитали более сдержанные тона, они носили одежду, сшитую в основном из темных или неокрашенных тканей. Ги дотронулся до черного бархата, но Лили быстро покачала головой. Он ухватился за коричнево-серую ткань, но она скривила губы.

— Когда вы так кривите губы, дорогая, я не знаю, собираетесь ли вы плюнуть в меня или поцеловать! — засмеялся Ги, и женщины посмотрели на нее с завистью.

Наконец Ги выбрал бархат густого вишневого цвета, какую-то тонкую темно-зеленую ткань и еще бархат — глубокого красно-коричневого оттенка. С Ги сняли мерку, обсудили крой рукавов. Когда с этим делом было покончено, Лили попросила Эдит прислать им ужин в покои.

— Помочь вам расчесать волосы? — спросила та.

Ги прошептал ей что-то на ухо, и Эдит, вспыхнув, выбежала из комнаты.

— Что вы ей сказали? — спросила Лили.

— Что мы хотим быть одни и что я сам уложу вас в постель сегодня ночью.

Note12

Я в отчаянии (фр.).

Note13

моя крошка (фр.).