Страница 20 из 23
Дальше – будь я тем, что тебе вообразилось, с теми возможностями, что ты мне приписываешь, минуя десяток ходов и позиций, ввёл бы не одну дивизию, а три, весь добровольческий корпус, в «соседнюю» Москву, посадил на престол своего человека. Хотя бы и самого Лавра Георгиевича Корнилова, ему там едва пятьдесят пять исполнилось, юноша по нынешним понятиям для политика. Он бы навёл и справедливый, и демократический порядок, причём переместившись только вдоль временно́го потока, совсем не поперёк. И к чему в подобном случае такие сложные вариации, как ты себе вообразил?
Берендеевка – идеальная точка исторической развилки. Ты там не был, так у Миллера спроси. Я видел, как у войскового старшины слезы на глаза навернулись, когда корниловцы строевым шагом по плацу ударили. А ещё лучше тебе Уваров всё обрисует. Тот уж душой не покривит. Ты хороший штабист, Фёдор, но вообразить не можешь, что значит – с остатками роты безнадёжно оборонять последний рубеж, глупо надеясь, что хоть взвод ему Миллер подкинет. И вдруг увидеть за спиной выходящую из леса цепями дивизию, которая штыковым ударом опрокинула и уничтожила врага, которому четверти часа не хватило, чтобы разобраться и с остатками наших войск, и с Олегом Константиновичем лично…
В этих условиях кто помешал бы генералу Берестину, герою Каховского сражения, и мне, разумеется, совершить прямо там государственный переворот или мирную передачу власти кому заблагорассудится? – Ляхов прервался, закурил, раза три подряд молча затянулся. Потом спросил: – Что, Фёдор Фёдорович? Не один ты умеешь неудобные вопросы задавать. Некая кавалерственная дама, там присутствовавшая, мне потом излагала свои дамские чувства. «Когда я увидела генерала Берестина, чеканящего шаг навстречу Олегу, я подумала: «С таким лицом и манерами идут убивать!» Через полчаса она сменила мнение на прямо противоположное.
Фон Ферзен задумался. Как положено немцу, думал долго. Вадиму даже стало надоедать смотреть на его глубокомысленное лицо. Но мешать он не собирался. По крайней мере, сигару можно выкурить спокойно. А сигары он использовал, чаще всего чтобы выглядеть солиднее и независимее и иметь возможность окутываться клубами ароматного, почти непроницаемого для посторонних взглядов дыма.
– Не имею возможности с тобой спорить, Вадим, – наконец произнёс барон. – Но ведь, если додумывать до конца, всё это бессмысленно, глупо, натянуто – как хочешь… Тебе лично я готов верить, как ты недавно поверил мне. Понимаешь – тебе лично. – Ферзен, то ли начиная проваливаться в глубины алкогольного любомудрствования, то ли имитируя это (что Ляхову казалось более достоверным), подскочил со своего места, пересел рядом с Вадимом и дружески обнял его за плечо. – Ну, вот давай ещё выпьем и договоримся – я твой верный паладин в любой предложенной ситуации…
Неужели барон настолько не понимает характера своего коллеги и якобы приятеля, что пытается так вот примитивно его подловить? Или действительно торопливо, не ожидая горячей закуски, принятые двести грамм так понесли боевого офицера? Непохоже. Даже среди своих начинаются игры? Ляхов поморщился.
– Федя! На какой хрен мне паладины? – Грубость в сочетании с лёгкой злостью в голосе – самое то. – Если, как ты вообразил, я способен повелевать мирами, воздвигать и рушить троны, перемещаться вдоль и поперёк времён – зачем мне ты, Олег, Чекменёв, вообще любой бессмысленно-смертный человек? Я вас могу даже не видеть среди туманных проявлений лишённой самосознания природы!
Сильно было сказано, как Вадиму показалось. И достаточно близко к истине. Но тут же он и смягчил посыл, после очередной рюмки водки, сноровисто налитой половым каждому из, на его взгляд, слишком раздражённых офицеров.
– Видишь, до чего договориться можно, если, вопреки уважаемому нами обоими монарху, начать бесконтрольно умножать сущности? И пить нам хватит – не для того ведь встретились. День завтра, как бы там ни было, обещает быть трудным.
…Переговоры с Сильвией Президент решил провести не в одной из своих резиденций, а на неприметной по нынешним временам даче в старомодно-уютном посёлке неподалёку от МКАД, принадлежащей Философу. Построенная в первые послевоенные годы для его деда по материнской линии, члена-корреспондента Академии медицинских наук, она наилучшим образом удовлетворяла требованиям конфиденциальности и безопасности. Именно тем, что ничем не выделялась из десятков подобных, расположенных на порядочном удалении друг от друга, с участками от гектара и больше, обнесённых не слишком высокими дощатыми заборами. В те времена развитого тоталитаризма проблемами безопасности творческие люди не слишком были обеспокоены – от «органов защиты пролетарской диктатуры» всё равно не спрячешься, если что, а бытовая преступность реальной опасности не представляла, поскольку посягательство на жизнь и имущество «государственных дачников» тянуло не на обычные год-другой, а на полновесную пятьдесят восьмую статью. Пункт – терроризм, от двадцати пяти лет до вышки, как прокурор взглянет. Оттого достаточно было держать сторожа-дворника-садовника в одном лице, калитку запирать на щеколду и вполне полагаться на участкового милиционера в старшинском звании.
Сейчас, естественно, меры безопасности были несколько усилены, но не до «рублёвских» масштабов. Само собрание тоже не должно было привлечь излишнего внимания. Соседи давно привыкли, что почти каждый выходной сюда съезжались многочисленные компании: летом купаться в речке и плавать на байдарках, зимой кататься на лыжах со склонов глубоких оврагов.
В этот раз несколько машин с неприметными номерами, подъезжавшие с утра до полудня, тоже никого в ближних окрестностях не заинтересовали. Если бы даже кто-то от скуки проявил любопытство, узнать главу государства в одном из десятка примерно одинаково одетых «по-походному» мужчин едва ли было возможно, просто из-за невероятности такого допущения.
Сильвия с Императором, Секондом, Фёстом и сопровождающими лицами прибыли на довольно потрёпанном внешне, но подготовленном «ин леге артис» микроавтобусе «Баргузин» и вместительном, но ничем не примечательном джипе. Чтобы в пути не случилось задержек и недоразумений с ДПС, на переднем сиденье ехал приглашённый Фёстом «для обеспечения» полковник Службы собственной безопасности МВД, член «Чёрной метки».
Олег Константинович всю дорогу после перехода в параллельную реальность неотрывно смотрел в окно, жадно впитывая детали и подробности здешней жизни. По выражению его лица трудно было судить о реакции на способ перемещения в «иной мир» и окружающую действительность, а от каких-либо вопросов и собственных оценок он пока воздерживался. По привычке географа и этнографа предпочитал составить собственное, незамутнённое представление о «неведомой стране», в которой довелось очутиться.
Одет он был, как и большинство пассажиров автобуса, в высокие десантные ботинки и выцветший камуфляж, весьма удобно для похода за грибами в окрестные, довольно влажные, а местами и заболоченные леса. На поясе универсальный нож с тридцатисантиметровым клинком, под курткой в наплечной кобуре пистолет, больше для самоуважения. Не пристало первому дворянину империи ходить без оружия.
Одна Сильвия выделялась в мужской компании голубыми джинсами, заправленными в высокие замшевые сапожки, и элегантной курткой того же материала и цвета.
В километре и трёхстах метрах от поворота к даче «гости», не останавливаясь, отметились на импровизированных контрольных постах – первом, организованном Фёстом, втором – президентском.
Погода стояла самая что ни на есть благоприятная. И для прогулок по лесным тропинкам, и для дружеского застолья на обширной веранде. Ярко-синее небо, покрытое редкими белоснежными облаками, температура около двадцати градусов, лёгкий ветерок, пахнущий нагретой сосновой смолой и хвоей, полевыми цветами и боровой сыростью, пение птиц и жужжание пчёл.
Умели люди выбирать подходящие для отдохновения места, если и через полвека с лишним вокруг незаметно никаких признаков цивилизации, за исключением электрических столбов.