Навстречу завтрашнему дню

Мгновение спустя он почувствовал, что она упирается, и, оглянувшись, увидел, что она стоит, словно прикованная к тротуару, в то время как парижане поспешно проходят мимо.

Его глаза встретились с ее взглядом. Он вернулся на два шага назад, остановившись в нескольких дюймах от нее, пытаясь отыскать в ее глазах то, что он так отчаянно хотел увидеть.

— Кили?

Она не отвела глаз, но они становились все больше, глубже, темнее до тех пор, пока он не утонул в их зеленой глубине.

— Я хочу тебя, — прошептала она. — Ты нужен мне целиком и полностью. — Он не слышал ее слов, но прочел их по ее губам.

Она увидела, как он сглотнул, увидела, как подскочил его кадык. Он правильно ее понял. Он положил руки ей на плечи, приблизился к ней еще на полшага, так что она ощутила прикосновение ткани его одежды.

— Ты знаешь… — попытался заговорить он, но слова застряли в пересохшем горле, и ему пришлось предпринять вторую попытку. — Ты знаешь, что я хочу этого больше всего на свете, и позже я возненавижу сам себя, если заставлю тебя передумать. Но, Кили, ты сейчас чрезвычайно уязвима. Твои эмоции достигли высшей точки. Мы поужинали в интимной обстановке при свете свечей, с вином, к тому же это Париж, самый романтический город в мире. Я не хочу, чтобы ты, вспоминая об этом вечере, думала, будто я воспользовался случаем и использовал в своих интересах твое настроение.

Он прижал ее крепче, голос его зазвучал настойчивее, почти задыхаясь:

— Ты уверена, Кили? Потому что, если мы снимем вместе номер с мало-мальскими удобствами, меня на этот раз уже ничто не остановит. Я хочу, чтобы ты это знала. Ты уверена?

Нет, романтика еще жива в Париже! Кое-кто из прохожих даже зааплодировал, когда она встала на цыпочки обхватила ладонями его щеки и нежно поцеловала в губы.

Номер, который они сняли, находился в маленьком семейном отеле на одной из боковых улиц, отходящих от бульвара Сен-Жермен. Это было невысокое здание, всего в четыре этажа, причем второй этаж был отведен под гостиные и кухню, которой разрешалось пользоваться постояльцам при соблюдении некоторых условий, о которых излишне подробно рассказали испытывающим нетерпение Даксу и Кили.

Их проводили по деревянной лестнице на третий этаж. На каждом этаже было всего по восемь комнат, и располагались они в два ряда, разделенные в центре холлом. Стены были оклеены старомодными обоями и обшиты дубовыми панелями. Надписи в каждом холле представляли собой сделанную со вкусом восточную вязь. Все вокруг выглядело безупречно чистым.

Дакс бегло разговаривал с хозяйкой, коротенькой пухлой розовощекой женщиной с роскошными седыми волосами, небрежно собранными на макушке. Дакс перевел их разговор Кили, сообщив, что им повезло, прежний постоялец съехал чуть ранее сегодня днем. Им предоставили угловую комнату с двумя окнами. Она улыбалась ему, когда они следовали по коридору за хозяйкой с ее быстрой и на удивление легкой поступью.

Действительно, в углу комнаты перпендикулярно друг другу располагались два окна. Им показали, как открывать наружные ставни, когда окна подняты. Перед ними с гордостью распахнули двери ванной и продемонстрировали, как работают краны, как управляться с насадкой душа в узкой ванне и как пользоваться туалетом и биде. Щеки Кили вспыхнули от смущения, и она боялась встретиться взглядом с Даксом, которого все это, похоже, позабавило.

Удостоверившись, что им не нужно ни дополнительных полотенец, ни одеял, ни вина, ни кофе, хозяйка удалилась, вежливо, но твердо отказавшись от предложенных Даксом чаевых. Пожелав им спокойной ночи, она закрыла за собой дверь.

Когда они оказались наедине, их вдруг охватили застенчивость и робость. Они не знали, куда смотреть, что говорить. Их руки, казалось, стали бесполезными.

Кили, наконец, сняла плащ и накинула его на старомодное бостонское кресло-качалку, стоявшее в углу комнаты. Лежащие на нем подушечки гармонировали по цвету с подушками из лоскутного шитья, украшавшими кровать, покрытую бежевым синелевым покрывалом. Его бахрома слегка касалась деревянного полированного пола.

Кили посторонилась, когда Дакс снял свой легкий плащ и положил на противоположную ручку кресла-качалки. В комнате стоял комод, над которым висело овальное зеркало в раме. Кили подошла к нему и стала всматриваться в свое отражение невидящими глазами, затем сделала вид, будто взбивает волосы. Дакс стоял у окна, возясь со шпингалетом.

В одну и ту же секунду они, не говоря ни слова, повернулись друг к другу. Словно запрограммированные на синхронные движения, двинулись навстречу друг другу и встретились посередине комнаты. Он поднял руку, чтобы погладить ее щеку. Услышав робкий стук в дверь, показавшийся им ударом стенобитного орудия, они отпрянули друг от друга.

Дакс ринулся к двери и отворил ее. Рассыпавшись в извинениях, хозяйка протянула ему букет свежих цветов в фарфоровой вазе. Она поставила цветы этим утром, но не принесла их наверх. Дакс взял букет, поблагодарил ее и снова закрыл дверь.

Он стоял, неловко держа в руках цветы, словно не зная, что с ними сделать. Вопросительно посмотрел на Кили.

— Какие красивые! — воскликнула она. — Может, поставить их на комод?

— Да. — В его голосе прозвучала благодарность за подсказку, и он поспешил поставить их туда, словно ваза жгла ему руки. Затем принялся внимательно рассматривать цветы, будто они были каким-то редкостным шедевром. — Они хорошо здесь смотрятся.

— Да, хорошо.

Он повернулся и снова посмотрел на нее.

— A-а… Не хочешь ли воспользоваться… Может, пойдешь в ванную первой?

Она бросила взгляд на дверь, ведущую в ванную.

— Не уверена, что мне нужно… Я хотела сказать, почему бы тебе не пойти первым?

Он улыбнулся натянуто, напряженно, так что его мимолетная улыбка больше походила на какое-то нервное подергивание губ.

— Хорошо. Я быстро.

Дверь за ним закрылась, и тотчас же Кили услышала, как из кранов мощной струей потекла вода. Она подумала, для чего ему могло понадобиться столько воды.

Кили в смущении осмотрелась. Что же ей делать? Раздеться? Лечь в постель? Снять с себя все или только частично раздеться? Боже, она сама изумлялась своей глупости. Ей уже тридцать лет, а она не знает, как лечь в постель с мужчиной.

Она решила пойти на компромисс и снять только часть одежды. Это вызовет интерес, но не агрессию. С этой мыслью она сбросила туфли и расстегнула пояс. Что делать с ними? В шкаф? Да.

Она подошла к узкой дверце и открыла ее, аккуратно поставила туфли на пол, а пояс повесила на крючок за дверью. Что же теперь? Колготки казались ей наименее сексуальной одеждой, какую только можно вообразить. Лучше избавиться от них сейчас, чем беспокоиться позже.

Воду в ванной внезапно выключили, и она запаниковала, испугавшись, что он войдет в комнату и увидит, как она неуклюже стаскивает с себя колготки. Она практически сорвала их с ног и смяла в комок. Шарообразная ручка двери ванной громко щелкнула. Она бросила колготки в шкаф и захлопнула дверь как раз в тот момент, когда Дакс открыл дверь ванной.

Он с интересом посмотрел на нее и сказал:

— Готово. Твоя очередь.

— Спасибо. — Она подхватила свою сумочку и прошмыгнула мимо него в убежище ванной. Там не было и признака всей той воды, которую он расплескал. Наверное, он вытер ее тем мокрым полотенцем, которое висело на держателе для занавески, окружающем ванну.

Кили помыла руки, не испытывая в этом потребности, машинально причесала волосы. Побрызгала духами из крошечного флакончика шею и за ушами. Она пожалела, что так плакала раньше. Глаза все еще хранили следы слез, но с этим ничего нельзя было сделать. Глубоко вздохнув, она покинула ванную, выключив за собой свет.

Дакс выключил верхний свет, оставив только неяркую лампу около постели. Постель! Она была разобрана — белоснежные простыни в мягко сияющем свете.

Дакс был без сорочки, с босыми ногами. Поскольку его одежды нигде не было видно, она подумала, не увидел ли он снятых ею колготок, когда складывал одежду в шкаф. Она положила сумочку на кресло-качалку поверх своего плаща. Когда она повернулась, он уже стоял рядом.