Страница 12 из 21
Как мы встречаем страх? Это то, что я хочу знать. Обычно мы встречаем страх попыткой убежать от него; поэтому фактически мы с ним никогда не встречаемся. Мы спасаемся от него словесно, бесчисленными путями, созданными человеком. Мы знаем все это: алкоголь, секс, развлечения, литература, живопись, искусство – что угодно, кроме факта. Когда мы все это прекращаем, ум становится чрезвычайно инертным и очень спокойным. Он не может быть спокоен, когда он всегда, постоянно ищет различных путей наслаждения. Пожалуйста, поймите меня правильно. Нет ничего плохого в наслаждении. Очень приятно смотреть на нечто прекрасное. Но чтобы получить истинное наслаждение от этого, человек не должен настаивать на его продолжении – именно здесь проникает беспорядок.
Когда вы отвергли время, не как реакцию, но вследствии сознания того, что оно творит беспорядок, основанный на законе наслаждения, то у вас появилась энергия, чтобы встретить факт. Тогда уже нет искажения. Наслаждение, которое создает иллюзию и искажение, пришло к своему концу; поэтому факт может быть встречен.
Одним из наиболее трудных для понимания вопросов является полный закон или структура наслаждения. Когда вы очень чувствительны, когда все ваше существо чувствительно: ваше тело, нервы, глаза, уши, - все у вас чувствительно. Простое наблюдение чего-либо очень красивого, или весьма уродливого, - это момент наслаждения, но оно не должно длиться. Когда начинается длительность – человек становится нечувствительным; а состояние нечувствительности – это беспорядок.
Кода человек отвергает время, когда он отвергает наслаждение и его длительность, то имеет место совершенное спокойствие ума, полное спокойствие мозга, и это спокойствие, эта тишина, эта интенсивность являются следствием того факта, который человек видел; и потому во все это не вовлекается никакое усилие вообще. Когда есть наслаждение – есть усилие. Если человек действительно охватил это, его ум вышел из колеи закона времени-наслаждения и потому более не смотрит на время, как средство эволюции, избавления от чего-то или достижения чего-то. Если кто-то умирает, ум встречает этот вызов, этот случай без МАЛЕЙШЕГО ДВИЖЕНИЯ. Это не означает отсутствия сочувствия; Это не означает жестокости. Смерть – это неизмеримая вещь, слишком обширная для понимания хилым маленьким умом. Лишь когда ум спокоен, он может встретить нечто неизмеримое.
29 апреля 1968г.
IV
Продолжим ли мы то, о чем говорили в последний раз – разговор о времени? Мы говорили, что время, помимо физического времени часов, создает беспорядок; и чтобы быть здоровым, реальным, неэмоциональным и несентиментальным, человек должен понять суть времени. Каким-то образом мы вошли в это состояние, и я думаю, может сегодня вечером мы сможем приблизиться к этому под иным углом.
Конфликт в любой форме – это иллюзия времени; а мы все в конфликте, в различного рода конфликтах на разных уровнях нашего бытия. Мы воспринимаем конфликт жизни как нечто неизбежное и приспосабливаемся к этому конфликту. Можно видеть, что конфликт в любой форме искажает и извращает мысль, и поэтому мысль становится кормилицей иллюзии, каковой является время.
Мы не говорим о чем-то. Мы говорим об идее. Это не имеет сходства с рассматриванием картины, которую кто-то написал, и высказываниями: «Мне нравится это» или «Мне не нравится это», размышлениями о том, кто ее написал, представляет ли она какую-то материальную ценность и так далее, далее, далее. Мы занимаемся не этим. Мы не взираем на словесную картину. Мы действительно переживаем то, о чем здесь говорится; и то, о чем здесь говорится, - но является чем-то чужим, чем-то страшным. Именно поэтому, я полагаю, очень важно слушать внимательно не только говорящего, но и все в жизни, слушать без искажения, без времени. Тогда, вероятно, мы выясним для себя, возможно ли жить в этом мире: зарабатывая на жизнь, имея семью, живя жизнью постоянного движения по взаимоотношениям – без усилий, и потому без времени.
Время также предполагает пространство. Мы знаем пространство лишь из центра., которым является наблюдатель, и потому ваше пространство всегда имеет предел, край, границу. Действительно – не как теорию – мы знаем только пространство внутри дома, по причине наличия четырех стен дома. Внутри нас, когда мы смотрим на себя и размышляем о том, каково пространство, когда есть центр, из которого мы смотрим и потому пространство ограничено, и его ограниченность создается наблюдением. В современном мире, где размеры достижимого физического пространства становятся меньше и меньше, если человеку необходимо пространство, он должен лететь на луну или другие планеты. Пространство без центра, пространство без ограничений – это свобода; и эта свобода невозможна, когда есть время, создающее иллюзию наблюдателя, ограничивающего пространство своей мыслью. Наблюдатель отделяет себя от тех предметов, которые он рассматривает, и потому есть пространство между наблюдаемым и наблюдателем, которое еще от времени.
Очень интересно, если вы вникните в это сами, определите, что есть пространство, можете ли вы владеть пространством не только внешне, но внутренне, не становясь сумасшедшими. Ведь только в пространстве нет влияния, давления, нет цивилизованной сущности типа наблюдателя, центра, который различает, который развивает волю к достижению или не достижению. Поэтому, понимая время, не физическое время, мы должны также понять и вопрос пространства – является ли оно пространством без наблюдателя и наблюдаемым объектом. Поскольку наблюдатель и наблюдаемое разделены, существует конфликт, а чтобы понять конфликт и БЫТЬ, БЫТЬ таким образом свободным от конфликта, не должно существовать ни наблюдателя, ни наблюдаемого.
Мы знаем пространство, поскольку существует четыре стены дома, который заключает пространство; потому что стул создает пространство вокруг себя. Мы также знаем пространство как расстояние во времени. Мы знаем пространство, поскольку мы существуем как человеческие существа, со всеми нашими смятениями, конфликтами, жалостью и печалью; и мы также знаем пространство из борьбы, конфликта, стремления к достижению, из центра к тому, что спроектировано мыслью как конец. Этот центр становится экспериментатором, наблюдателем, и из этого центра мы знаем пространство, но неизвестно пространство без этого центра. Поэтому мы, не открыв этого пространства без центра, становимся рабами времени, и отсюда – постоянное напряжение, конфликт, двойственность наблюдателя и наблюдаемого.
Наблюдатель, или «я», мысль, центр создает пространство вокруг себя для отражения, либо отталкивая, либо сопротивления; или через олицетворение для создания другого центра. Экспериментатор и наблюдатель не могут существовать без создания другого центра. Он может отрицать свой центр вследствии того, что тот – результат времени, опыта и знания. Если он полностью не поймет и не отвергнет его, он не освободится от этого центра, и неизменно создает другой вне себя – как идеал, утопию, символ, Бог, что вам угодно, и продолжает олицетворять себя с этим. Он еще создает пространство как время и требует времени для достижения.
Человек бы понял вопрос времени и пространства, если бы этот вопрос жизни он мог понять без усилия, которое действительно совершенно необычно требует огромной чувствительности и великого внимания. Это не просто фраза: «Как я могу жить без усилия в современном мире?», отбрасывание его или попытка возвести жизнь без усилий в идеал и жить в соответствии с ним, потому что это впоследствии становится усилием. Действие, которое действительно самопроизвольно, не инстинктивно, не порыв – не ограничено временем.
Если ум переполнен и у него нет пространства, - невозможно смотреть, невозможно наблюдать. Чтобы наблюдать полностью – необходимо смотреть, видеть и слышать без расстояния и, следовательно, пространства – пространства, создаваемого центром. Если бы я видел вас, а вы меня, ваш ум не был бы переполнен проблемами разного рода, вопросами, сомнениями, печалью, так как не было бы и пространства смотреть. Большинство не желает пространства, ибо пространство означает страх.