Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 12



Было еще одно обстоятельство, занозой сидевшее в душе, – я не умел стрелять из лука. Сам лук, если он качественный, стоит дорого, к нему еще надо иметь напальчник, защиту на запястье, стрелы хорошие, и, стало быть, тоже дорогие. Но главное даже не цена. Татары учатся стрелять из лука с детства. На мастерское владение уходят годы. Поэтому я решил не тратить время зря и остановился на арбалете – стреляет точно, сильно и после первоначальных навыков стрельбы из Калашникова осваивается легко. А еще я склонялся к мысли о приобретении пистолета и мушкета.

Мушкетон гишпанский здорово мне помог, когда дочь купеческую из плена выручал. Жалко – пришлось его оставить в Москве. Ну а теперь надо осваивать кистень – самое распространенное оружие после ножа. Времени было полно, и я отправился на разведку.

Я знал, что в Нижегородском кремле стоит постоянное войско, а не ополчение, как в других городах. Слишком близко Казань, слишком часты набеги татарские.

Вот и кремль. Хорош! Толстые каменные стены внушали уважение и уверенность. У Дмитриевских ворот стояли ратники, но пропускали всех желающих, коих было множество. В кремль шли верующие: там стояли два лучших городских собора – Спасский и Михайло-Архангельский. Шли обиженные: пожаловаться наместнику, резиденция которого была здесь же. Шли строители: ведь кремль строился долго, не один год. В общем, неиссякаемый поток.

Вид от стен кремля открывался чудесный – стрелка Волги и Оки, бескрайнее море леса. Красотища, одним словом.

Дружинников я нашел у Тайницкой башни. Они лениво сражались на учебных деревянных мечах. Видно было, что занимались для проформы, и занятие это им обрыдло.

Подойдя к одиноко стоящему ратнику, я поинтересовался, кто хорошо владеет кистенем и может меня научить. В ответ ратник критически меня осмотрел, повернулся к своим товарищам и крикнул:

– Эй, тут спрашивают – кто кистенем драться может? Ратники побросали деревянные мечи – а как же, хоть какое-то развлечение появилось. Не спеша подошли, обступили. Посыпались насмешки:

– Ты глянь, Митяй, он и саблю наценил для важности! Слышь, скоморох, ты хоть пользоваться ею умеешь?

– А ты проверь, коли охота. Только не на деревяшках.

– Так я же тебя сразу в капусту порублю! – заржал дружинник.

Я молча обнажил саблю, дружиннику сунули в руку меч. Ратники расступились, образовав круг. Дружинник сразу же сделал выпад, я легко уклонился. Парень обозлился. Тем более товарищи его подначивали:

– Егор, ты же обещал его порубить! Не сможешь – так пиво в трактире на всех покупать будешь.

По тому, как парень владел мечом, я понял, что подготовка у пего неважная. Я мог бы убить его не один раз, но это – уже неприятности со всей дружиной, и наместником пли посадником, – я не интересовался, кто правит в городе. Поэтому я решил измотать противника, но крови не проливать.

Лицо парня покраснело, на лбу выступили крупные капли пота, стекая ему в глаза. Чем больше он двигался и злился, тем спокойнее я становился – даже не запыхался. Но все-таки пора кончать цирк – заденет ненароком. Я легкими касаниями сабли разрезал ему рубашку и штаны, а потом выбил меч из его руки и приставил клинок сабли к горлу.

– Берешь спои слова назад?

Неохота, ох, неохота было парню брать свои слова назад, да выбора не было!

– Беру, извини, – тяжело дыша, прохрипел дружинник.

Я отпустил его. Парень подобрал меч и затесался среди ратников.

– Эй, молодец, ты где так саблей владеть научился? Оказывается, пока я дрался, вокруг нас собрались все свободные дружинники и даже горожане. Незаметно подошел воевода, и дружинники расступились перед ним, позволяя видеть бой во всей красе.

– Жизнь заставила. Воевода подошел ближе.

– Я видел почти весь бой. Клянусь – так владеть саблей никто из них не может, хотя воины все опытные и храбрые. Ты раньше дружинником не был?

– Не сподобил Господь, – соврал я.

– Хм, я бы тебя с удовольствием взял. Ты чем хлеб добываешь?

– Охранником я у купца.

– Талант пропадает. А пришел чего?

– Хотел, чтобы кто-нибудь научил кистенем пользоваться.

– Чего?

Я повторил. Воевода захохотал, глядя на него, засмеялись и остальные ратники. Утирая слезы, воевода сказал:

– Первый раз вижу мужа, что саблей владеет, как архангел Михаил, а кистенем пользоваться не умеет. Да в Нижнем каждый тать с отрочества кистенем владеет, как ложкой! Ты откель такой?

– С княжества Литовского, русин, – опять соврал я.

Ну не рассказывать же им о Москве двадцать первого века, или о службе у князя Овчины-Телепнева! В принципе, я ничего предосудительного не совершил. Если бы я оставил поле боя или был уличен в воровстве или душегубстве, то по всем городам меня искали бы люди Тайного приказа. Но не хотелось мне, чтобы знали о моей службе у князя. Не все любили придворного, к тому же – скажи я о бывшем месте службы, это известие рано или поздно дойдет до князя.



– Понятно, вечно в княжестве Литовском не как у людей. То-то я слышу – говор у тебя не местный.

Говор у нижегородцев и впрямь был особый – окали страшно, меж тем как москвичи акали, а вятичи смешно смягчали окончания слов.

– Так пойдешь в дружину?

– Подумаю пока.

– Ну-ну, коли надумаешь – приходи. Давненько так сердце не радовалось, на схватку глядючи. Знавал я шляхтича одного, тоже саблей отменно владел – от лихоманки сгинул. А насчет кистеня, – тут воевода ткнул пальцем в тощего высокого ратника, – Михаил, подь сюда.

Ратник подошел.

– Научишь… э-э-э… как там тебя?

– Георгий.

– Вот научишь Георгия кистенем владеть – все равно дурью маетесь. – Воевода повернулся ко мне: – Деньги-то есть?

– Есть немного.

– Вот и славно, Михаил много не возьмет, однако же каждый труд вознаграждаться должен.

Почему я назвался Георгием – сам не пойму. В принципе, в святцах Георгий и Юрий – одно и то же имя.

Мы договорились с Михаилом о завтрашней встрече, и я дал ему несколько медяков в задаток. Когда шел обратно, ратники смотрели уважительно, уступали дорогу. Искусство владеть оружием в войске ценилось высоко – будь это кулачный бой, лук или сабля. Враг в бою не будет спрашивать, богат ты или беден, боярин или рядовой воин – все решит умение владеть оружием. В конечном итоге менее искусный платит жизнью – суровая школа выживания.

Следующим днем в кремле многие дружинники меня узнавали, уважительно здоровались. Михаил отошел со мной в сторону Ивановской башни, приставил к стене доску.

– Бей!

– Как?

– Как умеешь, так и бей.

Я взял грузик в руку, бросил.

– Ну теперь понятно.

Михаил взял мой кистень, продемонстрировал несколько видов бросков – снизу, сверху, с размахом, с опутыванием предмета шнуром. Последнее мне понравилось больше всего. При грамотном броске можно вырвать из рук противника саблю или пистолет или другой предмет, причем не нанося травм противнику.

– Теперь занимайся сам, – сказал Михаил. – Встретимся здесь же через три дня.

Чтобы не быть посмешищем, я ушел домой к Ивану и на заднем дворе стал отрабатывать удары. Стало получаться значительно лучше. Груз уже не отскакивал, да и попадал по цели точнее и сильнее: сломал уже не одну жердь. Хорошо, что запас дров для печей был огромен.

Увидев мои занятия, Иван пошутил:

– Эдак и дрова колоть не придется, после тебя одни щепки останутся.

Через три дня я снова встретился с Михаилом, снова бил кистенем в доску, продемонстрировав все, что освоил.

– Уже лучше, теперь пробуй по движущейся цели, это значительно сложнее.

– Где же взять движущиеся цели? Не котов же или собак бить? Михаил вытащил из-за пазухи тонкий шнур, привязал к нему кусок доски, отколовшийся при ударе. Забросил «наживку» подальше и стал тянуть за шнур.

– Бей!

С этим получилось сложнее. Пока Михаил тянул шнур к себе, я успел ударить кистенем несколько раз, но ни разу не попал.

– Занимайся сам, увидимся через седмицу. М-да, суровый у меня учитель, главное – слова лишнего не выдавишь. Кто же мне за шнур тянуть будет? Выход нашелся просто – во дворе у Ивана играли дети прислуги, за полушку медную они с удовольствием тянули шнур. Мне – тренировка, а им на заработанные деньги – сладости на торгу. Причем, вкусив заработка, в очередь становились, чтобы тянуть шнур.