Гордость и целомудрие

Она бросилась назад в толпу. Алекс едва успел поймать ее за руку.

— Стойте здесь. Я сам найду преподобного отца.

Он заставил ее вжаться в стену склада, пригвоздив к месту повелительным взглядом темных глаз. Джосс нерешительно кивнула, после чего он отвернулся, всматриваясь в бурлящую толпу. Среди темных засаленных лохмотьев ист-сайдских оборванцев черная сутана проповедника была практически незаметной, зато бросалась в глаза его белоснежная крахмальная манишка. Рядом с ним был довольно неприятный тип в уродливом камзоле из вызывающе алого бархата. С помощью своего дружка такой же подозрительной наружности он тащил тщедушного священника в узкий проход между складами.

Алекс быстро пробирался сквозь толпу, ловко уворачиваясь от ударов, пинков и даже брошенных наобум булыжников. Он оказался в проходе именно в тот момент, когда Красный Камзол замахнулся ножом на священника, прижатого к стене его дружком. Еще секунда — и здесь произошло бы убийство. Алекс едва успел выхватить из-за голенища охотничий нож, которым он и нанес Красному Камзолу удар по основанию черепа. Негодяй обмяк и едва успел грохнуться на землю, как Алекс уже был готов схватиться с его приспешником, все еще державшим вяло отбивавшегося старика. Это был тот самый сутенер, что завязал драку и натравил на проповедника толпу зевак.

— Советую тебе оставить его в покое, — достаточно уверенно сказал Алекс, не спуская глаз с тупой бульдожьей физиономии портового громилы.

— Думаешь напугать меня своей булавкой? — Бандит осклабился, обнажая больные десны с остатками гнилых зубов. — А ну-ка поглядим, чья железяка лучше! — С этими словами он отшвырнул от себя задыхавшегося священника и достал хищно сверкавший стилет, спрятанный до этого за поясом.

Противники какое-то время пристально смотрели друг на друга, оценивая свои силы. Вдруг портовый бандит, несмотря на внешнюю неуклюжесть, сделал на редкость ловкий обманный выпад, с легкостью увернувшись от ответного удара. Противники перескочили через неподвижное тело Красного Камзола и продолжили свой смертельный танец на глазах у потрясенного священника, застывшего у стены склада.

Напрасно преподобный Элайджа Вудбридж всматривался в темный проход между складами: никто не собирался прийти к нему на помощь. Оставалось уповать лишь на божественное вмешательство. Что он и сделал, рухнув на колени и начав громко молиться.

Его взволнованный голос, перекрывавший хриплое дыхание дерущихся и зловещий скрежет стали о сталь, услышала Джосс и отправилась на поиски отца.

— Папа? — В темном зловонном переулке она не могла разглядеть священника, которого заслонил широкой спиной мистер Блэкторн. Противостоял ему тот самый негодяй, что помешал преподобному Вудбриджу закончить проповедь. Алекс сделал шаг в сторону, и в полумраке холодно сверкнуло стальное лезвие его ножа. Поединок шел не на жизнь, а на смерть, а ее бедный папа был в центре этого жуткого побоища.

Не тратя времени на размышления о том, к чему может привести ее вмешательство, Джосс подхватила с земли первое, что попалось под руку — какой-то обломок гнилой доски, — и очертя голову ринулась в атаку. Обидчик увидел, как она с визгом несется вперед, воинственно размахивая своим жалким подобием дубинки. С ловкостью и коварством, приобретенными во множестве уличных потасовок, бандит сделал ложный очередной выпад, вынудив Алекса встать на пути у разъяренной Джосс, уже занесшей свою доску для удара.

Алекс отлично слышал ее вопли и чувствовал, что кто-то стремительно приближается к нему сзади, но он не мог хоть на миг отвлечь свое внимание от грозного стилета противника. И когда бандит сделал свой странный и, казалось бы, бесполезный выпад, Алекс не рискнул атаковать, а отошел, заодно избегая удара, который мог получить в спину.

Это было бы удачным решением, если бы второй нападавший оказался сообщником бандитов. Алекс понял свою ошибку только тогда, когда женщина с разбегу налетела на подставленное им плечо и зацепилась своей смешной дубинкой за стену склада. Дико ругаясь на языке мускоги, он из последних сил рванул Джосс за подол платья, чтобы не дать противнику достать ее стилетом. В то же время он сделал выпад своим кинжалом, надеясь, что это удержит бандита на какое-то время на расстоянии.

Тем временем Красный Камзол успел очухаться от удара по черепу и, охая от боли, пытался понять, что происходит. Алексу было не до него: он пытался отпихнуть в сторону Джосс, рвущуюся в драку.

— Черт побери, вы что, хотите, чтобы нас всех здесь прикончили? — разъяренно прошипел он. В пылу борьбы Джосс выронила свою доску, которая так удачно отлетела в сторону, что угодила прямо под ноги уличному своднику. Тот на мгновение потерял свободу маневра, и Алекс воспользовался этим, сделав отчаянно смелый выпад. Он вонзил кинжал по самую рукоятку в живот своему противнику и резко дернул его вверх. Враг закатил глаза и грохнулся на землю.

— Сзади! — взвизгнула Джосс, как только увидела, что Красный Камзол уже пришел в себя и целится в Алекса из пистолета. Рискуя свернуть себе шею, она бросилась на негодяя, боднула его головой и опрокинула на бок. Выстрел ушел в небо. С громким проклятием бандит отшвырнул в сторону разряженное оружие и выхватил из-за пазухи длинный нож. Но Алекс одним мощным ударом в челюсть отправил его в нокдаун. Красный Камзол с оглушительным грохотом врезался головой в стену склада и медленно сполз на землю горой бесчувственной плоти.

Схватка, длившаяся всего несколько минут, завершилась, и в простенке между складами наконец-то повисла тишина, нарушаемая время от времени возгласами преподобного Элайджи Вудбриджа, который по-прежнему молился.

— Кажется, кому-то было велено не лезть не в свое дело! — сказал Ачекс, помогая Джосс подняться на ноги.

Она потерла ушибленную шею и сердито ответила:

— На вашем месте вежливый человек поблагодарил бы меня за то, что я спасла ему жизнь, мистер Блэкторн!

Колонист был самоуверен и хорош собой, как само воплощение смертного греха! Только сейчас до нее дошло, что Алекс по меньшей мере два раза рисковал собой ради спасения ее и ее отца, и у Джосс из груди вырвался вздох раскаяния.

— Простите, мистер Блэкторн!

«Какая забавная малышка! Впрочем, не такая уж и малышка», — думал Алекс. Он еще не встречал столь рослой особы даже среди женщин племени его отца, отличавшихся высоким ростом. Он любил в женщинах округлые формы и кроткий нрав и не приветствовал участие в грубых уличных драках. И, тем не менее, Алекс не мог не отдать должное этой странной девице.

— Вы слишком отважны для англичанки.

Этот сомнительный комплимент был подкреплен очередной обворожительной улыбкой, и Джосс невольно улыбнулась в ответ.

— Вы слишком учтивы для колониста!

От звука мужского низкого голоса что-то сладко замерло у Джосс в груди.

Они на миг замолчали, разглядывая друг друга. И он, и она прислушивались к собственным ощущениям друг от друга. Алексу все больше нравились ее острый ум и отвага. Как ни странно это могло бы прозвучать, но он не прочь был бы с ней подружиться. Это было весьма нехарактерно для него, человека, привыкшего видеть в женщине либо существо опекаемое, либо объект для удовлетворения своих плотских потребностей.

Джосс, в свою очередь, считала мужчин убогими, капризными, эгоистичными и крайне недалекими созданиями. Исключением были лишь ее возлюбленный отец и мистер Уил-берфорс, член нижней палаты парламента. Однако чем дольше она смотрела в живые, как ртуть, темные глаза юного колониста, тем больше тонула в их загадочной глубине и поддавалась их очарованию.

Преподобный отец наконец-то счел возможным прервать свое общение с Господом. Он с трудом выпрямил свои большие, дрожавшие от напряжения ноги. Отряхивая испачканную сутану, священник не спускал тревожного взгляда со своего единственного чада. Судя по всему, ее внимание целиком захватил этот юноша, посланный Всевышним им на выручку. — Вы спасли нас от верной гибели, сэр. Позвольте заверить вас в нашей искренней благодарности за столь своевременное вмешательство! — Мужчины пожали руки, и Джосс представила их друг другу. — Так, значит, вы колонист[1]?

1

Британцы, не простившие американцам победы в Войне за независимость, предпочитали по-прежнему презрительно именовать их дикарями и колонистами.