Страница 94 из 105
Анна, придя с рынка, никого из детей не застала. Кофточку удалось выменять на два килограмма картошки, полтора килограмма ржаной муки и бутылку подсолнечного масла. Сердце радостно забилось, когда она увидела в почтовом ящике письмо от мужа. Зайдя в дом, не разуваясь, тут же присела у кухонного стола и дрожащими от волнения руками стала распечатывать конверт.
«Милая моя Анечка и дорогие мои детишки: Вася, Варя и Дима!
Простите, что так долго не писал вам писем. У меня просто на них не было сил. Оперирую почти круглые сутки. Как только выдается свободная минутка, сразу проваливаюсь в глубокий сон, без всяких сновидений. Сейчас меня прикомандировали к санитарному поезду. Мы забираем с фронта раненых и развозим их по госпиталям. Но и теперь нет ни одной свободной минуты, так как и здесь операции за операцией. Часто делаем операции прямо во время движения поезда. А иначе, многих раненых до госпиталя не довезти. В этот раз наш поезд направился далеко в Сибирь, так как в других городах, находящихся ближе к фронту, госпитали переполнены. Доехали до Красноярска. Пока столько дней находились в пути, у многих больных раны загноились. Гнойные раны это бич хирурга. Но, к счастью, в Красноярске оказался блестящий знаток гнойной хирургистики профессор Войно-Ясенецкий. Ты, Аня, не поверишь, этот знаменитый профессор еще и является епископом Красноярска. Для меня, воспитанном на постулате: религия — враг науки, это было просто потрясением. Владыка Лука, такое монашеское имя профессора, встречает каждый санитарный поезд и отбирает самых тяжелых больных. Затем лично делает им операции. Представляешь, Аня, у него выживают даже самые безнадежные больные. Это уже чудо само по себе. Я, конечно, напросился ассистировать ему во время операции. А потом мы вместе с ним пили чай и долго беседовали. В воскресенье он пригласил меня к себе в церковь, на службу. Я стоял в храме и думал: зачем нас лишили всего этого. Кому мешала вера, способная творить чудеса. Прости, что я так много пишу тебе об этом, но я нахожусь сейчас под таким большим впечатлением от личности Владыки Луки, что о другом писать просто не могу. Если Бог даст, война закончится, и мы будем живы и здоровы, то обязательно поедем с тобой венчаться к Владыке Луке. Еще у меня к тебе большая просьба: окрести, пожалуйста, детей, я теперь сожалею, что не сделал этого раньше. В двадцатых числах этого месяца будем возвращаться назад на фронт и возможно проезжать через Самару. Жаль, у нас нет точного расписания. Очень бы хотелось увидеться, хотя бы на вокзале.
Целую и крепко вас всех обнимаю, всегда ваш муж и отец. Алексей Соколов».
«Милый мой Леша, ты и не знаешь, что перед эвакуацией из Москвы, я зашла в церковь и окрестила детей. Может потому-то и живы они остались во время бомбежки, что на них были надеты крестики».
Анна начала готовить обед. Она потерла на терке картофель, смешала его с мукой и стала жарить драники. Вскоре пришли Варя с Димой. Дима с порога закричал:
— Мама, ты знаешь, какую мы огромную щуку поймали.
— Кормильцы вы мои, давайте вашу щуку, мойте руки и садитесь кушать.
— Щуки нет, — развел руками Дима, — мы ее отпустили, она оказалась волшебной.
— Лучше пусть бы она была не такая огромная, да не волшебная, — вздохнула мама.
Когда они уже сидели за столом, пришел с работы Вася, ведя за руку Андрейку.
— Вот он, — закричала Варя, — это тот мальчишка, который у меня карточки украл. А ну отдавай сейчас же их назад.
Андрейка быстро спрятался за Васину спину.
— Тише, напугаешь пацана, надо было самой быть повнимательней, а то, небось, галок считала, а теперь ей кто-то виноват. У него и папу, и маму фашисты убили, а у тебя и папа, и мама есть, тем более он меньше тебя.
— Ну и что, что меньше, значит ему воровать можно?
— Он больше не будет воровать, — заверил сестру Вася.
— Да, я больше не буду, — выглядывая с опаской из-за спины Васи, подтвердил его слова Андрейка.
— Так что же это за мальчик? — спросила мама.
Вася подошел к матери и зашептал ей что-то на ухо.
— Да куда же мы его возьмем? — отвечала шепотом мать, — мне вас-то кормить нечем, его надо отдать в детский дом.
— Мамочка, ну, пожалуйста. Он не может в детском доме, там его бьют. Я буду свою пайку с ним делить. Мамочка, неужели тебе не жалко его?
— Жалко, конечно, но на всех жалости моей не хватит.
— На всех не требуется, вот на Андрейку только.
— Ну, давай для начала вымоем его, а потом посмотрим, — сдалась мать.
— Ура! — закричал Вася и все дети вслед за ним закричали «ура».
Андрейку искупали в корыте, одели в чистое белье, расчесали его непослушный вихор и усадили за стол.
Пока ели, мама прочитала письмо от папы. Когда прочитали письмо, Варя вдруг задумчиво сказала:
— Папа пишет, что поедут в двадцатых числах, а сегодня двадцать седьмое. Я вчера была в госпитале, там врач говорила, что сегодня должен прибыть санитарный поезд. Ой, — вдруг в испуге от своей догадки схватилась Варя за рот, — да ведь это, наверное, папа сегодня приехал, а мы тут сидим.
Все в волнении вскочили из-за стола. Анна заметалась по дому, соображая, что ей надеть получше. Но потом махнув рукой, мол, пойду так, на ходу подвязывая шелковую косынку, выбежала из дома. Дети ринулись за ней следом. На Самару уже спускались сумерки. Добежали до остановки трамвая.
— Вряд ли трамвай так поздно пойдет, — высказал свое предположение Вася.
— Господи, помоги нам, — шептала Анна, — Матерь Божия, помоги.
По дороге ехала полуторка. Варя, выскочив на дорогу, замахала руками.
Автомобиль притормозил и из кабины выглянул солдат, ехавший рядом с водителем.
— Варя, ты что ли это? — закричал он.
— Дядя Саша, — радостно вскрикнула Варя и подбежала к кабине. — Дядя Саша, мы на вокзал опаздываем, к папиному поезду, подвезите нас, пожалуйста.
— Сам Бог нас к тебе послал, Варя, мы ведь на вокзал тоже едем.
Он вышел из кабины, подсадил туда Анну с двумя младшими детьми, а со старшими залез в кузов. Когда автомобиль тронулся, Вася с восхищением посмотрел на орден и медали, висевшие у солдата на груди, и спросил:
— А вы на фронт едете?
— Да, паренек, ты угадал. Вот малость подлечился после ранения и опять к своим. Война-то еще не окончена.
— А вы на танке воюете?
— Нет, — засмеялся солдат, — я в разведроте, мы в тыл врага ходим языков добывать.
— Каких, вот таких? — высунула свой язык Варя.
— Варя, — укоризненно сказал брат, — разве можно взрослым язык показывать.
— Ничего, — засмеялся солдат, — сестренка у тебя хорошая. Ты ее береги. Давеча мне такую книжку хорошую читала, о том как собачку утопили. Веришь ли, нет, на войне столько крови навидался, а тут не выдержал и заплакал. До того мне собачку жалко стало, а мужика этого Герасима еще жальче.
Вася стыдливо опустил голову, вспомнив, как он смеялся над этим солдатом.
На железнодорожном вокзале пошли искать санитарный поезд. Дежурный по перрону сказал, что санитарный поезд стоит на третьем пути и отправляется только через полчаса. Все с облегчением, радостно вздохнули и побежали на третий путь. У состава поезда Анна подошла к первому встречному санитару и спросила, где найти капитана Соколова. Тот указал вагон. Алексей стоял у вагона и разговаривал с каким-то военным. Увидев бегущих к нему детей, он растерянно и одновременно радостно развел руки и пошел к ним навстречу. Первым подлетел Дима, отец подхватил его на руки и высоко поднял над головой. Вася с Варей прижались к отцу с двух сторон. Сияющая от счастья, Анна остановилась от мужа в двух шагах. Алексей, поцеловав Диму, медленно опустил его на землю и шагнул к жене, которая сразу же утонула в его крепких объятиях. Затем наступила очередь Васи и Вари. Андрейка стоял в сторонке, понурив голову, ковырял носком сандалия перрон.
— Я ведь, Аня, попросил Владыку Луку помолиться о том, чтобы мне с вами увидеться. Смотрю, вас все нет и нет, я решил уже договориться с комендантом вокзала, передать вам гостинцы. А вы тут как тут.