Захват

Начальник связи полка, черноглазый закарпатец, старлей Сашко Рехнюк, стоял у порога пункта связи с радиограммой в руках.

- Товарищ майор, тут что-то срочное! Забирайте! Если что, я вас быстро по телефону соединю через «Весну». Читайте!

Михаил взял радиограмму и прочел: «Миша! У отца инфаркт! Срочно приезжай! Яна». Странно. Отец никогда не болел. То есть вообще никогда не обращался к врачам. Что же произошло?

- Сань! Можешь меня сейчас с домом соединить?

-Та зараз! Тильки у командира разрешения спрошу, – лейтенант бросился к телефону и уже через пять минут набирал домашний номер старшего Шмеля.

Михаил взял трубку. На его тревожное: «Алё!» ответил совершенно незнакомый женский голос, который подтвердил, что у Захара Осиповича обширный инфаркт и Яна Борисовна у него в больнице.

-Понимаете, Михаил Захарович, на заводе сложилась тяжелая ситуация. Вот директор и не выдержал, заболел.

-А что произошло?

-Да я собственно точно не знаю. Это вам лучше у Яны Борисовны спросить. Я домработница, меня Ирой зовут. Слышала краем уха, что что-то неправильно с акциями, а подробностей не знаю. Вы позвоните попозже, когда Яна Борисовна будет дома, она вам все объяснит.

-Попозже я не смогу, отсюда сложно звонить. Постараюсь взять отпуск и приехать как можно быстрее. Да свидания, Ира!

-Я передам. И вам до свидания!

Шмель вышел через КПП и медленно пошел по поселку. Ещё недавно он хотел только одного – спать! Теперь это желание пропало неизвестно куда. Что случилось дома?! Что с отцом?!

Разногласия Шмеля отца и Шмеля сына начались ещё в детстве. У маленького Михаила всегда и на все было свое мнение. Он всё и всегда делал по-своему. Ему было три года, когда родители, мама была ещё жива и ослепительно красива, брали его с собой в гости к таким же, как они молодым специалистам Наде и Васе Подтыкайло.

Время было бедное, в магазинах почти ничего не было, но столы в каждом доме накрывались обильные. Надя была акушером, пациенты буквально молились на молодого, талантливого врача. Высокая, длинноногая, зеленоглазая с копной длинных волнистых рыжеватых волос, она была полной противоположностью Лиды Шмель - кареглазой, черноволосой с прозрачной бледно-розовой кожей.

Вася и Захар выглядели как, если не родные, то двоюродные братья – рослые, широкоплечие, светловолосые. Только у Захара глаза были серые, а Василий смотрел на мир голубыми, цвета неба глазами, через толстые стекла очков. Маленького Мишу сажали за стол вместе с взрослыми, но………. он отказывался есть. Никакие уговоры не действовали. Взрослых это несколько напрягало. Каково это сидеть за накрытым столом, рядом сидит трехлетний ребенок и ничего не ест! Внимательно прислушивается ко всем разговорам и молчит.

После нескольких рюмок водки или стаканов местного вина это уже никому не было интересно. Ребенка никто не замечал, разговор заходил о заводских делах и общих знакомых. Такие застолья были частыми, других развлечений в маленьком городке не было. Время текло быстро и наконец, наступал час прощания.

Дома малыша быстро раздевали, умывали и, при первой же попытке уложить в постель слышалось: «Мама я хочу кушать!»

-Но почему ты в гостях ничего не ел?!

- Я стеснялся.

Родителей это страшно злило. Ведь только, что сидел за столом и воротил нос от всяких вкусностей, которые предлагала ему тетя Надя! А мама знала, что пойдут в гости и сама ничего не готовила. И что теперь делать, неужели укладывать спать голодного ребенка? Захар был готов устроить трехлетнему сыну первую показательную порку! Приходилось что-то срочно подогревать или жарить, не смотря на то, что обоим нужно было рано вставать на работу. Лида преподавала в местном техникуме историю, а Захар строил завод.

Потом когда Захар уже стал директором завода, а Миша пошел в школу у них были уже другие проблемы. В доме было много книг, энциклопедий по искусству и религии, энциклопедических и толковых словарей под разной редакцией, подписных художественных изданий и справочников.

Мальчик читал всё с упоением и страстью. А учительница начальных классов, преподающая у него, даже не подозревала, что её малолетний ученик читать научился ещё до школы и к третьему классу прочитал несколько больше, чем это удалось ей к окончанию педагогических курсов. И, мало того, все прекрасно запомнил.

Как-то на уроке учительница рассказывала ребятам о разных цветах: желтом, голубом, красном и бирюзовом. Причем бирюзовый они назвала просто «бирюза». Не терпевший разночтений Миша поправил её:

-Бирюза – это камень, Мария Ивановна. Зелено-голубого цвета.

Молодая учительница не стерпела конкуренции:

-Миша, бирюза – это такой цвет!

-Нет, камень, я завтра принесу энциклопедию!

-Неси!

Ладно бы маленький Шмель просто принёс энциклопедический словарь и показал строку о бирюзе учительнице где-то наедине. Нет! Он не поленился притащить громадный том и прямо в классе, на глазах у всех нашёл нужную строчку и ткнул в нос учительнице! Это было невероятное унижение для молодого педагогического кадра.

К Мише резко возросли требования, двойки и тройки посыпались на него как из рога изобилия. То за что любой его одноклассник получил бы вполне приличную оценку, ему оценивалось как «плохо» или очень плохо». Удивленная мама стала просматривать все домашние задания сына, чего раньше не делала никогда. Увидела эту странную закономерность и встретилась с молодым преподавателем. Учительница запальчиво перечисляла грехи молодого Шмеля, но категорически отказывалась сравнить его домашние и классные работы с работами остальных ребят.

Но мама Михаила было женой директора самого крупного завода в городе и директор школы, к которому она обратилась, забыв о чести мундира, вызвал к себе учительницу и разобрался в вопросе досконально. Маленький Шмель был оправдан, учительница скрепя сердце согласилась, что перегнула палку. Конфликт был улажен.

Но отец крепко поговорил с Михаилом и запретил ему, без согласования с ним учить учителей и вообще высовываться со своим мнением. Сказано учителем «белое» значит «белое», «черное» значит «черное». Сегодня ты учителей ставишь в неудобное положение перед всем классом, а завтра тебя выпрут из школы с таким характером!

Михаил этот урок запомнил, но отец совсем не был уверен, что что-то в этом роде сын ещё не вытворит, так как тот был свободолюбив и неуступчив. А у отца и времени то, сыном заниматься не было! Завод отнимал всё свободное и несвободное. Захар неделями был в командировках.

«Выбивать» приходилось всё! Новое оборудование, обоснованный план на следующий год, материалы и финансирование на социальные нужды – всё приходилось доставать, вымаливать, выпрашивать. Зато все заводчане были обеспечены отдельными квартирами в новых домах, исправно работали детские сады и школы. В магазинах кроме вездесущего берёзового сока были и прочие продукты. Может быть не в достаточном количестве, не самого лучшего качества и не для всего города, но для заводчан было практически всё.

Мама Михаила очень много работала, впрочем, как и все в то время. Но в один несчастный для семьи день заболела неизвестной тогда болезнью и очень быстро, в течение двух недель умерла в местной больнице. Михаилу пришлось самому управляться с домашним хозяйством. Занятый заводом отец долгое время не замечал, что сыну становится все тяжелее совмещать учебу в школе и приготовление обедов и ужинов, но наконец, заметил и взял домработницу – пожилую, чистоплотную женщину Нину Львовну, невесть, когда осевшую в этих местах.